Целую неделю Настя искала работу, но так и не нашла. То ей предлагали ехать на уборку овощей, то разносить почту. Один раз предложили поехать вожатой в лагерь, а когда она почти согласилась, нашлась девушка постарше. Нянечкой в больницу она сама не захотела: уколы делать она не умеет да и ухаживать за взрослыми больными, если честно, боится. А в детском отделении работы не было. В городском отделе образования ей пообещали должность вожатой в школе, но только с сентября, до которого было еще два месяца.
Однажды, возвращаясь после очередного неудачного похода в Центр трудоустройства, Настя увидела на скамейке у подъезда муромских родственников: тетю Нину и дядю Юру. У их ног стояли чемоданы и большая плетеная корзина.
− Племяшечка! − Радостно раскинув руки, дядя заключил ее в объятия. − А мы вот решили нагрянуть без предупреждения. Примешь незваных гостей?
− Конечно! − Настя искренне обрадовалась им. Все плохие мысли куда-то улетучились. − Что же вы не позвонили, я бы пораньше пришла.
− Так мы ж не знаем твоего номера. Ничего, мы недолго ждали.
В корзине оказалось замечательные угощения: три трехлитровых баллона с маринованными моховиками и целая вязанка сушеных белых. Как мама обрадовалась бы, она их так любила! – молча подумала Настя, и настроение ее резко упало. Дядя, сразу заметив помрачневшее лицо племянницы, осторожно спросил:
− Настенька, мы на недельку к тебе, если не возражаешь. Коли помешали, гостиницу поищем, где подешевле, − ты скажи, не стесняйся.
− Что вы, дядя Юра, − горячо возразила племянница, − я вам так рада! Просто, про маму подумала, как она бы тоже вам обрадовалась. Прежде.
− Не нашли ее?
− Нет, ищут. А папа в больнице, но врачи говорят, что самое страшное позади. Его снова перевели из реанимации в общую палату. Можете навестить, когда захотите.
− Ты с ним видишься?
− Да, почти каждый день. Покушать ему ношу, там кормят не очень.
− А эта его? Как у тебя с ней.
− Да никак. Я прихожу, она уходит. Его нельзя расстраивать. Вы тоже с ним поаккуратнее, ничего такого не говорите, ладно? Особенно про маму. Он сам себя все время казнит. Что теперь поделаешь?
− Как дальше-то будет?
− Не знаю. Мама, даже если вернется, никогда его не простит. Но она, наверно, не вернется. − Настя изо всех сил старалась не заплакать. − А я никак на работу не устроюсь.
− А институт? Ты что, уже не будешь поступать?
− Да я уже поступила в Питерский университет. По сертификатам ЕГЭ. И на очное, и на заочное, уже подтверждение прислали. Буду учиться заочно. В сентябре меня берут на работу вожатой в одну школу. А до того времени, наверно, пойду почту разносить.
− А чего так?
− А как? У папы я деньги ни за что не возьму. Уже взрослая, пора самой себя обеспечивать.
− Какая ты взрослая? − тебе только семнадцать лет! Девочка еще.
Уже не девочка, мрачно подумала Настя. − Через месяц восемнадцать, – возразила она. – Вы когда к папе собираетесь?
− Сейчас Юрий пойдет. Ты ему поподробнее дорогу расскажи да как его в больнице найти. А мы с тобой еще побалакаем.
Собрав гостинец, Нина проводила мужа. Затем вернулась на кухню к Насте, чистившей картошку.
− Вот что, Настенька. Мы тут подумали и решили: никакой работы. Тебе надо учиться и только очно. Езжай в Питер к Наталье, она тебе выделяет комнату. Не возражай, дослушай. Сюда можно пустить квартирантов, вот тебе и деньги на жизнь. Думаю, Олег полностью нас поддержит, тем более, у него есть где жить. Кроме того, ты стипендию будешь получать. И что значит: не брать у отца деньги? Он обязан помогать, пока ты будешь учиться.
