Юлия Драма Часть третья

Юлия Драма Часть третья


МОЙ  СЛЕД  НА  СНЕГУ

Твой взгляд – туман.
Твой вздох -- буран
Твои следы –
Метелью быть обречены.
Юлия

«Следы не снегу, от алой  рябины свет. От счастья бегу, и мне не замедлить бег. И мне не забыть в глазах твоих яркий свет, он медленно мерк. Был быстрым мой бег. Остался  лишь след, мой след на снегу»
Юлия



                Прошло несколько месяцев. Все в жизни Юлии потихонечку утряслось,  успокоилось. Она  работает  маркетологом  в торговой  фирме  своего дяди, брата отца, в отделе маркетинга. Фирма занимается покупкой  за рубежом  и последующей  продажей  на отечественном  рынке различного промышленного и бытового электронного  оборудования,  включая компьютеры,  принтеры, факсы, сканеры  и запчасти к ним.

                Училась она  в  недавно открытой в местном политехническом институте  модного четырехлетнего  курса  маркетлогов.  Училась она на вечернем отделении в платной группе  из тридцати пяти человек.  Много было желающих! Очень много!  И почему именно на маркетолога?  А на кого еще учится в нынешнее смутное время? На инженера при постоянно закрывающихся вокруг заводах?  На медика при сумасшедших ценах на поступление и дальнейшую  учебу?  На юриста? Так у родителей и родственников Юлии никого знакомых  юристов в городе  не было.  Поэтому  маркетолог  и есть та самая специальность, которую  для нее сейчас проще всего получить и по которой у нее  уже есть возможность  устроиться на работу по блату!  Вот она и устроилась!  И  именно по блату! А  люди ведь  не знают, что эта профессия  ничего из себя не представляет!  Но слово «маркетолог»  яркое,  модное, звучное  и корочки диплома  очень даже красивые.

                И у дяди на фирме есть этот самый отдел маркетинга.  Сидят в отдельной  кабинете шесть  девиц  двадцати с  небольшим лет,  дочерей  хороших  знакомых дяди  и нужных  ему по жизни людей,  одна  другой  краше.  Настоящий цветник, настоящий «невестник».  Сидят за  новенькими компьютерами, шарят по интернету, изучают,  так называемую, конъюнктуру  рынка  на их товары,  ищут заказчиков и  работают с заказчиками  по  номенклатуре  необходимых  для фирмы товаров.  Так что Юлия сразу ж вписалась в этот женский коллектив,  в этот «гадючник»,  где каждая  из работниц не просто не переваривала своих соседей, но люто  ненавидела их.  Как своих соперников и  прямых своих конкуренток по жизни и по работе.

                А так, работа, интересная, связанная  с  постоянным общением с клиентурой,  с  постоянными поездками в Москву и даже за границу. Правда,  иностранные языки она  знает плохо.  Английский, французский  и немецкий  в пределах  школьной программы.  Ведь она училась в школе с уклоном на иностранные языки. Но это дело поправимо.  И ей  наняли  репетиторов, которые  три  раза  в неделю  приходили  к  ней  по вечерам домой и натаскивал ее по английскому, французскому  и немецкому языках.

                Ну, а про занятия в институте  вообще не стоило  волноваться.  Ведь курс был платным и  ходить на занятия можно было не обязательно. Так, иногда лишь, когда надо было получить у преподавателя  домашние задания и сдать их потом уже готовыми,  предварительно  купив у  этих самых преподавателей  уже  готовые варианты ответов.

                Работа у нее не была сложной. В ней не было той  самой индивидуальной  профессионализации,  как практической, так  и теоретической, той самой профессиональной изюминки, которой надо было заранее где-то  научиться.  Как это  бывает  в работе инженера или медика,  или, на худой конец,  у  юриста.  И эту ее  работу мог выполнить любой коммуникабельный человек с  общим  средним образованием. Надо было лишь грамотно составлять тексты  торговых предложений  и соглашений, и уметь «не тупо»,  а заинтересованно  разговаривать с клиентурой при телефонных с ними разговорах  или же  при их  физических  встречах у себя в офисе, либо  на выездах.
 
