Глава 8. Семерхет

Спустя две недели после отплытия из Абидоса, судно Уны причалило к пристани Ассеута, города, с номархом которого, влиятельным вельможей Семерхетом, князь познакомился еще в юные годы. Хесур с удовольствием и восхищением взирал на заросли финиковых пальм и сикимор, ухоженные сады, в которых сгибались под тяжестью плодов гранатовые и персиковые деревья, поля колосящейся пшеницы и цветущего льна. Радушный хозяин принял гостей в шатре на берегу Нила, устроив в честь дорогих гостей целое представление под аккомпанемент тамбуринов и резво хлопающих в ладоши юных танцовщиц. Изысканное вино, сочные фиги, нежнейшее мясо молодых барашков, выложенные на тарелки из горного хрусталя и порфира, манили к себе усталых путешественников. Семерхет с улыбкой наблюдал, как Уна и его пожилой, но энергичный спутник, отдавали должное поистине царскому столу. День клонился к закату и, когда юные танцовщицы с поклоном удалились, раздались чарующие звуки арфы, и мягкий, бархатный голос запел древнюю песню, автор которой давно почил в безвестной гробнице, занесенной безжалостными песками времени:

«Весело проведи день, смажь свои ноздри, умасти их душистым маслом,
Возложи цветы лотоса на тело твоей возлюбленной.
Пусть музыка и пение звучат перед твоим лицом.
Оставь позади все зло и помни о радости, пока не наступит день,
Когда достигнешь гавани в той земле, что любит тишину.
Проведи день весело и не уставай; никто не унесет с собой свое добро;
Ничто уходящее не вернется к тебе».

Хесур, изрядно перебравший вина, сидел, понурив голову, что-то бормоча под нос. В уголках его глаз блестели слезы. А князь не мог отвести взгляд от девушки потрясающей красоты, в полупрозрачном наряде, облегающим точеную фигуру, стянутую на талии ярким кушаком. Воротник из бусинок закрывал переднюю часть тела от шеи до груди. Маленькие загорелые руки украшали браслеты из розового золота. Несмотря на небольшой рост, она выглядела истинно по – царски. Когда девушка закончила пение и поклонившись, удалилась, одарив Уну чуть игривым взглядом пронзительных зеленых глаз, Семерхет, довольный произведенным ошеломительным эффектом, наклонился к замершему князю и спросил:

- Уна-Амун, неужели ты не узнал мою возлюбленную сестру, Хенутанеб?
Князь с изумлением посмотрел на старого друга:
- Малышка Хенутанеб? Клянусь Девятью Богами, я не… - он замолчал, не в силах подобрать слова.
Принц произнес со странной интонацией в голосе:
- Сам Сенефер недавно посватал к ней своего сына, будучи наслышан о ее красоте. Так что скоро маленькая Хенутанеб станет одной из первых дам двора Владыки!
Хесур поднял голову и полубессознательно пробурчал:
- Бедняжка! Ублажать этого похотливого шакала в самом логове остервенелых полукровок…
Семерхет нахмурился и Уна поспешил защитить старика, нарушившего этикет гостя, обратившись к хозяину официальным тоном настолько громко, чтобы слышали все присутствующие:
- Простите его, Ваше Высочество. Он перебрал вашего чудесного вина, да и возраст, усталость от долгого путешествия…

Хесур протестующе заворчал и попытался встать, но ноги не держали его. Он завалился набок и через мгновение захрапел. Лицо принца смягчилось и он хлопнул в ладоши, подзывая слуг. Старого писца аккуратно положили на носилки и отнесли в тень специального шатра, где мирно спали другие участники пиршества, столь же невоздержанные в выпивке. Несколько нубийских рабов старательно обмахивали храпящих пьянчуг опахалами. Бедный Хесур…

Принц легко коснулся руки Уны и сказал шепотом, наклонившись к самому лицу князя:
- Я не в обиде на твоего друга. Признаться, я меньше всего хотел бы устроить судьбу моей обожаемой сестры подобным образом. Но ты же знаешь, насколько сейчас могущественен Сенефер! – он с горечью ударил кулаком по колену, - А ведь Хенутанеб с детства была влюблена в тебя! Но ты, как всегда, где-то странствовал в поисках своей Пунт. И что, принесли тебе счастье призраки Хнумхотепа?
Семерхет замолчал. Затем указал рукой на залитые золотом пшеничные поля и обширные виноградники и снова зашептал:
- Посмотри, Уна-Амун. Знаешь, каких усилий мне стоило сохранить мой ном? Какие жертвы пришлось принести в угоду фиванским деспотам, чтобы мой народ не испытал муки голода и лишений?

Уна слушал, опустив голову. Упреки друга были во многом справедливы. Принц был опытный дипломат. Во многом благодаря его мастерству придворных интриг и демонстрации лояльности всесильному Сенеферу, Ассеут оставался процветающим номом, избавленным от необходимости содержать наемников, которых Сенефер, словно цепных псов, расселял по всей Стигии. Пока Фивы ограничивались лишь собиранием налогов, которые были вполне по силам богатому Ассеуту. Но теперь…

Принц, отослав виночерпия, лично наполнил чашу и протянул ее Уне, как знак наивысшего расположения. Глядя ему прямо в глаза, Семерхет произнес:
- Я знаю, что произошло в Фивах. Минуешь проклятый Ахетатон, поклонись Гебу в Файюмском Лабиринте. Священные крокодилы укажут дорогу…
Уна вопросительно посмотрел на Семерхета. Тот ответил ему загадочной, грустной улыбкой:
- Не требуй объяснений, мой друг. Просто поверь мне. Боги уготовили тебе долгий путь, полный опасностей, но, это ты и так знаешь. Амон свидетель, наступают новые, грозные времена для Стигии. Змей уже источает яд в преисподней, а его слуги поднимают голову и скалят клыки…Пусть Великая Девятка хранит тебя!

Принц замолчал и вновь налил вина в чаши. Затем, после некоторого промедления, сказал:
- Я распорядился пополнить запасы воды и пищи на десять дней пути. При необходимости восполнишь недостаток в Медуме. Матерь Бога приказала оказывать тебе всемерную помощь и поддержку. И умоляю, будь осторожен! Добро и Зло очень часто меняется местами. А теперь пора отдохнуть. Узреть Ахетатон - испытание не только тела, но и души…