− Но у него новая жена. Она тоже студентка. И ребенок будет. На всех его зарплаты не хватит. А когда мама вернется, где она будет жить? Если квартиру сдадим.
− Детка, не будем гадать. Мы с Олегом все обсудим спокойно и что-нибудь придумаем. Одно не подлежит обсуждению: ты едешь в университет. Со временем сможешь подрабатывать − репетиторством или еще чем. Если с деньгами возникнут проблемы. Сейчас все студенты подрабатывают.
− А я не стесню Наташу? Все-таки чужой человек в доме. И как к этому отнесется ее сын?
− Да чего там стеснишь! У них четыре комнаты. А что Юрка? Он то в институте, то в своем турклубе ошивается, − чем ты можешь помешать? Наоборот, когда прибрать поможешь, а когда и поесть приготовишь. Я до сих пор помню твои блинчики с грибами. Вот уж наедятся. И вот еще что. Нечего тебе здесь до сентября делать. Езжай через неделю с Юрием в Муром. Там тебя в лесу ждут, не дождутся. Деньжат подзаработаешь и душой отойдешь от всех этих ужасов. И не возражай, – коль матери нет, я за тебя отвечаю.
− Ой, тетечка Ниночка! − Настя бросилась тетке на шею и радостно разревелась. Слезы теперь стали для нее источником душевного облегчения. − Ой, спасибо вам! А то я была как в темноте. А теперь какой-то свет появился. Только – как же мама? И у Наташи начинаются вступительные экзамены. Завтра химия, а через три дня физика. Я должна помочь, ведь она моя подруга. Не могу уехать, не узнав, поступила она или нет.
− Так. − Нина убавила огонь под закипевшей кастрюлей, села на табуретку и задумалась. − Юрий столько ждать тебя не сможет, его на неделю отпустили. А Наталья не захочет с тобой поехать? В лесу вдвоем веселее.
− Ой, захочет, захочет! Она в прошлом году так жалела, что не была со мной. Захочет обязательно.
− Тогда ладно. Поедете сами. Дорогу в Муром ты знаешь: поездом до Москвы, а там автобусом. Позвонишь Юрию, он вас встретит. А насчет мамы − Настенька, ну чем ты можешь здесь помочь? Объявится или какое известие будет – тебе сообщат. Что-то мне подсказывает, что она не сгинула, где-то обретается. Будем надеяться на лучшее, а что еще остается?
Нина набрала номер мобильника мужа: − Ну, как там? Ждать тебя или самим обедать?
− Ешьте сами, − отозвался тот. − Мы тут с Олегом все обсудили. Завтра вызовем нотариуса, и Олег подпишет бумагу, чтобы ты могла сдать квартиру. Проблема, конечно, с Галиной. Но поскольку он владелец квартиры, то может сдавать без ее согласия. Как Настасья, не возражает?
− В общем, да. − Нина с улыбкой взглянула на девушку, навострившую уши. − Есть кое-какие нюансы, но в целом разрешимые. Вернешься, обсудим.
Вечером, уже лежа в постели, Настя еще раз прокрутила в памяти разговор с родственниками. Юрий сообщил, что отец и слышать не хочет ни о какой Настиной работе. Учиться и только учиться. Сказал, пусть едет в Петербург, она ведь так об этом мечтала. Что согласен сдать квартиру: у них с Лялей есть, где жить. Ее родственники собираются переезжать в город и покупать большой дом, чтобы вся семья в нем поместилась. А если мама вернется, что-нибудь придумают. И дочери он будет помогать, пока та не окончит институт.
Питер! – думала Настя, радуясь и терзаясь. Мой Питер! Он станет моим навсегда. Сюда я больше не вернусь, ни за что не вернусь. Ведь здесь столько боли. Ну, может, иногда – к бабушке и дедушке. А если мама вернется? Переболеет, и вернется? Папа сказал: что-нибудь придумает. Ох, что тогда будет, не знаю. Не очень честно: уезжать, когда о ней ничего не известно. Но – а что делать?
