Месть – это яд. Он очерняет помыслы и разрушает душу. Невидимый зуд, хуже любой хвори, расползшейся по коже гадкими нарывами и гнилью. Засевший в теле паразит, что обволакивает щупальцами разум и подчиняет его своей воле. Тянет на дно, в глубины бездны беспросветной злобы. Он поглощает доброту и подавляет светлые эмоции. Вечно голодный волк, терзающий дни напролёт, впившийся в сердце острыми клыками. Он лишит сна, покоя, умиротворения. Пронзительный вой, требует и призывает, жаждет крови.
Андрей, гонимый жаждой крови, бредёт ночью по лесу. Он ни упырь, ни вурдалак из сказок и былин, он куда хуже и страшней, чем всякая придуманная нечисть. Он реален. Одет в лёгкую чёрную куртку, шапку, перчатки, чёрные штаны и чёрные кроссовки. У него за спиной чёрный рюкзак. Ему плевать на холод, он его не замечает. Андрея морозной ночью греет злость. Он беспощаден и жесток, холоден как полярный лёд на глубине трёх километров.
Он подготовлен, у него на глазах прибор ночного видения, в руках инфракрасный фонарь и тепловизор, активные наушники на голове. Андрей заранее продумал план, всё просчитал и взвесил. Он знает, как отключить сигнализацию так, чтобы это не заметили ни домочадцы, ни охранники. Не зря ж последние три года сам работает в охранном предприятии. Собакам во дворе он приготовил угощенье. От него те уснут и больше не проснутся. Слепые зоны камер и тёмные участки во дворе давно изучены. Глушилка сотовых подключена. С отмычкой Андрей управляется не хуже опытного медвежатника. Когда проникнет в дом, никто и не услышит.
Семья Любимовых ещё не знает, что их ждёт. Они собралась в гостиной дома всем составом. Дети и мать развешивают ёлочные украшения, отец и бабушка накрывают на стол, дед в кресле у камина с бокалом коньяка в руке, в тапках из меха соболя и в свитере с оленями следит за всем происходящим, улыбается. Счастье и радость наполняют его сердце. Да он буквально светится. Аж щурится, и на его морщинистом лице это особенно заметно. Всё так, как он мечтал. Огромный дом в пригороде, свежий воздух, белки по деревьям скачут, дети и внуки приехали в гости, костёр, потрескивая, греет жаром, в гараже автопарк на семь автомобилей – одних только Бентли три штуки, - в руке хрусталь и дорогой коньяк.
О чём ещё мечтать, когда годы неумолимо приближают старость? Богатства – есть. Любовь семьи – имеется. Сын при делах, устроен, обеспечен и женат. Внуки на загляденье. Семён Михайлович – именно так зовут главу семейства – довольный человек.
Андрей меж тем уже вскрыл дверь. Это ещё не главный дом, лишь пост охраны. С ними Андрей не церемонится, он здесь не ради них. Оба охранника у мониторов, откинулись на спинки стульев. Рядом на столе кружка кофе, от неё поднимается дымок. Болтают, шутят и смеются. У них за плечами служба в армии и силовых структурах, они суровые ребята, но перед хорошо подготовленным противником оказались бессильны. Андрей ворвался и нашпиговал их пулями с близкого расстояния. Контрольный в голову для верности пустил. Пистолет с глушителем, так что Любимовы даже не слышали, как пала их охрана.
Теперь путь в главный дом свободен и Андрею никто не помешает. Разве что пёс по кличке Шерман. Но это не кавказская овчарка, не сторожевой уличный пёс, а серебристый ретривер, милый домашний питомец, что мирно спит на полу у костра подле Семён Михайловича. Он не окажет серьёзное сопротивление незваному гостю.
Андрей проник через заднюю дверь в дом и посвистел в свисток. Люди его не слышать, только собаки. Шерман сорвался с места и побежал на зов. Это немного удивило Семён Михайловича. Кряхтя, он выбрался из кресла, побрёл следом за псом, проверить, что же его потревожило.
Он шёл не торопясь, держа в руке бокал и клича Шермана. Когда нашёл, не сразу понял, что с ним. Казалось, пёс просто прилёг. Лишь подойдя намного ближе, Семён Михайлович увидел кровь. Но удивиться или опечалиться потере друга не успел, примерно в тот же миг он получил удар телескопической дубинкой по затылку. Тут же упал. Хрусталь, однако, крепкий, не разбился.
