меча, что обескровленные пальцы онемели.
Третий раз подняли герольды трубы, но не успели прозвучать призывные звуки, как вздох облегчения вырвался из тысячной толпы зрителей. Благородные дамы усиленно завздыхали, увидев блистательного рыцаря, выступившего защитником сердца и чести королевы. На ристалище выехал рыцарь со щитом на плече и с копьём в руке, и всё было у него белое, и латы на нём, и чепрак на коне, и всё остальное. Девиз на щите гласил «Высшая сила — любовь», на эмблеме, поверх голубого поля, изображена женская фигура, держащая одной рукой золотую цепь со львом, а другой арфу. Прочитав надпись, все дамы торжественно приветствовали рыцаря.
Бледные ланиты Эйны порозовели, и грудь сделала глубокий вздох облегчения. Сердце, выстрадав свой жребий, радостно забилось. В глазах вспыхнул жизненный огнь. Вера в благоприятный исход поединка вселилась во всю её сущность. Сын, увидев перемену в лице матери, уловил в душе, независимо от своего настроения, приятное воодушевление и родившуюся надежду на торжество справедливости.
Белый рыцарь пересёк луг и, остановившись напротив её величества, почтенно опустил копьё и склонил главу, ожидая благословения на поединок.
Главный судья спросил:
— Угодно ли вам, государыня, выбрать этого рыцаря защитником вашего дела? И если вы согласны, пусть рыцарь назовёт своё имя.
— Сеньор рыцарь, взываю к милости Отца Небесного и, полагаясь на Его божественное милосердие и справедливость, вручаю вам ключи от сердца своего и чести. Пусть ваши мужество и доблесть будут мне защитой и опорой! И если окажется, что вы примете смерть на ратном поле, то знайте: недолго вашей душе пребывать в одиночестве. Моя душа, простившись с миром этим, последует за вашей. А теперь откройтесь суду, как требует того правила поединка. Мне же ведомо ваше имя, и я спокойна за свою честь.
Рыцарь повернулся к суду и открыл забрало. Герольд громко выкрикнул его имя:
— Странствующий рыцарь Ланфранк де Руер, трубадур.
— Как, мне биться с безродным мужиком?! — в большом возмущении воскликнул король.
Трибуны для почётных гостей заволновались. Благородное рыцарство вздрогнуло, почувствовав унижение своего сюзерена.
Тут поднялась куртуазная дама из окружения герцогини Альеноры, одна из достойнейших дам в целом свете, донна Тибор.
— Ручаюсь, что сегодня здесь немало достойных славы доблестных рыцарей, много благородных сердец бьётся в груди под латами, много достопочтимых сеньоров, склоняющих колени пред короной — все вы лишь вассалы своего короля! Кто ж подымет на него руку, даже если он не прав! Но обвиняет его в недостойном поведении не только людская молва, не только наветы завистников, а сама королева, дочь короля! В жилах её течёт благородная кровь царственных предков, издревле сидевших на троне, и родовыми корнями, вросшими в эти земли. Добротой и справедливостью заслуживших любовь своего народа. А не разжиганием розни между баронами и не войнами с соседними государствами, как ныне здравствующий бывший барон де Борн.
При этом имени все ахнули. Графиня, нисколько не смущаясь, продолжила речь:
— Или в нём течёт достойная кровь, или же отец его не безвестный вассал датских королей, служивший у них в подчинении наёмным солдатом и скопившим своё состояние разбойными набегами?! А разве сам барон не подлым коварством завладел замком старого доблестного рыцаря, коего тайно умертвил! Свидетели сих подлостей нам известны.
Собравшиеся зрители вновь ахнули.
