Василий всегда оформлял документы, но продолжал оставаться «хищнотой». Часть добытого золота, как и другие одиночки, он сдавал в комбинат, оправдывая «бумаги». Остальное кавказцам, так как комбинат платил вольноприносителям вполовину меньше, чем старательским артелям.
С ним я познакомился в Нексикане в 90-е годы и несколько раз беседовал. Он тоже закончил физфак, - и мы легко понимали друг друга.
Проработав немного по специальности, он пошел с лотком по всей Сибири, должно, взяв пример с отца. Его семью раскулачили в тридцатые годы и он занялся добычей золота. У Василия был редкий «нюх» на золото - таких людей один на миллион.
Про напарников он говорил:
- С толстым в тайгу не пойду. Много жрёт, а толку мало. Если еще нытик и скептик – пиши, пропало. Но они хорошие сварщики и бульдозеристы.
Всем предпочту мужика жилистого и поджарого: едят за двоих - работают за четверых. Главное, чтобы был тверд и держал слово. Хитрожопых надо опасаться - в нашем деле нет поганее человека. У нас они редкость, так как лезут повыше, чтобы руководить – там, где не надо упираться.
Сам Василий был жилистый и поджарый, рука твердая и шершавая. Роста небольшого, голова на четверть седая, большая залысина. Много седины в усах и бородке. В прищуренных глазах живой блеск, какой редко увидишь у молодых. Морщинки у глаз говорили о жизнерадостности и веселом характере. Несмотря на возраст, имел крепкое здоровье. Жаловался только на зрение, мол, плюс единица, и приходится читать в очках.
На дележ наши мнения совпали.
- Все должно быть поровну, тогда никаких склок. Если нашел борт, то, при желании, имеешь преимущество. Тогда все дела должны согласовывать с тобой. Если руки растут не оттуда, не можешь сделать даже топорище – старательство не твоё, легче повеситься, - говорил он. Был категоричен и отстаивал свои взгляды.
Я спросил о его отношении к богатым – к нашим олигархам.
- Ты не путай хитрожопое ворье с богатыми, - сказал Василий.
- Раньше богатыми называли тех, кто все мог сделать своими руками, мог произвести любой продукт. Кто мог обеспечить свою семью, всех близких и занимался благотворительностью.
Убогие - это побирушки, попрошайки, ворье – люди никчемные. Живут обманом, ничего делать руками не могут, без обмана погибнут.
- Да, я слышал, что буква «у» когда-то была формой отрицания – она сохранилась в слове «убогие» - значит, в них нет Бога. А твои богатые, похоже, должны быть близки к Абсолюту - добавил я.
Как-то он зауважал меня, когда я рассказал про рудник Светлый и колонковое бурение на рудное золото. Там не могли добуриться до песков из-за сплошных аварий во время бурения на большие глубины. Специалисты не справились с проблемой - там была зона катастрофического разрушения. Призвали меня; и я две недели знакомился с этим, незнакомым мне видом бурения, перечитал много литературы. В итоге начали бурить снарядами со съёмным керноприемником (ССК), а алмазную коронку охлаждали уже не водой, а пеной. И дело пошло.
Я рассказал Василию про то, как меня «пытали» ученые: доктора наук в научно-исследовательском институте на Васильевском острове, в Ленинграде. Выпрашивали все подробности применения пены при бурении снарядом с алмазной коронкой, так как ССК было их детищем.
Василий был невысокого мнения о применяемых на Колыме методах разведки на россыпное золото. Мол, разведка тычет буром, как пальцем в небо, без применения геофизических обследований. Туда должны входить исследования из космоса, геохимические и биологические анализы.
Он вспомнил, что золото на Колыме открыл Бориска – тоже старатель-одиночка. Сказал, что схож с ним по духу, хотя тот был казанский татарин. Мол, какая разница – мы с ним, считай, одной крови.
Однажды, я спросил его:
- Если хищники и одиночки полезны, то почему Госдума не дает разрешения на вольный принос? И чтобы старатели-одиночки получали нормальные деньги и не сдавали металл налево.
Василий знал, что я поспособствовал началу вольного приноса золота в Сусумане. Знал, что этот принос не вполне законен. Старатели числились опробщиками – вроде занимаются разведкой, а не добычей золота.
