Произведение «Пожар»
Тип: Произведение
Раздел: Без раздела
Тематика: Без раздела
Автор:
Баллы: 15
Читатели: 411 +1
Дата:
«Пожар» выбрано прозой недели
30.03.2020

Пожар

То, что этот приземистый домик во Флотском переулке когда-то был двухэтажным и самым высоким в округе, сейчас вряд ли кто помнит. А вот Сергей Владимирович этого не забыл. Как не забыл и маленькую комнатку с кухонькой, которые полвека назад снимала здесь его семья. Не забыл, как сначала катался по переулку на трёхколёсном велосипеде, а потом учился кататься на двухколёсном – папа тогда бежал сзади, придерживая седло, и повторял: «Педали, педали-то крути… и не бойся, не упадёшь, главное быстрее…». Не забыл, как зимой его возили на санках, а летом водили пешком в детский сад. Не забыл походы в баню по субботам – о, какой вкусный лимонад там был! Не забыл, как с огромным букетом гладиолусов пошёл отсюда в первый класс. И пожар он не забыл…

Дом этот, тогда ещё двухэтажный, с каменным первым и деревянным вторым этажом, с большой мансардой и балконом, принадлежал Елизавете Павловне и Петру Андреевичу. За домом был садовый участок, на котором росли две туи, грушевые деревья, яблони и терновник, и где хозяева выращивали свёклу, морковь, огурцы с помидорами, а также цветы. Мама Серёжи тоже сажала там цветы. Особенно ей нравились анютины глазки, петуньи и незабудки. А ещё на участке была высокая угольная куча, которую почему-то называли ямой. В холодное время года Пётр Андреевич огромной совковой лопатой загружал углём старые, со сколотой эмалью, тазы и относил их в подвал, где стоял большой котёл. Пётр Андреевич был жилистым, высоким и резким в движениях мужчиной. Сергей его боялся. Взгляд у Петра Андреевича был колючим, холодным, таким, что казалось, он проникает прямо внутрь Серёжи, всё замечает – и Пётр Андреевич знает про Серёжу больше, чем кто-либо вообще. Даже больше, чем сам Серёжа. А вот Елизавета Павловна страха не вызывала. Она любила погладить Сергея по голове, пригласить в гости и угостить конфетами. Но Сергей не любил бывать у неё в гостях. Окна в хозяйской части дома закрывали тяжёлые бордовые бархатные шторы, по углам комнат стояли кресла с плюшевыми спинками и сидениями, да ещё и покрытые набивными чехлами, стол в центре гостиной закрывала толстая чёрная скатерть с вышитыми розами, а на стенах висели ковры и коврики с оленями на фоне гор и озёр. Всё это давило и вызывало дискомфорт. Но главное, что не нравилось Серёже – это запах, приторно-сладкий, который господствовал во всех комнатах, и приходилось прилагать усилия, чтобы сдерживать тошноту, а при этом ещё и улыбаться, отвечать на вопросы и не показывать хозяйке, насколько тяжело приходится. Хотелось быстрее выйти на улицу – и вдохнуть чистый воздух. Как сладок воздух свободы, Сергей прочувствовал с самого раннего детства.

Однако, несмотря на свой колючий взгляд, Пётр Андреевич был спокойным и, можно даже сказать, тихим человеком. Он не повышал голоса, никогда не ругался и всегда сразу, без малейшего промедления, выполнял всё, о чём его просила Елизавета Павловна. А Елизавета Павловна была властной женщиной! И у Сергея было чувство, что в отношениях этих людей существует какая-то тайна, что есть какая-то давняя история, делающая эти отношения таковыми, какими они были. Но что это за история – Серёжа не знал.

Да, Пётр Андреевич был тихим человеком. Но это было так за исключением одного-единственного дня примерно раз в два месяца. В этот день Пётр Андреевич поднимался на второй этаж дома, запирался там на ключ и начинал пить. Пил он с самого утра. А где-то после обеда, ближе к вечеру, часа в четыре – раздавался крик. Крик был страшным. Было такое ощущение, что кричит не человек, а дикий зверь, который мечется в клетке. Зверь, которого истязают, а он не может вырваться и вот он кричит, рычит, бросается на прутья – и ничего кроме боли не испытывает. Гортанный, нутряной крик разносился по дому, по переулку, то ослабевал, то прекращался, а потом начинался снова. В этом крике рыдания сменяли какие-то невнятные слова, а потом крик становился воем, менял тон – и снова замирал… и снова начинался… Но уже к ночи всё затихало, иногда слышался громкий храп, а на следующий день было уже тихо. Вечером следующего дня Пётр Андреевич, пошатываясь спускался вниз, вынося пустые бутылки из под выпитой водки. Елизавета Павловна ждала его у порога, молча приобнимала мужа и уводила его вглубь дома. А наутро жизнь входила в прежнюю ровную колею.