— И вы возмущены тем, что с вами будет драться в честном бою доблестный рыцарь, стяжавший славу в ратных битвах с маврами за землю Арагонскую и посвящённый в рыцари самим королём Альфонсом, который в благодарность за подвиги в качестве бенефиции жаловал грамотой на поместье и титулом виконта де Руер. Не только за поэтическую душу и возвышенную поэзию, но за твердость духа и крепкую руку, приведшую к славе. Пусть он не из благородного дома и не родовит предками, хотя почём знать, но зато благородство души и великодушие сердца делают его достойным рыцарского ордена. Воистину это благородный муж и поединок с ним ничуть не умаляет чести самого короля. Да простит меня королева, но моё сердце наполняется горестной тоской, как подумаю о том, что нет возле меня такого друга, беззаветно преданного своей даме. Он не только изящным словом славит любовь и красоту, избегая праздности, но и с оружием в руках, не требуя наград, встаёт на защиту чести своей возлюбленной.
Чёрный рыцарь поднял руку, останавливая красноречие прекраснейшей дамы.
— Пусть крепкая рука и добрый меч рассудит нас. Своею верой я силён. Если бы обвинителем была не королева, то назвал бы я клеветника достойным именем. Уж не поскупились бы на то мои уста. На обвинение супруги дам ответ своим мечом, который лишь недавно потчевал Святую Землю телами сарацин. Уж я-то за себя сумею постоять! Пусть будет рыцарь — трубадур! Мой Дюрандаль* сумеет голову с наветчика снести. Но уж тогда, враги мои, не обессудьте. На сим кончаю разговор. Итак, начнёмте поединок! Призываю Небеса и всех присутствующих в свидетели. Господь, даруй победу мне над этим мужиком! — И рукою, закованной в стальную перчатку, осенил себя крестным знамением. Тронув поводья коня, развернулся спиной к королеве. С тем и разъехались рыцари в разные стороны. По знаку распорядителя ринулись друг на друга во весь опор и сшиблись с ужасающим грохотом. Копья при этом у обоих преломились, окружающие зрители ахнули. Подпруга у вороного коня лопнула и всадник вместе с седлом, скользя по лошадиному крупу, слетел на землю, но при этом устоял на ногах и, выхватив меч, дожидался противника. Присутствующие замерли, никто не ожидал такого начала. Ланфранк, медленно, как бы выжидая, подъезжал к пешему рыцарю, держа в руке обломок копья.
Чёрный рыцарь, видя его колебания, воспринял это по-своему и с ядовитой насмешкой проговорил:
— Ну что, шут, затрепетал пред королём! Не восславят тебя твои стихоплёты в своих виршах. Ты ни на что не годен! Недобрый случай помог тебе. Не силой твоих рук оказался я на земле, а волею случая, по вине нерадивого конюха. Ему будут петь они славу. А тебе невелика честь конному биться против пешего. Достойный ли это поступок настоящего рыцаря? Да и какой ты рыцарь! Быть тебе участником турнира в надувании бычьих пузырей. Вели дать мне коня! Или высокое благородство неведомо кухонному стихоплёту?
Ланфранк осадил коня и ответил:
— Ваша брань, которой вы меня незаслуженно осыпаете, только подвигает меня на храбрый бой с вами, и чем больше вы меня браните, тем больше возрастает мой гнев и ожесточается сердце. И силы мои удесятеряются от ваших слов. Господь дал нам равные права и оружие, поэтому — пусть к вам подведут коня.
Белый рыцарь знаком показал, чтобы подвели коня противнику. Король без дальнейших разговоров вскочил в седло и ринулся на ненавистного врага, обрушив на него множество ударов, от коих пришлось несладко Белому рыцарю, но он славно отражал эти могучие удары, успевая отвечать на них и довольно успешно.
И долго они осыпали друг друга ударами, перемещаясь с одного конца поля на другое. Уже огнедышащее, драконоподобное солнце стояло в зените, исторгая из недр своих нестерпимый жар, от коего накалились стальные доспехи бойцов. Кони же от усталости стали спотыкаться, плохо слушаясь своих владельцев, и будто безумные норовили зубами и копытами нанести ранения противнику. Но сражающиеся не оскудевали силой и не теряли твёрдости рук своих. Казалось, будто управляла их телами какая-то несокрушимая, неземная мощь.