Его жена, Инга Николаевна Любимова, что-то услышала, но ничего не заподозрила. Попросила сына сходить, посмотреть. Но Игорь – это его имя – не успел даже выйти в коридор. В тот самый миг в гостиную вошёл Андрей. Он уже снял глушитель и сделал три выстрела в потолок. Громом они пронзили спокойствие и умиротворение, царившие в гостиной ещё несколько секунд назад. Испуг объял сердца Любимовых. От предпраздничного настроения нет и следа.
Андрей пытался ошарашить, и это ему удалось. Дети заплакали, их масть истошно завизжала, Игорь застыл как вкопанный, схватившись рукой за столешницу, ноги его непроизвольно подогнулись. Инга Николаевна, державшая в руках блюдо с салатом, выронила его. То разлетелось вдребезги, салат, над которым она горбатилась последние двадцать минут, лежит теперь на полу в виде неприглядной кучи. Её это немного опечалило, но ненадолго, страх всё же взял верх над негодованием.
Андрей направил пистолет в сторону ёлки. Там, на полу, сидит Оксана – мать детей, жена Игоря Любимова. Визжать она, слава Богу, перестала, схватила обоих чад, прижала их к себе.
- Несите сюда стулья, - Андрей обратился к Игорю и Инге Николаевне. Те замешкались и он напомнил им про пистолет, выпустив ещё одну пулю в потолок с лепниной.
Это подействовало, вскоре в гостиной появилось пять стульев. Андрей швырнул Оксане пачку хомутов и велел привязать всех к стульям, в том числе детей. После сам затянул хомуты на её запястьях и ногах. Проверил путы остальных членов семьи. Затем вышел, но спустя две минуты возвратился, волоча по полу Семёна Михайловича. Его Андрей разместил на кресле, где тот и сидел совсем недавно, не забыв при этом сковать по рукам и ногам.
После он подошёл к обеденному столу, сложил на него рюкзак и достал жестяной контейнер. Внутри был шприц и несколько ампул. Андрей наполнил шприц и подошёл к детям. Под вопли матери и брань отца с бабушкой ввёл содержимое шприца одному и второму.
- Это всего лишь снотворное, чтоб не орали, - объяснил Андрей. – Пусть поспят, всем так будет лучше.
- Ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни, - сказала вдруг Инга Николаевна. К ней самообладание вернулось раньше остальных. Теперь на её лице гримаса ненависти и презрения.
- Серьёзно что ли? – удивился Андрей.
- Бери, что хочешь, и проваливай, - поддержал мать Игорь. Впрочем, он-то ещё не отошёл от шока, из-за чего голос его дрожит.
- Разрешаешь, да?
- Порадоваться всё равно не успеешь.
- Забавно. Мне было показалось, что ты изменился.
- Значит, ты знаешь, кто я. Наверное, знаешь, и кто мой отец?
- Конечно.
- А ты смельчак.
- Ты и впрямь меня не помнишь?
- А должен? Дайка-ка подумаю, какой-нибудь обиженный придурок? Знаешь, сколько вас, неудачников, я уже видел? Вечно всё ноете и жалуетесь. Но у тех хоть хватало мозгов не лезть в наш дом и портить нам семейный ужин.
- О, простите, что докучаю. Я вас не слишком обременяю? Может, мне уйти?
- Сделай милость.
- Проваливай, пока не поздно, недоумок! – не выдержав, закричала со злостью в голосе Инга Николаевна. - Иначе пожалеешь, что на свет родился.
- Напоминаю, что у недоумка пистолет. – Андрей поднял оружие, чтоб все увидели. – Злить меня неразумно. Но знаешь, вот число из любопытства, и что потом? Если просто уйду, мне ничего не будет? Вы освободитесь от хомутов и станете дальше ёлку наряжать, забыв обо мне? А после мирно ляжете спать, да? Что ж, хорошо. Тогда я пошёл. Мне дверь за собой закрыть?
- Остряк хренов. Посмотрим, как ты запоёшь потом.
- Когда?