Он рассмеялся и сказал, что мой вопрос наивен. Чиновники озабочены собственным благом, чтобы все было шито-крыто - но не думой о стране и простом народе. Мол, нетрудно разобраться в том, кто и почему противится вольному приносу. В основе это представители крупных старательских артелей. Их не интересуют месторождения с запасом менее 10 килограммов, но они не хотят, чтобы им мешало местное население. Отрабатывают разведанные месторождения за 2-3 года, не тратя денег на разведку, и перебираются на новое, ещё при Советской власти разведанное месторождение. Считают, что узаконенные вольноприносители будут им помехой. Хотя, сами и есть самые настоящие рвачи и хапуги, не думающие о будущем золотодобычи. Противятся и скупщики золота, действуя через свое лобби в Госдуме. В их числе и подразделения МВД, имеющие выгоду от запрета вольного приноса, в том числе от скупщиков золота.
Если к вольному приносу подключить геологический контроль, то была бы бесплатная разведка, которая всегда существовала в России. На эту тему Василий мог говорить бесконечно.
Сказал и об Абрамовиче: мол, он забросил на Чукотку, в Певек, 40 тяжелых заграничных бульдозеров, и, не утруждая себя разведкой, начал отрабатывать ранее разведанные запасы. А разведка там стоила очень больших денег.
Василий хвалил колымских бичей, которые в большинстве своем хорошие работники, не в пример всяким проверяющим. Пропив деньги, они снова идут в тайгу. И работают так – дай бог каждому. Но не надо собирать толпу, - тер затылок Василий.
- Когда идет хороший металл – трое, это предел. Иначе бардак и никакой работы. Но случаются места, где надо отработать быстро - там можно и толпой, но в этом случае теснотища - и в палатке, и в балке. Но надо знать меру: две недели и всё. Уже нет желаний, кроме как напиться. Голова тупеет, тело становится деревянным, есть начинаешь без удовольствия, по привычке. А сон – это ужас и кошмар. Надо немедленно рвать когти в поселок. Там банька, водочка – и ты снова человек – молодой и здоровый. А потом отходняк, пивко – и ты готов к новому заезду.
Если все пропил или обворовали – огорчаться не надо. У каждого есть ингуш, который поможет затариться продуктами и всем необходимым. И никто не бастует.
Как-то Василий произнес:
Чайка пьем – орла летаем. Водка пьем – бревна лежим.
Я вспомнил и добавил:
Деньги есть – Уфа гуляем. Денег нет – Чишма сидим.
Я считал, что под Чишмой имеется в виду город Чишмы, что невдалеке от столицы Башкирии. Но Василий сказал, что это не так. Он был и в тех краях и объяснил:
- Уфой называют ресторан на втором, а Чишмой – забегаловку на первом этаже одного здания. Внизу можно выпить пивка, даже «ерша» - разбавив пиво водкой, если средства позволяют.
Конечно, - говорит Василий, – каждый хочет лежать бревном, но мешает наличие отсутствия. Летаешь «орлом» и «топаешь, чтобы потом полопать».
В чем преимущество хищноты? – спрашивал Василий, - и сам же отвечал:
- Столько за последнее время развелось контролирующих органов – им несть числа. Дело дошло до того, что вольноприносителей - по бумаге опробщиков – тоже обязали составлять проекты на работы, как крупным предприятиям. За все «дерут» деньги. Смысл в обеспечении работой контролеров, которые являются злом. Они пекутся только о собственном благе, но нужны верхам как безотказный ректорат при голосованиях.
Сравнивая разные регионы России, Василий называл ведущих чиновников Магадана нормальными мужиками. Что, по вопросу добычи золота малыми формами, они просекают глубже. Что по всей России полезно перенять их опыт. Это на пользу государству и местное население всегда будет сыто.
Василий знал, что говорил. Он пешком прошагал от Амура до Чукотки, от Байкала до Тихого океана. Находил золото даже в Подмосковье. Мол, копытить можно везде, но больше всех ему приглянулась Колыма, и никак не может бросить.
Василий приводил даже математические выкладки. Физику это несложно. Он «хищничал» во всех регионах Сибири и знал, где что творится. Он подсчитал, что если бы вольноприносителям платили хотя бы 70-75% от стоимости золота, то весь металл сдавался бы государству, а не левым скупщикам.
Он делал расчеты и доказывал, что имея 2-х напарников, он может соперничать в добыче со сверхтяжелым бульдозером. Тот промывает до 2000 кубов песков, чтобы добыть 1 килограмм золота, а они тот же 1 килограмм золота добывали промыв всего 5 кубов песков. Они не промывали пустые пески, но отрабатывали по неширокому погребенному руслу, по струе, где практически и лежит все золото. Я добавил, что так лежит не везде.