Видя, что не удаётся справиться по чести с рыцарем-трубадуром в бою, не иссякает в том сила, подпитанная не столько гневом и ненавистью, возникшими от бранных речей короля, а любовью и жаждой справедливого возмездия. Почувствовал венценосный рыцарь своё бессилие пред ним, и дрогнула крепость духа, закованного, как и душа, в чёрную броню, и пошёл он на хитрость, коварством своим сродни подлости.
Мечом, будто случайно, скользнул по броне и ударил лошадь по крупу, нанеся ей жестокую рану. Конь под Белым рыцарем зашатался и рухнул наземь. Всадник чудом выпростал ноги из стремян и остался стоять на ногах. Король яростно атаковал спешившегося рыцаря и с плеча рубанул, вложив в удар всю свою мощь, намереваясь рассечь шлём и голову. Ланфранк, однако, был начеку. Щитом и силой мышц отвёл удар в сторону, и пока противник, не рассчитавший силы удара, пытался выправиться в седле, бросил своё оружие и, схватив того за руку, стащил на землю. Король упал с коня. Оглоушенный падением, он не сразу мог подняться. А, встав на ноги, предстал пред готовым к бою Белым рыцарем, который благородно позволил противнику оправиться после неудачной атаки. Выставив вперёд щиты и пригнувшись, пошли противники друг на друга и, сойдясь, обрушили один на другого тьму ударов. Приседая и наседая, нападая и отступая, наносили они удары с такой мощью, что от содрогания щитов гудела земля у них под ногами. Щиты и панцири были жестоко иссечены и сами бойцы во многих местах ранены. Кровь на чёрной броне не заметна, зато белое одеяние Ланфранка всё больше и больше превращалось в красное. Раны сильно кровоточили, и куда не вставала его нога, там оставался кровавый след. Но отважное и мужественное сердце не позволяло поддаться врагу, ведь от этого поединка зависела не только его жизнь. Вдруг страшный удар раскалывает его щит и в руке остаётся лишь небольшой осколок, которым он пытается прикрыть голову. Но королевский меч безжалостно пробивает столь слабую защиту и разбивает шишак на голове Ланфранка. Крепкая сталь спасает жизнь трубадуру, но теперь он не имеет для защиты ни щита, ни шлема. Кровь заливает левый глаз и мешает видеть противника. Оглоушенный Ланфранк, чувствуя, как крепость его мышц вот-вот ослабнет, отбрасывает бесполезный осколок щита, берёт меч двумя руками и, как молотом, начинает наносить сокрушительные удары.
У Чёрного рыцаря силы тоже на исходе, кровь уже не сочится из-под доспехов, а течёт широкой рекой. Меч становится чрезмерно тяжёлым, им нелегко управлять. Вот от мощного удара лопаются ремни щита, и он слетает с руки, и следующий удар стального лезвия, покрытого зазубринами, рассекает кольчугу и глубоко разрубает грудь. Кровь черным жемчугом разлетается по земле. Король опускает меч и, склонив голову к груди, с удивлением видит своё бьющееся сердце. Подняв руку, хочет прикрыть ужасную рану, но крылатые пособники смерти тотчас выхватывают его грешную душу и уносятся с добычей прочь.
Сердце остановилось, и тело чёрного рыцаря навзничь упало на землю.
Увидев врага поверженным, лежащим в луже своей крови, Ланфранк пал на колени и вознёс горячее благодарение Богу за дарованную победу, за свершившийся справедливый суд. Желал было встать и идти к трону королевы чтобы преклонить пред ней колени и, взяв в руки лютню, стихами выразить свою любовь и в кансонах воспеть её красоту и верность, что путеводной звездой привела к свершившейся победе. Но силы оставили