- Да ты не переживай, скоро узнаешь, - заявила надменным тоном Инга Николаевна.
- Это что, угроза? Ты тут связанная сидишь, полностью в моей власти, но всё равно угрожаешь мне расправой? Ты ведь понимаешь, что это глупо – выводить меня из себя?
- Подожди-подожди.
- Уж не охрану ли? Расслабься, их не будет. И на сигнализацию особо не надейтесь. Последние три года я настраиваю компы в вашем охранном агентстве. Сегодня сигнал тревоги от вас до них не дойдёт.
Андрей ненадолго покинул Любимовых. Скрылся за спинами, подошёл к холодильнику, окинул взглядом содержимое полок, достал молоко и налил себе стакан. Вернулся в центр комнаты на всеобщее обозрение. Тот шок, что они испытали при его появлении, почти прошёл. Во взглядах Игоря и Инги Николаевны лишь злость и недовольство. Только Оксана всё ещё дрожит от страха.
- Что тебе нужно?
Андрей оставил вопрос без ответа. Отпил молока, пристально глядя на Игоря.
- Наверно, я для вас как один из тех назойливых просителей-нытиков. Пристаю тут со своими пустяками, отвлекают от дел насущных. Вам бы сейчас ёлку наряжать да на стол накрывать.
- Послушай ты, знаешь, что я с тобой сделаю?
- Ты?! – удивился Андрей, аж молоко выплюнул. - Что ты сделаешь, папку натравишь? Твой главный козырь - вон он, связанный сидит.
- Слушай, говнюк, - взяла слово Инга Николаевна, почувствовав слабину сына, - я пустыми угрозами разбрасываться не привыкла.
- В отличие от сына, ты имеешь в виду? Уж мне ли не знать.
- Вот-вот. Когда мы до тебя доберёмся – а мы доберёмся, уж поверь, - с тобой такое сделают, что ты сам попросишь, чтобы тебя поскорее пристрелили. А ну-ка живо освободи нас и свали к чертям собачьим из нашего дома!
- Серьёзно? Ты уже сыпала угрозами и требовала, но это не помогло тебе одни раз, другой, но ты не сдаёшься и продолжаешь в надежде на что? Что потом эта тактика внезапно сработает? Я знаю, ты сильная властная женщина и привыкла повелевать людьми, но сейчас тебе это вряд ли сослужит службу. Лучше поскорее осознай, что происходит. Я тут не на ужин к вам заглянул. Кстати, а что вы там ещё готовили? Умираю с голода.
Андрей, не слушая брань Инги Николаевны, вернулся на кухню, заглянул в духовку. По дому распространился аппетитный запах печёной индейки.
- М-м-м, выглядит вкусно. Аж слюнки потекли.
Андрей достал противень и поставил его на плиту. Оторвал ножку и, смачно чавкая, принялся её поедать. Он не видел лица Инги Николаевны, но это и не требовалось, неудовольствие её столь очевидно, что едва ли не осязаемо. Кажется, будто пар из ушей вот-вот повалит.
Выкинув обглоданную косточку в раковину, Андрей подошёл к обеденному столу. Взял из своих вещей нашатырь и направился к Семёну Михайловичу. По пути он не упустил возможности взглянуть на Ингу Николаевну. Та сверлила его злобным взором.
Когда сунули под нос склянку нашатыря, Семён Михайлович задёргался и проснулся. Испуганно уставился на Андрея, задержал ненадолго на нём взгляд, а после окинул взором домочадцев.
- Как вы? – спросил он у семьи.
- Нормально, пап, - ответил беспечно Игорь. – К нам тут бомж какой-то забежал, погреться и пожрать на халяву.
- Да, вы на всех смотрите свысока, - Андрей закрутил крышку на пузырьке и понёс его обратно. Вскоре вернулся.
- Все для вас мелкие мошки, что копошатся под ногами. Если захочется, можно и растоптать. Оно и ясно, откуда берётся это высокомерие. Огромный участок земли, роскошный дом – да нет, целый дворец, - шикарные машины в гараже, перелёты частным самолётом, отдых за границей на огромной яхте, одни часы на руке стоят столько, сколько я за жизнь не заработаю. Вот это я понимаю, жизнь с размахом. Я же свои часы за три тысячи рублей купил по акции.
