Закрытый паланкин мерно раскачивался в такт уверенным шагам дюжих нубийских рабов-носильщиков. Уна, уже было начавший клевать носом на скамье, покрытой шкурой черного леопарда, вздрогнул и, с некоторым сожалением, протер глаза. Слева и справа от носилок важно вышагивали воины-стигийцы с копьями в руках. Метнувшийся к паланкину нищий был мгновенно отброшен безжалостным пинком и с обиженным визгом откатился в сторону. Гвардейцы все так же невозмутимо продолжили свой путь, не обращая внимание на боязливо отползающих в сторону собратьев по несчастью корчившегося в пыли попрошайки.
Уна вновь устало закрыл глаза. В памяти всплыло удивленное лицо маленькой Ти, когда, выйдя на улицу, они увидели четырех воинов гвардии, роскошный паланкин, огромных, черных, словно, кушитская ночь, нубийцев и поджарого пожилого воина, похожего на каменное изваяние. У князя похолодело внутри. В безмолвном визитере он признал ачета Хуни, «друга единственного» матери Владыки. Покрытая жилами, словно змеями, рука старика сжимала рукоять бронзового кинжала, инкрустированную слоновой костью, о мастерстве владения которым ходили легенды в Обеих Землях. Суровое лицо и худое, поджарое тело аскета приближенного вдовствующей царицы резко контрастировало с женоподобными вельможами из окружения ее сына, погрязших в роскоши и довольстве. Хуни шагнул им навстречу и произнес, глядя на князя пронзительными, подведенными черной краской, глазами:
- Уна-Амун, князь, судья и правитель Мемфиса, любимец Пта! Матерь Бога Уретхетес, одаренная жизнью, возлюбленная Хором, будет рада приветствовать Вас!
Он отступил в сторону и указал на паланкин, выжидательно глядя на Уну. Один из рабов тут же поставил небольшой приступок к стоящим на четырех ножках в форме лап льва носилках. Матерь Бога не приемлет отказов… Ти судорожно вцепилась в руку старого слуги. Почтительное обращение важного вельможи и грозный вид стражей повергли ее в изумление и испугали. Она смотрела на молодого князя, глазами, полными тревоги. Уна обернулся к Хусебеку и сказал, стараясь придать голосу спокойствие:
- Отведи ее туда, где она будет в безопасности. Если я не вернусь до начала Празднеств Амона, возвращайся в Мемфис один.
Он ободряюще улыбнулся Ти и та, отпустив руку Хусебека, стремительно бросилась к князю и крепко обняв за талию, положила голову ему на грудь. Ее плечи сотрясали рыдания. Уна робко погладил ее по блестящим черным волосам и, мягко отстранив от себя, сказал, глядя сверху вниз в прекрасные, блестящие от слез глаза:
- Прости, что не смогу проводить тебя лично, как обещал. Верный Хусебек все устроит наилучшим образом. Маленькой девушке стоит быть осторожной в больших Фивах!
Он шагнул к паланкину. Раб услужливо опустил занавеси и убрал приступок. Носилки вздрогнули и плавно взмыли вверх…
Крепкая рука осторожно, но сильно сжала его плечо. Уна открыл глаза. Хуни бесстрастно смотрел на него:
- Мы прибыли, князь. Приготовьтесь предстать перед Матерью Бога.
Уна в сопровождении ачета и четырех стражей направились к темнеющему входу в массивное здание, минуя обелиски и ряды сфинксов, которые подслеповато смотрели в вечность глазами, с которых уже давно сошла краска. С Нила пахнуло прохладой. Уна понял, что они находятся в личной резиденции матери Владыки. По слухам, вдовствующая царица редко покидала это место, предпочитая уединение столичной суете. Но сегодня особенный день…И, если Матерь Бога предпочла принять у себя номарха, а не отправится во дворец сына, произошло что-то действительно из ряда вон выходящее. Уна вдруг интуитивно осознал, что он стоит на пороге каких-то больших перемен в своей жизни и от этого понимания его бросило в холодный пот. Миновав широкий коридор, они вступили в большой зал с расписанными деревянными колонами и стенами, покрытыми фресками. На одном рисунке почивший царь был изображен в окружении семьи: жены, сына и двух дочерей. Уна знал, что сестры правящего Владыки носили титул «Невеста Бога» и в качестве жриц-девственниц проживали в Храме Амона. Вдовствующая царица всячески способствовала тому, чтобы их ряды пополняли девочки из наиболее знатных семей. Это вызывало недовольство Сенефера, который негодовал из-за отказа родителей девочек заключать браки с детьми его приближенных, таких же полукровок, как и он сам. «Невеста Бога» превращалась в табу, а немногочисленная фиванская родовая аристократия получала возможность сохранить свою чистоту стигийской крови. Мудрейшая…
Уна испытывал благоговейный трепет, когда преклонил колени перед пустующим троном, выложенным сотнями маленьких кусочков эбенового дерева и слоновой кости. Хуни безмолвно замер рядом. Наконец, послышались легкие шаги, пахнуло миррой и раздался тихий, но властный голос:
- Я рада видеть Вас, князь Жизни обеих Земель, и признательна, что приняли мое приглашение.