С ним я познакомился в Нексикане в 90-е годы и несколько раз беседовал. Он тоже закончил физфак, - и мы легко понимали друг друга.
Проработав немного по специальности, он пошел с лотком по всей Сибири, должно, взяв пример с отца. Его семью раскулачили в тридцатые годы и он занялся добычей золота. У Василия был редкий «нюх» на золото - таких людей один на миллион.
Про напарников он говорил:
- С толстым в тайгу не пойду. Много жрёт, а толку мало. Если еще нытик и скептик – пиши, пропало. Но они хорошие сварщики и бульдозеристы.
Всем предпочту мужика жилистого и поджарого: едят за двоих - работают за четверых. Главное, чтобы был тверд и держал слово. Хитрожопых надо опасаться - в нашем деле нет поганее человека. У нас они редкость, так как лезут повыше, чтобы руководить – там, где не надо упираться.
Сам Василий был жилистый и поджарый, рука твердая и шершавая. Роста небольшого, голова на четверть седая, большая залысина. Много седины в усах и бородке. В прищуренных глазах живой блеск, какой редко увидишь у молодых. Морщинки у глаз говорили о жизнерадостности и веселом характере. Несмотря на возраст, имел крепкое здоровье. Жаловался только на зрение, мол, плюс единица, и приходится читать в очках.
На дележ наши мнения совпали.
- Все должно быть поровну, тогда никаких склок. Если нашел борт, то, при желании, имеешь преимущество. Тогда все дела должны согласовывать с тобой. Если руки растут не оттуда, не можешь сделать даже топорище – старательство не твоё, легче повеситься, - говорил он. Был категоричен и отстаивал свои взгляды.
Я спросил о его отношении к богатым – к нашим олигархам.
- Ты не путай хитрожопое ворье с богатыми, - сказал Василий.
- Раньше богатыми называли тех, кто все мог сделать своими руками, мог произвести любой продукт. Кто мог обеспечить свою семью, всех близких и занимался благотворительностью.
Убогие - это побирушки, попрошайки, ворье – люди никчемные. Живут обманом, ничего делать руками не могут, без обмана погибнут.
- Да, я слышал, что буква «у» когда-то была формой отрицания – она сохранилась в слове «убогие» - значит, в них нет Бога. А твои богатые, похоже, должны быть близки к Абсолюту - добавил я.
Как-то он зауважал меня, когда я рассказал про рудник Светлый и колонковое бурение на рудное золото. Там не могли добуриться до песков из-за сплошных аварий во время бурения на большие глубины. Специалисты не справились с проблемой - там была зона катастрофического разрушения. Призвали меня; и я две недели знакомился с этим, незнакомым мне видом бурения, перечитал много литературы. В итоге начали бурить снарядами со съёмным керноприемником (ССК), а алмазную коронку охлаждали уже не водой, а пеной. И дело пошло.
Я рассказал Василию про то, как меня «пытали» ученые: доктора наук в научно-исследовательском институте на Васильевском острове, в Ленинграде. Выпрашивали все подробности применения пены при бурении снарядом с алмазной коронкой, так как ССК было их детищем.
Василий был невысокого мнения о применяемых на Колыме методах разведки на россыпное золото. Мол, разведка тычет буром, как пальцем в небо, без применения геофизических обследований. Туда должны входить исследования из космоса, геохимические и биологические анализы.
Он вспомнил, что золото на Колыме открыл Бориска – тоже старатель-одиночка. Сказал, что схож с ним по духу, хотя тот был казанский татарин. Мол, какая разница – мы с ним, считай, одной крови.
Однажды, я спросил его:
- Если хищники и одиночки полезны, то почему Госдума не дает разрешения на вольный принос? И чтобы старатели-одиночки получали нормальные деньги и не сдавали металл налево.
Василий знал, что я поспособствовал началу вольного приноса золота в Сусумане. Знал, что этот принос не вполне законен. Старатели числились опробщиками – вроде занимаются разведкой, а не добычей золота.
