Тихон шёл, понурив голову, рядом брели такие же угрюмые солдаты, с серыми, от пепла, лицами, многие были перебинтованы. Его тоже ранило в левую руку.
- Слава Богу хоть так. Сколько наших то полегло. Что-то видать не рассчитали командиры, едрит твою в коромысло.- ругнулся он про себя.
От досады, что потерпели поражение, к горлу подступал комок горечи и обиды.
- Захватили всё ж таки немцы наши земли. Ну так понятно, их было видимо-невидимо, а нас... Да что теперь размышлять.
Его артиллерийский противотанковый полк входил в состав 44 ой армии, и находился на юге Парпачского перешейка, разделяющего Крым и Керченский полуостров.
- Как так получилось? Оборона перешейка была в три линии. Тут тебе и стрелковые дивизии, и мотострелковые полки, и кавалерийская дивизия, а также танковые бригады. Только вот разместили их, где густо, а где пусто. Противник это заметил и принял соответствующие меры по ведению боя.
В начале мая 1942 года началось масштабное наступление 11 ой армии немцев под командованием Манштейна.
Сильный его удар пришёлся на 44 ю армию, в которой и служил Тихон. Бомбили отовсюду. С неба авиация, с земли батареи тяжёлых орудий, а тут ещё и со стороны моря появился вражеский десант, преград для его высадки не было ни каких. После такого яростного натиска врага уже не существовало единого фронта. Немцы к концу первого дня наступления прорвали оборону армии и продвинулись вперёд на несколько километров.
Остатки наших дивизий, не большими группами, стали отходить к Азовскому морю. От обрушившегося шквала огня немецкой артиллерии береговая линия была усеяна телами погибших солдат.
С большими потерями всё-таки удалось эвакуироваться на Таманский полуостров. Затем их переправили в г. Тихорецк, потом в Махачкалу для формирования Северо-Кавказского фронта.
Во время очередной передышки Тихон присел, на вывернутый от бомбёжки, ствол дерева, достал из нагрудного кармана гимнастёрки листок бумаги, посеревшего от пыли фронтовых дорог, огрызок химического карандаша, перевернул котелок и пристроился написать письмо своей Катеньке.
- Как она там с дочурками?- подумал он, и послюнявил карандаш.
Строчки получались какие-то складные. Раньше Тихон не замечал за собой чтобы он мог писать стихи. А тут вот проявилось такое умение. Пусть коряво, не ровно, но от всей его простой души.
О, счастье, Катерина, я живой,
Выбрался из этой мясорубки.
Был, скажу тебе, не равный бой,
До сих пор трясутся мои руки.
Оборону смело мы держали,
Силы были явно не равны,
Небо и земля огнём пылали,
Мы отступили, но не сломлены.
Ты передай дочуркам привет мой,
И поцелуй за папку крепко их,
Скажи что я пока ещё живой,
Фашистов бить хватает сил моих.
Он свернул лист треугольником, написал адрес,
- Приедет полевая почта передам.
Сколько его полк перекидывали с места на место, с одного фронта на другой, Тихон уж сбился со счёта. Но он благодарил Бога, что до сих пор ещё жив.
- Может и пронесёт, облетит стороной пуля вражья. И вернусь я домой, в своё село, к своей Катеньке да дочкам.
Осенью 1943 года их часть расположилась на левом берегу Днепра. Немцы, отступая, переправились на правый берег. И, чтобы сохранить свои основные силы, Гитлер решил укрепить правый, высокий берег реки, и остановить Красную Армию.
Во время отступления враги уничтожали всё на своём пути, и домашний скот, и хаты, и рыбацкие лодки.
Приказ - с ходу форсировать Днепр был получен неожиданно. Наше командование решило не дать врагу передышки и укрепить свои рубежи.
Тихон с однополчанами понимали, что плавсредств и понтонов почти нет. Они, как и тяжёлая артиллерия задержались в пути.
В ход пошли все подручные средства. Бочки, двери, плетни... кто что найдёт в близлежащих сёлах.
Но самое главное у нашей армии не было большого опыта форсировать такую мощную и широкую реку. И многие бойцы просто не умели плавать.
Тихону и ещё двум солдатам досталась винная бочка.
- Эх, сейчас бы винца из неё попить, да побалагурить,- с грустью сказал один боец.
- Ну раз вина нет,- улыбнулся Тихон,- пойду напишу письмецо своим. Кто его знает, как переправимся?
И опять, не ровным почерком, стали ложиться на листок стихотворные строчки.
Вот, Катенька, пишу тебе опять,
Мы ночью снова в наступление,
Не прекращает немец в нас стрелять,
Редеет наше ополчение.
Мы у Днепра стоим и завтра в бой.
На правый берег будет переправа,
Но задержалась где-то ПВО,
И нет плавсредств, и у солдат усталость.
Готовим бочки, двери, да плетни,
А многие ведь плавать не умеют,
Ну если что... Катюша помяни
Ты мужа... об одном сейчас жалею,
Тебя, родная мало я ласкал,
А много занят был своей работой,
Но честно вас в бою я защищал
Со всей артиллерийскою пехотой.
Прости меня коль было что не так,
И причинил когда-нибудь я лихо,
Но знай, что муж твой вовсе не слабак,
А рядовой боец-Захаров Тихон.
Он поставил точку в своём письме и задумался, глядя на реку. Та несла свои, по осеннему, холодные воды, и всё чаще и чаще выбрасывала волной на берег тела солдат пытавшихся переправиться на ту сторону, выше по течению. Зрелище было конечно страшное. Даже появлялась какая-то паника среди бойцов. Но приказ есть приказ и его надо выполнять.
Где-то в стороне заиграла гармошка, и до Тихона донеслись слова грустной песни, "Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч..."
Ночью они получили приказ - приступить к форсированию реки.
Тихон с товарищами заранее обвязали бочку верёвками, чтобы было за что держаться. В шинелях, в кирзовых сапогах, с оружием они шагнули в холодную воду.
- Ну с Богом, братцы! Вперёд! За Родину!- слышались отовсюду призывы.
- И за мою Катеньку, за моих дочек.- подумал Тихон.
Они барахтались в реке, подталкивая бочку в перёд, подгребая сапёрными лопатками. Шинель и гимнастёрка промокли уже до самого тела, да и сапоги полны этой леденящей и в то же время обжигающей водой. Но желание выжить заставляло бойцов яростно грести, не замечая холода.
А пули свистели и свистели. И не только пули, взрывались снаряды один за другим, поднимая столбы воды и окатывая сверху, оставшихся в живых солдат. Прожектора и сигнальные ракеты, не переставая, освещали ширь реки и она казалась красной от людской крови.
Тихон грёб изо всех сил, он уже не чувствовал ног,
- Ничего, главное выплыть, а там спиртом разотру.- мелькнула мысль.
И в это время грудь его пронзило что-то огненно-обжигающее,
- Ну вот она... не пролетела мимо...
Закоченевшие руки не отпускали верёвку Да и отцепить его было некому. Те двое солдат, что плыли с ним, тоже были убиты. И понесли их воды Днепра в неизвестную сторонку...
Вместе с последним письмом Катерина получила извещение, в котором говорилось, что боец Красной Армии - Захаров Тихон Иванович пропал без вести при форсировании Днепра.
Вечная память
