Лекция 4. Философия Гегеля и справедливость

Георг Гегель - философ кон. 18-го – нач. 19 вв., не стремился познать «должное», а сосредоточил свое внимание исключительно на том, что есть, иными словами, на «сущем», и на том, как оно развивается. Поэтому к учениям о справедливости Гегель имеет только косвенное отношение. Однако его философия позволяет нам понять закономерности развития мировой философской мысли, а кроме того - недостатки учений школы естественного права, учений Канта, Бентама и других предшественников Гегеля. В результате, философия Гегеля позволяет нам понять, как можно сегодня усовершенствовать вышеприведенные учения для того, чтобы они соответствовали развитию мировой философской мысли.
Если мы говорим о сущности философии Гегеля применительно к нравственности и праву, то в первую очередь нужно привести его очень известную фразу: «все разумное действительно, все действительное разумно». Почему Гегель так считает? Чтобы ответить на этот вопрос, надо прояснить гегелевские понятия разумности и действительности.
Здесь нужно начать с того, что Гегель, как дитя своего времени, мыслил мир разумным, для него мир - это постоянно развивающаяся абсолютная идея, абсолютный дух. Поэтому мир Гегель воспринимает как то, что разумно. И поскольку человек тоже разумен, мир для него принципиально познаваем. Человек разумен и мир разумен, следовательно человек может познать этот мир на все 100%. Когда именно мир будет познан - это только вопрос времени, мы постоянно совершенствуем свои знания. Через человека и создаваемую человеком культуру абсолютный дух как бы постепенно познает самого себя.
Что касается действительности, то действительность, по Гегелю, это весьма специфический термин, который употребляется не совсем в обыденном значении. Для него действительность - это совпадение внутреннего и внешнего, это «осуществленное во внешнем внутреннее», то есть какая-то идея разума, осуществленная во внешнем мире. Если мы говорим о нравственности, о справедливости и о праве, то, наверное, мы должны действительность понимать в первую очередь как социальную действительность, как то, что создано человеком согласно некоторым задумкам. Действительность применительно к социальным наукам - это то, что человек создал, это наука, искусство, техника, то есть это все, на чем лежит отпечаток человеческого разума. Право и нравственность, будучи созданными человеком, тоже содержат в себе некоторую идею.
Действительность Гегель противопоставляет случайности. Что такое случайность? Случайность, по Гегелю, это «внешнее, не вытекающее из какого-то внутреннего», это «явление без сущности».
Как мы можем теперь это противопоставление действительности и случайности применить к нравственной философии? Гегель говорит, все разумное действительно, а все действительное разумно. При этом он считает, что все действительное не просто разумно, а наиболее разумно. Почему?
Гегель мыслит историю диалектически, то есть как постоянно развивающийся процесс, как переход от низших состояний к высшим, от менее разумного к более разумному, но не линейно, как это мыслили философы до Гегеля, а именно диалектически. Что это означает? Это означает, что история она развивается по схеме «тезис-антитезис-синтез», то есть сначала мы имеем какое-то явление, в котором накапливаются противоречия, возникает какой-то антитезис существующему явлению, и в последующем это приводит к возникновению синтеза, то есть к объединению тезиса и антитезиса на каком-то более высоком уровне, на котором, скажем так, все положительные стороны тезиса и антитезиса заимствуются, и поэтому возникает какое-то новое явление. Здесь важно то, что для Гегеля история развивается по спирали, причем по восходящей спирали, то есть синтез - это нечто высшее, нечто большее, чем тезис и антитезис. Мировой разум также развивается, и на каждый момент времени можно сказать, что мы обладаем наибольшим разумом. Иными словами, то, что мы сейчас имеем, это продукт наибольшего опыта. То, что имело человечество до нас (например философская мысль, которая была до нас), еще не включало наш опыт, и поэтому все это было на более низком уровне, чем сейчас. Это истинно по отношению ко всем сферам общественной жизни. На каждом этапе развития человечество находится на своей вершине. При этом выше головы оно прыгнуть не может, поэтому то, что сейчас действительно, то, что сейчас имеется, это и есть наиболее разумное.
Данную идею можно перенести на уровень индивидуального развития и провести следующую аналогию. Каждый из нас был ребенком, младенцем, который не мог сам о себе позаботиться, вследствие чего о нем заботились другие. В последующем мы приобретаем опыт, взрослеем, учимся на своих и чужих ошибках, мы становимся более зрелыми, и начинаем по-другому понимать мир. Мы, конечно же, постоянно оцениваем свою жизнь. Мы ставим перед собой цели на будущее, анализируем свое прошлое, но критерии, по которым мы оцениваем нашу жизнь, зависят от того, какой опыт у нас уже имеется. В подростковом возрасте я мог смотреть на свою жизнь одним образом, и мне, например, могло казаться, что жизнь абсолютно беспросветна, у меня нет никаких перспектив. Я мог, напротив, быть чрезмерно оптимистичным и смотреть на все через розовые очки. Со временем, повзрослев, я понимаю, что мой взгляд на вещи тогда, в мою бытность подростком, был во многом наивным. Я понимаю это, потому что я получил какой-то новый опыт. Теперь с высоты своего опыта я могу увидеть, что мои взгляды ранее были наивными. Но критерий, с помощью которого я сейчас смотрю на себя подросткового, тоже зависит от моего опыта. Он уже не тот, который был у меня раньше. Параметры, по которым я оцениваю свою жизнь, и ранее зависели от моего опыта, меньшего чем сейчас, и сейчас зависят от моего опыта. Поэтому эти параметры изменчивы. Я понимаю, что в будущем, возможно, на себя сегодняшнего я тоже буду смотреть как на человека весьма наивного, у которого еще нет достаточных знаний, в том числе знаний о должном, о нравственности. Короче говоря, человек развивается, он постоянно приходит к каким-то новым идеям, и критерии, с помощью которых он оценивает что-либо, тоже меняются.
