на локте и осмотрел простыню. По простыне ползло какое-то насекомое. Привычным движением пальца руки раздавив насекомое, я удовлетворённо удостоверился в том, что на его месте образовалось маленькое бордовое пятнышко. Затем, инстинктивно обнюхав палец, отчего убедившись ещё в чём-то ожидаемом, я метнулся было вскочить с кровати, но удерживаемый руками склонившегося надо мной Михалыча, снова лёг и принялся ощупывать своё тело. Обнаружив себя без одежды, я в ужасе посмотрел на хлопотавшего рядом старика. А тот, отойдя немного поодаль, вдруг еле слышно, каким-то хриплым замогильным голосом проговорил:
– Николай меня зовут, Николай.
Затем будто испарился.
Немедленно вскочив с кровати, я стал нервно озираться в поисках одежды. Взглянув же под ноги, увидел крайне неприглядную картину. На диване лежал и корчился в муках Михалыч, но только не тот, каким я увидел его несколько секунд назад, а другой, помолодевший, с кем я недавно разговаривал в этой комнате. Его тело в одном исподнем было почти полностью облеплено насекомыми. Клопы роились и под бельём. Позабыв о собственном состоянии, я с брезгливостью отпрянул и зажмурился. Открыв же глаза, увидел то, от чего чуть не рухнул на пол из-за овладевшего мной страха. Вместо дивана теперь передо мной стоял гроб. Причём он не то что стоял, а точно висел в воздухе. В гробу лежало тело хозяина комнаты. И на Михалыче я узнал свой костюм. Не было никаких сомнений, что это был именно мой костюм. Не успев осмыслить происходящее, я почувствовал как меня обволакивает умопомрачительный холод. При этом тело покойного прямо на глазах стало разлагаться. Комната наполнилась каким-то липким осязаемым туманом и нестерпимой вонью. Вскоре останки бедолаги исчезли вовсе, рассыпался и растаял гроб. А вместо него на полу остался лежать мой костюм. Борясь с брезгливостью и преодолевая жгучий холод, я хотел подобрать свою одежду. Но тяжелый туман сгущался и становился ещё неприступней. Меня всё сильнее сдавливало холодом, едким запахом и каким-то уже внешним, словно живым, воплотившимся ужасом. Однако напрягшись, я из последних сил нырнул в спасительный мрак занавесок и потерял сознание.
***
Очнулся я уже одетым, лежащим на полу под подоконником в просторной комнате с двумя окнами. На окнах висел старый, потемневший от пыли тюль, шторы были распахнуты. Дощатый пол подо мной застелен был паласом. И я сразу же обратил внимание на характерное тиканье, раздававшееся рядом. Повернувшись, увидел над головой большой циферблат массивных напольных часов. Часы уместились в проёме между окнами.
Встав на ноги, я внимательно осмотрел комнату, заметив, что вся мебель в ней выглядела ветхой и потемневшей. Догадавшись о том, что комната, хоть и похожа была на ту, в которую мы некогда вошли вместе с Михалычем, но что скорее всего это была не та самая комната, я тотчас убедился в этом, увидев на месте злосчастной двери в комнатку, где только что, казалось, произошла столь напугавшая меня сцена, всего лишь глухую стену с висевшим на ней каким-то портретом. Дверь же располагалась совсем в другом месте и она мне напомнила ту дверь, в которую мы заходили из прихожей. Да и потолок казался значительно выше, чем в той квартире. Он так же выглядел весьма потемневшим и вовсе не похожим на потолок новой квартиры. К тому же, в отличие от той комнаты, здесь висела люстра – такая же старая, как всё, что попадалось на глаза. Окна тоже были ветхие, деревянные и с облупившейся краской. Посмотрев в окно, увидел незнакомый ландшафт. Вместо ровного строя новеньких домиков, окружённых едва ли не целыми площадями из свежеуложенного асфальта, перед моими глазами предстал довольно-таки неприглядного вида двор с поломанными заборчиками, покосившимися сараями да буреломом из деревьев и кустов, по-видимому, давно заброшенных садовых участков и годами некошеной травы. А в самой неприступной чащобе моё внимание привлёк печально выглядывавший из-за кустов и проржавевший до основания унылый остов древнего, всеми позабытого авто допотопной марки. Похоже, когда-то это была «копейка» цвета этак зелёного.
Я отошёл от окна и, приблизившись к противоположной окнам стене, разглядел портрет, висящий на ней. Портрет оказался иконой Николая-Угодника.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