Он рассмеялся и сказал, что мой вопрос наивен. Чиновники озабочены собственным благом, чтобы все было шито-крыто - но не думой о стране и простом народе. Мол, нетрудно разобраться в том, кто и почему противится вольному приносу. В основе это представители крупных старательских артелей. Их не интересуют месторождения с запасом менее 10 килограммов, но они не хотят, чтобы им мешало местное население. Отрабатывают разведанные месторождения за 2-3 года, не тратя денег на разведку, и перебираются на новое, ещё при Советской власти разведанное месторождение. Считают, что узаконенные вольноприносители будут им помехой. Хотя, сами и есть самые настоящие рвачи и хапуги, не думающие о будущем золотодобычи. Противятся и скупщики золота, действуя через свое лобби в Госдуме. В их числе и подразделения МВД, имеющие выгоду от запрета вольного приноса, в том числе от скупщиков золота.
Если к вольному приносу подключить геологический контроль, то была бы бесплатная разведка, которая всегда существовала в России. На эту тему Василий мог говорить бесконечно.
Сказал и об Абрамовиче: мол, он забросил на Чукотку, в Певек, 40 тяжелых заграничных бульдозеров, и, не утруждая себя разведкой, начал отрабатывать ранее разведанные запасы. А разведка там стоила очень больших денег.
Василий хвалил колымских бичей, которые в большинстве своем хорошие работники, не в пример всяким проверяющим. Пропив деньги, они снова идут в тайгу. И работают так – дай бог каждому. Но не надо собирать толпу, - тер затылок Василий.
- Когда идет хороший металл – трое, это предел. Иначе бардак и никакой работы. Но случаются места, где надо отработать быстро - там можно и толпой, но в этом случае теснотища - и в палатке, и в балке. Но надо знать меру: две недели и всё. Уже нет желаний, кроме как напиться. Голова тупеет, тело становится деревянным, есть начинаешь без удовольствия, по привычке. А сон – это ужас и кошмар. Надо немедленно рвать когти в поселок. Там банька, водочка – и ты снова человек – молодой и здоровый. А потом отходняк, пивко – и ты готов к новому заезду.
Если все пропил или обворовали – огорчаться не надо. У каждого есть ингуш, который поможет затариться продуктами и всем необходимым. И никто не бастует.
Как-то Василий произнес:
Чайка пьем – орла летаем. Водка пьем – бревна лежим.
Я вспомнил и добавил:
Деньги есть – Уфа гуляем. Денег нет – Чишма сидим.
Я считал, что под Чишмой имеется в виду город Чишмы, что невдалеке от столицы Башкирии. Но Василий сказал, что это не так. Он был и в тех краях и объяснил:
- Уфой называют ресторан на втором, а Чишмой – забегаловку на первом этаже одного здания. Внизу можно выпить пивка, даже «ерша» - разбавив пиво водкой, если средства позволяют.
Конечно, - говорит Василий, – каждый хочет лежать бревном, но мешает наличие отсутствия. Летаешь «орлом» и «топаешь, чтобы потом полопать».
В чем преимущество хищноты? – спрашивал Василий, - и сам же отвечал:
- Столько за последнее время развелось контролирующих органов – им несть числа. Дело дошло до того, что вольноприносителей - по бумаге опробщиков – тоже обязали составлять проекты на работы, как крупным предприятиям. За все «дерут» деньги. Смысл в обеспечении работой контролеров, которые являются злом. Они пекутся только о собственном благе, но нужны верхам как безотказный ректорат при голосованиях.
Сравнивая разные регионы России, Василий называл ведущих чиновников Магадана нормальными мужиками. Что, по вопросу добычи золота малыми формами, они просекают глубже. Что по всей России полезно перенять их опыт. Это на пользу государству и местное население всегда будет сыто.
Василий знал, что говорил. Он пешком прошагал от Амура до Чукотки, от Байкала до Тихого океана. Находил золото даже в Подмосковье. Мол, копытить можно везде, но больше всех ему приглянулась Колыма, и никак не может бросить.
Василий приводил даже математические выкладки. Физику это несложно. Он «хищничал» во всех регионах Сибири и знал, где что творится. Он подсчитал, что если бы вольноприносителям платили хотя бы 70-75% от стоимости золота, то весь металл сдавался бы государству, а не левым скупщикам.
Он делал расчеты и доказывал, что имея 2-х напарников, он может соперничать в добыче со сверхтяжелым бульдозером. Тот промывает до 2000 кубов песков, чтобы добыть 1 килограмм золота, а они тот же 1 килограмм золота добывали промыв всего 5 кубов песков. Они не промывали пустые пески, но отрабатывали по неширокому погребенному руслу, по струе, где практически и лежит все золото. Я добавил, что так лежит не везде.