Теперь снова рассмотрим нашу мысль с точки зрения социума, социального идеала. Очевидно, что критерий с помощью которого мы различаем правильное и неправильное, меняется с течением времени, и зависит от некоторого совокупного опыта конкретного общества или даже всего человечества. Поэтому для Гегеля нравственность вообще относительна. Что такое нравственность? Нравственность - это жизнь народа, то есть то, как фактически народ живет, его нравы. Это обычаи и традиции общества, это, в том числе, и законы общества, это какие-то устои, которые на данный момент в обществе имеются. Гегель говорит, что человек - это продукт общества, без общества человек не мыслим, и поэтому человек живет в том социуме, в котором он исторически родился и развивался. Выше этого социума, выше своего времени, своей эпохи человек прыгнуть не может. Поэтому нравственное поведение – это, фактически, такое поведение, которое соответствует нравам, обычаям, традициям и законам общества, которые на данный момент существуют. Именно это существующее и есть высшая ступень разума, по крайней мере на данный момент. Естественно, с точки зрения сегодняшнего опыта мы можем смотреть на некоторые устои прошлого как на неправильные, несправедливые. Но дело в том, что у людей, живших в прошлом, нашего взгляда еще не было и не могло быть. Поэтому такие оценки не совсем корректны.
С изложенных позиций Гегель критикует Канта. Кант предлагает категорический императив, применимый для всех стран и времен. Но для Гегеля этот императив – это всего лишь осознание современным человечеством справедливости. Возможно, в будущем мы осознаем ограниченность категорического императива, даже если сейчас он кажется нам правильным. Например, мы можем прийти к выводу, что целью человека должен стать не только человек, но и окружающая среда, природа, животные и т.д.
Но в чем здесь у Гегеля возникает проблема? Можно назвать две проблемы, две линии критики, которые поднимают противники философии Гегеля.
Первая линия критики связана с тем, что история, по всей видимости, не всегда движется от низшего к высшему. Например, в истории в какой-то момент могут доминировать случайности, то есть не что-то закономерное, не что-то разумное, а то, что уже было отброшено на предыдущей стадии исторического развития, то, что было в свое время тезисом или антитезисом. Теперь, когда мы уже находимся на стадии синтеза, исторические пережитки как нечто устаревшее отброшено нами на свалку истории. Например, представления о том, что рабство или крепостное право – это нормально, давно отброшены на свалку истории. В терминологии Гегеля, подобные представления, если и встречаются в ХХI веке, то являются случайностью, а не действительностью. Но что, если некоторые случайности снова распространяются и начинают доминировать в какой-то момент истории, становятся ее лейтмотивом? С этих позиций можно рассмотреть, в плане критики Гегеля, нацизм. Как бы Гегель расценил нацизм? По мнению Гегеля, современное ему Прусское государство являлось практически совершенным. Грубо говоря, Гегель допускал, что это государство можно в каких-то частностях совершенствовать, отменять какие-то полуфеодальные пережитки, но, тем не менее, в целом в конституционной монархии история, и идея права, по мнению Гегеля, достигла своего совершенства. И поэтому Гегель говорит, что насилие, тирания, деспотическое государство - это неразумно, это случайно. Почему? Потому что подобные явления были отброшены ранее, потому что деспотия - это то, что было на Древнем Востоке, а с точки зрения современного Гегелю человечества деспотия - это уже пережиток истории. Если она снова возникает, ее нельзя считать чем-то разумным, тем, что обусловлено предыдущим развитием, это скорее что-то случайное, что возникло по воле отдельных лиц, но не согласуется с ходом истории. Поэтому, наверное, тоталитарные режимы ХХ века Гегелем могли бы быть признаны чем-то случайным, неразумным, недействительным. Но, с другой стороны, нельзя ли тоталитарные режимы понимать так, что в какой-то момент они стали высшей точкой человеческого опыта? Если не опыта всего человечества, то опыта какого-то отдельного народа. Не был ли нацизм с этой точки зрения для Германии чем-то разумным и даже нравственным? Ведь нацизм был чем-то, к чему в какой-то момент времени немецкий народ пришел с учетом всего своего предыдущего опыта, с учетом позорного Версальского мира, с учетом нестабильной Веймарской республики, в том числе милитаристского опыта Прусского государства, в котором жил Гегель. Итак, с этой второй точки зрения нацизм разумен и нравственен. Таким образом, первая линия критики в адрес философии Гегеля связана с тем, что Гегель не учитывает, что в истории, по всей видимости, могут возобладать случайности. В противном случае нам становится сложно осудить нацизм. Мы должны признать, что история не всегда движется по восходящей, и возможны какие-то регрессные явления.
Вторая линия