ДОЛГ

Дело было в конце семидесятых.
Начальником Отделения в «Почтовом ящике», где я реализовывал свою инженерную деятельность, служил Оскар Иудович Райхман. И хотя состоял он в Коммунистической Партии, а следовательно – был принципиальным атеистом, всё же, несколько стесняясь своего отчества, человек в высшей степени интеллигентный и представительный, профессор, доктор технических наук – просил произносить отчество несколько иначе, а именно – Юткович. Так и звучало мелодичнее. К слову сказать, все подразделения нашего НИИ возглавляли исключительно заслуженные образованные и уважаемые люди. Я уж не говорю о директоре Института, который не академиком и быть не мог.
Ну, так вот, руководство Отделением осуществлялось в соответствии с планами и задачами, спускаемыми сверху. А задачи были немалые.
То институту поручалось обеспечение электроникой космических проектов, то – крылатых ракет, то ещё каких-либо разработок, важных для страны. Уж что-что, а наука в Советском Союзе всегда была – на переднем крае.
Но речь – не о ней.
В то время «Ящику» была поручена задача навигации космического аппарата, который предполагалось запустить к комете Галлея, рекордно близко пролетавшей от Земли, а по пути сбросить посадочные модули и зонды к Венере. Проект так и назвали «Венера-Галлей» (сокращённо – «Вега»). Я делал макет поворотной платформы, ориентированной на Канопус, самый яркий Сверхгигант на небе, наблюдаемый в созвездии Киля Южного полушария. Собственно, практически все космические объекты на Канопус ориентируют.
Работу макета предполагалось обкатывать в Венгрии. Это была большая удача для сотрудника номенклатурного предприятия – выехать за границу. И начальники очень этому радовались – и по нескольку раз просили нас, инженеров, объяснять, как и что работает, чтобы не опростоволоситься перед заграничными коллегами.
Но да не о том речь.
Среди начальников средней руки, собиравшихся тогда в европейское турне, был некто Михаил Семёнович Рабинович, бывший у большого начальства на хорошем счету, из-за чего и попал в списки отъезжающих. Но вот ведь какое дело! Начало поездки по срокам попадало на начало месяца, то есть – как раз на зарплату. А Рабинович вот только неделю назад купил румынскую «стенку» (полугодовая очередь подошла), истратив все свои накопления, включая и аванс. А дома в его отсутствие останется старая мать. Что делать? Дай, думает, по-свойски у Райхмана хоть червонец попрошу взаймы до возвращения из командировки. Ну, и попросил.
Профессор обстоятельно порасспросил у подчинённого, когда конкретно тот собирается отдать долг и хватит ли такой суммы. Не стесняйся, говорит, свои люди, дело житейское.
Но Рабинович был человеком скромным и совестливым – и ограничился десяткой.
Райхман дал распоряжение секретарше отпечатать расписку на машинке, передав ей рукописный текст. Та моментально исполнила – и все трое (секретарша – в качестве свидетеля) подписали бумагу, которую начальник отделения, аккуратно свернув, спрятал в вынутый из кармана пиджака бумажник, предварительно обеднив последний на пресловутый Государственный казначейский билет красного цвета.
Осчастливленный начальник Сектора, сияя, вернулся на своё рабочее место – и подчинённые в этот день были обласканы его добрым настроением.
На другой день Михаил Семёнович, передавший занятый червонец матери, как ни в чём ни бывало, пришёл на работу – и принялся внушать сотрудникам, чтобы те выполнили месячный план заблаговременно, поскольку проконтролировать их работу из командировки будет весьма проблематично.
Потом все, по заведённому обычаю, попили чаю с вафлями и печеньем – и удовлетворённый начальник отправился в курилку, ну, и – сами понимаете, куда.
А когда он выходил из означенной комнаты, то носом к носу столкнулся со вчерашним кредитором.
– Здравствуйте, Оскар Юткович!
– Здравствуй, Михаил Семёнович! Как твои дела?
– Спасибо, замечательно! Матушка передаёт Вам благодарность за помощь.
– Да не стоит благодарности. Главное – не забудь отдать вовремя.
– Ни в коем случае, Оскар Юткович! Чужие долги не помню, а свои – как Программу Партии.
– Вот и хорошо.
Кошки остренькими коготками задели что-то между сердцем и позвоночником у Рабиновича, который почему-то перестал ощущать себя счастливым. Но день прошёл в штатном режиме – и к вечеру тревога улетучилась.
Но на следующий день Райхман встретился Рабиновичу по дороге из столовой, куда начальник отделения отродясь не ходил.
– Здравствуйте, Оскар Юткович! – произнёс растерянный подчинённый.
– Да, здравствуй! Кстати – ты помнишь, что позавчера занял у меня десять рублей?
– Да-да, как же я могу забыть!
– Хорошо, – сухо ответил начальник – и развернулся в сторону здания, где на втором этаже располагался его кабинет.

Расстроенный должник, вернувшись домой, выпросил у недоумевающей матери злосчастную купюру обратно.
Утром он уже ждал появления начальника в приёмной, куда его впустила пунктуальная секретарша. Райхман, войдя в дверь и увидев Рабиновича, нахмурился и буркнул:
– Заходи! Что там ещё у тебя?
– Оскар Юткович, тут у меня такая счастливая оказия вышла – в лотерею десять рублей выиграл – и теперь могу досрочно рассчитаться по долгу, – пролепетал должник.
– Михаил Семёнович, молодец, вот это я понимаю! Дай пожму твою счастливую руку! Но ты помни – если что, заходи, я всегда помогу по-свойски. План выполнишь? Выполнишь, не сомневаюсь в тебе.

По возвращении из командировки Рабинович женился на сотруднице, взяв её фамилию.
Так звучало мелодичнее: Михаил Семёнович Михайлов.