                У  Юлии все подобные общения с клиентурой фирмы  прекрасно получалось. Она умела чисто по «женски»  очаровывать собеседника,  умела разговаривать с людьми  разного возраста и положения и могла разговорить любого клиента. Даже женщин.

                Загружена она была основательно.  Но стихи все-таки писала. Чаще всего дома, перед сном. Пусть мало,  но – писала!  И опять же про любовь.  И опять про трагическую, несостоявшуюся  еще свою любовь.

Да - это боль,
Но близкая,  не злая.
Как старая знакомая, вдруг вновь
Мне о присутствии своем напоминает.

Ты, участь может быть моя?
Не знаю.  Да только,
Как возникнешь,  враз
К  тебе я привыкаю.

К себе привыкнуть - не даешь,
И позабыть не позволяешь...
Да - это боль!
Но ты о ней, увы, не знаешь..

                Кому были посвящены эти ее стихи?  Ведь парня у нее не было. Ну и что, что не было! Но ведь будет же! Будет! Вот этому самому будущему своему возлюбленному, который был уже в ее сердце,  они и посвящались.

                Она уже любила этого невидимого своего возлюбленного. Хотя не знала его  лица, не знала его тела и не ощущала его мужского запаха. И даже по ночам иногда  она занималась с ним сексом. И просыпалась тогда от собственного крика наслаждения  с лихорадочно стучавшим сердцем,  совершенно мокрой от пота  и  исходящей  от желания промежностью.

                И ее  стихи были  про него,  про этого своего любимого. Она уже знала, что  любит  его, хотя и не знала его имени. Не  знала, кто он, откуда и как его  звать. Но она  уже ждала его. А как же иначе? Иначе может случиться и так, что не узнаешь ее, эту самую свою любовь. Потому что не будешь  готова к встрече с ней и сможешь не узнать ее,  и слепо  пройти мимо.

Я уйду без слез и упреков,
Только выдохнет старая дверь,
Распахнется вдогонку окошко-
Но ни взгляда в него -ты не смей!

Я уйду без сомнений и страха,
Монотонно отбив мостовой-
Ты! -  мое сероглазое счастье,
Я - невыспавшийся твой покой.

Я уйду без надежд и отчаянья.
На исходе болезненной мглы-
Мы встречаем рассвет в молчанье,
Порознь , одни !

Я уйду без слез и упреков,-
Вспоминать меня - иль помин,
По моей руке одинокой,
С горсткой терпких ягод рябин.
               
                Особых знакомств на работе она не заводила. Держалась со всеми ровно, сдержанно, приветливо. Но на расстоянии. Близко к себе никого не подпускала и  сама ни к  кому близко не подходила.  Она была  вполне «самодостаточным» человеком и  потому спокойно могла обходится без друзей и знакомых, лишь сама с собой. И ей  не было скучно с  собой,  с  этой  гордой,  диковатой  и упрямой  девушкой  по имени Юлия. И  рядом с ней всегда стоял  ее любимый, ее возлюбленный, незримый пока еще , но уже вполне ощутимый.  И она охотно с ними  общалась через свои стихи.
               
Ка-са-ние - вот рай!
Вот - вольтова дуга!
Несу в своих руках любовь,
Ни краешка, ни дна,

Ты не забудешь не одно,
Ты вздрогнешь, так и знай,
Целебно-нежное мое
Прикосновенье - рай.

Тебе даю, а ты бери,
Смотри, не расплескай..
Рука одна тебя хранит-
Молящая рука.

Другая -к  сердцу ближе всех,
Вторую жизнь вотрет.
Смотри, чтоб не задел ее
Неверности топор.