Когда такое произошло в первый раз на памяти Сергея – он был напуган до смерти. И хорошо запомнил тот день. Никогда до этого он не слышал такого крика, даже когда кричала баба Дуня в деревне, внук которой утонул в пруду. Но мама прижала Сергея к себе и сказала: «Не бойся, сын. Всё нормально. Такое бывает». И такое бывало, и бывало, и бывало… Сергей и потом, почти каждый раз, спрашивал у мамы о причинах этого, совершенно дикого, не укладывающегося ни в какие рамки, крика, но мама не отвечала и только говорила: «Так бывает. Так иногда плачут мужчины». И только через полтора года, когда крики уже стали совсем привычными, когда Сергей слегка подрос, мама внимательно посмотрела на него, задавшего свой вопрос в очередной раз, помолчала и сказала: «Пётр Андреевич с тридцать седьмого года, а потом во время войны, да и после – работал в охране лагерей для заключённых. То, что ты слышишь, сын – это кричит совесть». Сергей тогда ничего не понял из этого ответа, за исключением того, что Пётр Андреевич где-то перед кем-то провинился и теперь об этом жалеет. «Наверное, перед Елизаветой Павловной провинился…», – так он думал. И вопросов больше не задавал.

А пожар случился летом, в год перед школой. Когда Сергей с мамой возвращались из детского сада, их обогнали три пожарные машины. Впереди начал вырастать столб чёрного дыма… Мама посмотрела через заборы и сказала: «Ух ты, двухэтажный дом горит!». А потом вдруг побледнела и сказала: «Бежим!». Когда Сергей с мамой добежали до дома, то пожар уже почти потушили. Второй этаж дома сильно пострадал и от огня, и от воды – и его потом снесли, подведя первый этаж под крышу. Так и появился в переулке этот низенький одноэтажный домик.

В том пожаре сгорел Пётр Андреевич. От него пожар и начался. «Непотушенная папироса», – так тогда сказали пожарные. Это был «тот самый» день, день плача.

Елизавета Павловна пережила мужа на двадцать лет. Она сразу тогда потеряла всю свою властность и выглядела так, словно изменилось что-то большее, чем её жизнь, так, словно помимо её собственной жизни изменился весь мир вокруг неё. Причём места в этом мире она для себя не видит. С тех пор она стала часто сидеть на лавочке перед домом и молча смотреть на людей, проходящих мимо. И Сергея в гости приглашать она перестала.

Сейчас Сергею Владимировичу стало многое понятно в той давней истории, в том, что он видел и не понимал тогда. Он понял слова мамы, которые запомнил, несмотря на свой тогда малый возраст. И в жизни своей Сергей редко, но не раз потом слышал этот гортанный дикий крик взрослых мужчин.

Иногда, вспоминая свою жизнь, перебирая её события и оценивая свои поступки, Сергею тоже хочется закричать… но он пока ещё может кричать молча.

«Так кричит совесть!», – сказала тогда мама. И не только совесть – понимает Сергей Владимирович сейчас.



Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     21:21 31.03.2020 (2)
"Руки" Юлия Даниэля сразу вспомнились... хотя там и не о совести.
И ещё "Чтец" Стивена Долдри с Ральфом Файнсом.
Не думаю, что до XX века люди вообще сталкивались с такими чудовищными моральными проблемами.
Хороший рассказ!
     22:13 31.03.2020 (1)
1
Вот это гляньте...
http://rulibs.com/ru_zar/poetry/velichanskiy/0/j31.html
Я это даже как-то начитал. Если интересно - дам послушать. )
     23:54 31.03.2020 (1)
     00:02 01.04.2020 (1)
1
Понравилось? Мне вообще стихи Величанского нравится.
А ссылку на озвучку дать?
     08:56 01.04.2020 (1)
Да, это хорошо!
Очень редко до слушания и просмотра руки доходят... Откажусь, пожалуй. Спасибо!
     09:19 01.04.2020
Не настаиваю... )
     22:01 31.03.2020 (1)
1
Спасибо, Иннокентий!
Да нет, думаю, сталкивались. Я когда первый раз Цезаря читал - был поражён тому, насколько всё современно. А Иллиада? Ничего не меняется!
     22:10 31.03.2020 (1)
Все же массовое палачество не частым было явлением и осознавалось иначе... До великой литературы к.18-19 веков иная ценность была и жизни, и достоинства человека. Максимум, что сразу вспоминается из более раннего времени - это синодники Ивана Грозного. Но там чисто религиозный мотив, и палачествам царя он не мешал совершенно.
     22:19 31.03.2020 (1)
1
А инквизиция?
     22:49 31.03.2020 (1)
Да, конечно! И много эпизодов конкисты... религиозные войны с тотальной зачисткой еретиков. Но это совершенно иначе осознавалось теми, кто творил зло.
Моральное сознание людей 15-17 веков было иным. Убийство чужака не осознавалось как что-то ужасное, тем более, если по религиозным мотивам.
Только век Просвещения дал первые и еще редкие примеры гуманности в отношении чужих.
Не мог человек того времени так уж терзаться грехом палачества.
     22:56 31.03.2020 (1)
Не уверен...
     23:09 31.03.2020 (1)
Хотя бы книги Иохана Хейзинги о людях 14-15 веков открыть - там совершенно иная ментальность людей, иной мир.
О переменах в сознании людей и общественной морали в 18-19 веках неплохо писал Мишель Фуко.
Это только первое, что приходит на ум...
И кстати, русская литература конца 19 века, насквозь гуманистическая, тоже созреть должна была.
     23:13 31.03.2020 (1)
2
А христианство, например, с его "не убий" на пустом месте возникло? (??) А Павел, который даже не палач был, а мытарь, но раскаявшийся и отошедший от сбора налогов и почитаемый людьми того времени - он откуда, если гуманистические идеи появились хрен знает когда после него?
     23:46 31.03.2020 (1)
Собственно слово покаяние известно откуда произошло. Я говорил только о масштабе моральной проблемы. Об осознании вины массового убийства людьми новейшего времени, гораздо более искушенного в понимании и переживании этического.
Ведь и уголовная вина оценивается судом (в идеале) в очень жёсткой привязке к мере осознания подсудимым своих деяний. Иначе это будет названо объективным вменением, почти во всех правовых порядках предполагающим неправосудность вынесенного решения.
     00:00 01.04.2020 (1)
Ну да, насчёт масштабов соглашусь. Но проблемы совести - вечные проблемы. Те или иные. Для каждого.
     07:20 01.04.2020 (1)
Интересная тема: в какой мере меняется моральное сознание общества и как это преломляется в сознании отдельных людей своего времени?
Меня давно занимает вопрос - есть ли, например, в русской и другой классике сколь-нибудь значительное описание переживания собственных деяний преступником до Фёдора Михайловича?
     09:20 01.04.2020 (1)
1
Эдип.
     10:22 01.04.2020 (1)
Как минимум...
     10:33 01.04.2020
)
     23:03 31.03.2020 (1)
Удивительный, редчайший случай! Вертухай, и такой совестливый... В основном-то они гордятся тем, что делали. 
     23:07 31.03.2020 (1)
Не уверен...
     23:15 31.03.2020 (1)
Да вы посмотрите, сколько сейчас в России любителей Сталина, которые жаждут возвращения тех порядков... Это бывшие вертухаи, гебешники и их потомки. 
     23:23 31.03.2020 (1)
Нет, имхо... Это, в основном, новые, которые не связаны с теми памятью. Они вообще не связаны памятью ни с кем. Старики большей частью умерли. А новых - воспитало новое наше государство. Для них Сталин - олицетворение порядка, и не более того. А государству, любому, выгодно иметь общественный запрос на "твёрдую руку".
     23:38 31.03.2020 (1)
Старики-то умерли, но остались молодые... Ибо кто в стране власть-то захватил и держит? КГБ. 
А то, что "новых вертухаев воспитало наше новое государство" - с этим соглашусь полностью. 
     23:59 31.03.2020 (1)
Да чёрт его знает, кто захватил. В любом случае - воры захватили.
     02:33 01.04.2020
Всё это довольно прозрачно... Для того и захватили, чтобы воровать. 
     23:11 24.03.2020 (1)
1
Муки совести - они самые болезненные, а крики совести - они самые громкие. Даже в том случае, когда человек кричит про себя...
     00:13 25.03.2020
Да, Магдалина. Вы абсолютно правы.
И я рад, что мой рассказик побудил Вас не промолчать, а выразить мне своё отношение к нему. Спасибо Вам. )
Реклама