Питер. Там Вадим. И вдруг перед ней близко-близко возникло его лицо, она даже вздрогнула. И сразу вспомнила то, что она постоянно гнала от себя, что заставляло все ее существо сжиматься от стыда и отвращения. Думает ли он о ней? Почему-то вспомнился его отчаянный крик, когда она неслась по двору. Почему он так кричал? А может, она ошибается, считая, что он стал презирать ее? Он же сам настоял на близости. И ведь не презирал же он Тенчурину, у которой тоже с ним все было. Не любил, но и не презирал. А Соколова? У нее с Олениным тоже все было, и он к ней прекрасно относится. Вот бы спросить у Иры, как она с ним после первого раза разговаривала, как он смотрел на нее. Что она чувствовала?
Вдруг она с Вадимом встретится в Питере? Запросто могут встретиться, ведь он учиться в том же университете, правда, на другом факультете. Наверняка, встретятся.
Она представила себе эту возможную встречу − и содрогнулась. Вот она смотрит на него − и вспоминает все. И понимает, что он думает о том же. Ужас! Нет, лучше не встречаться. Или кивнуть и сразу убежать. А может, не ехать? Но как хочется!
Позвоню завтра Ире, вдруг решила она, и поговорю с ней откровенно. Ну, разболтает она Оленину, ну и пусть. Ведь она, Настя, все равно отсюда уедет. В конце концов, со всеми людьми такое бывает, − и все потом как-то живут, общаются. Может, она, Настя, одна такая идиотка? Ох, как же трудно самой во всем разобраться, когда и посоветоваться не с кем.
Так она долго лежала без сна, ворочаясь в постели, пока не почувствовала, что вся простыня под ней сбилась в гармошку. Встала, расправила простыню. Захотелось пить. Не дойдя до кухни, услышала голоса Юрия и Нины. Слова тетки привлекли ее внимание, и она невольно остановилась, прислушиваясь.
− Что хоть собой представляет, эта его новая? − прозвучал вопрос Нины. − Очень аппетитная бабец, − хмыкнул Юрий. − Просто крем-брюлле. Я бы и сам не устоял, полезь она на меня.
− Да уж, ты известный юбочник. Галина с тобой и года не прожила бы. Помню-помню, как ты под нее клинья подбивал, только далеко тебе было до Олега. Эх, кто бы мог подумать, что у них так кончится. Такая любовь была!
− Все проходит. Жаль, конечно, Галю, но и его понять можно. Девушка молодая, красивая, влюбленная. Как тут устоишь?
− Скоро ей рожать, как думаешь?
− Да вот-вот. Пузо выше носа.
− Настеньку жалко. Уж так она переживает. Каково это сразу остаться и без отца, и без матери?
− Ничего, уедет, сменит обстановку − оживет. Она девочка сильная, справится. Как у нее с тем парнем − не делилась?
− Нет, молчит. Похоже, ничего там нет. Только с Натальей и перезванивается.
− Странно. Такая красавица. Тот парень ей серьезно нравился. Ну, ничего, в университете ее быстро окрутят.
− Вряд ли. Слишком она серьезна, не по годам. Я в ее возрасте только и знала, что подолом махать, а она все о чем-то думает, думает.
− Ладно, идем спать. Я через пару дней уеду. Василий звонил, что у них там запарка, без меня не справляются. Ты уж тут управляйся со всеми делами сама. А в случае чего звони.
Они ушли. Настя напилась воды и долго сидела на кухне, переваривая услышанное. Значит, дядя Юра тоже за мамой ухаживал. А она выбрала папу. Конечно, папа был такой красивый. Знала бы мама, как все обернется, наверно, не пошла бы за него. Цыганка! Как точно она все нагадала. А мама еще смеялась над ней. Откуда они могут все знать наперед, эти цыгане? Пойти, что ли самой погадать? На Вадима. Нет, зачем, ведь все кончено.
Похоже, дядя Юра оправдывает папу. Лялька ему, определенно, понравилась. Наверно, всем мужчинам в их возрасте нравятся молоденькие. Интересно, если бы они с Вадимом поженились, он бы тоже стал изменять после сорока?