При-кос-но-ве-ние  руки-
Вот зеркало души!
В своих руках несу любви
Слов тысячи на три.
***

       
                Так прошел один год ее после школьной жизни. Потом другой. И вот она  уже  студенткой третьего курса института  и через пару лет должна была получить диплом  маркетолога    товарного  рынка.  Диплом.  А не знания. Ибо никаких знаний учеба в институте ей по своей профессии не давала. Да и не могла  давать. Потому что это была искусственная  и никому не нужная в деловой жизни  страны профессия, тупо перенятая нашими госчиновниками  с Запада.  А все,  что  ей  нужно  было по работе профессионально, она брала из  интернета. Компьютер был обязательной составляющей ее рабочего места вместе с принтером и факсом.  И дома у нее в комнате тоже был компьютер с принтером.

                Работала она с интересом.  Она много ездила, много летала. Была не только в Москве, но и в Питере. в Екатеринбурге,  в Новосибирске. в Тбилиси и даже за границей. В Париже.  в Лондоне, в Берлине  она бывала уже по нескольку раз. И довольно-таки  свободно разговаривала с местными представителями торговых фирм на их родных языках.


                Так что, можно было  свободно сказать, что со взрослой жизнью она вполне освоилась. Можно было бы. Но почему-то не говорилось.  Наверное,  потому, что у нее, у такой красивой и эффектной девушки, не было парня, не было мужчины.  Желающих познакомиться с ней поближе и наладить с ней контакт и залезть к ней в постель,  было много.  Очень много.  Ведь деловой круг ее знакомств был обширен. И в России, и за границей.  И она всегда была центром мужского внимания. Но она никого к себе близко не подпускала.  И любого мужчину, пытающегося  с  ней сблизиться,    она интуитивно сравнивала со своим тайным возлюбленным,  живущем в ее сердце, в ее душе, в ее генах.  И никакой замены, даже временной, вынужденной, она  в  своих мыслях не допускала.

Заменить другим -
Не выдержу;
Глаз чужих,
Слеза безудержна.

Дом не твой,
Пустая улица.
С ним одна,
Ночная спутница.

Боль в груди,
Разглядела в нем
Схожие черты...
Только ты - не он.

Обессилев падают
По плечам локоны.
Все слова твоим
Именем скованны.


                И потому, наверное,  после тех  памятных  Молдавских ночей, сексом с мужчиной она больше  не занималась. Даже на  их  «корпоративах»,  всегда проходивших в каком-нибудь уютном  загородном  коттедже  и в которых секс был желательной  составляющей для  участников, ее эти полупьяны оргии  работников фирмы  обходили стороной. К ней не липли, к ней не  приставали.

                А стихи она продолжала писать. Она уже не могла  жить  без своих стихов. Как наркоман  не может существовать без дозы наркотиков. И  когда она приобрела  себе домой компьютер, то первое,  что она сделала со своими стихами,  опубликовала  несколько десятков  их  на одном из самых популярных сайтов интернета «Стихи, ру» под  странновато загадочным  даже для нее самой псевдонимом Юлия Ч.

                Однако  откликов на ее стихи была мало. А из тех, что были, большую часть составляли  отрицательные.  Среди читателей  ее стихов друзей  себе  она не  нашла, а понимающих  ее стихи  и принимающих ее стихи  оказалось  слишком мало.  Стихи ее  были  не для всех.  Слишком уж  сложные для восприятия, слишком трудные для чтения, слишком туманные для понимания.  И действительно, как,  скажите, понять нормальному человеку вот эти строки?

По улице моей кружит зима.
Я без тебя  весну и даже лето,
А осень не сходила со двора,
Слагая для тебя куплеты.

Мой воздух свыкся с запахом чужим,
Ночь не встречала даже твоей тени.
Мое окно в слезах разлук седых,
Двух силуэтов не осветит ныне.

Мой день – мой новый спутник у дверей,
Всегда один он, молчаливо строгий;
Ведет меня по улице твоей,
Не поднимая глаз, не говоря ни слова.

Я в неизбежность верю наших встреч,
Когда как будто только час знакомы,
Мы скидываем прожитое с плеч –
Так дороги друг другу и так новы.

                Или же вот эти запутанные до невозможности, сумбурные, рваные  и корявые для