знание удивительным образом повлияло на меня, я стал бояться моря, его неизведанных глубин. Фобия оказалась так сильна, что отучила меня плавать, глубоко заходить в воду, я даже не мог себя заставить сесть в лодку или на корабль.
Анна плавала долго, минут сорок, но вот, наконец, вышла на берег, накинула халат, и мы ушли в ее дом, обедать.
Наш роман тянулся уже лет двадцать.
О нем никто не знал.
3.
В воскресенье утром я мыл с внешней стороны окна бара, когда за моей спиной на брусчатке площадки остановилась машина. Обернулся.
Из сверкающей на солнце черной BMW-730 вылез Виктор.
Белая рубашка, немного ослабленный галстук, идеально сидящие брюки и начищенные ботинки, картину портили взлохмаченные волосы и беспокойный взгляд, я бы даже сказал, растерянный.
- Привет, - я положил тряпку на подоконник, обтер руку о джинсы и протянул ее товарищу.
Он, казалось, этого не заметил, вместо приветствия выпалил:
- Бата арестовали вчера вечером.
- Как? За что?
Виктор прошел мимо меня внутрь бара, бросив на ходу:
- Воды, налей воды и кофе.
Я последовал за ним, зашел за стойку, включил кофемашину.
- Объясни, в чем дело? Что ты тянешь!
- Его обвиняют в убийстве жены. Он признался. Это все вчера было, я всю ночь провел с ним в полиции. Допросы, опознание…
- Ее нашли?
- Да. Вчера днем. Водолазы, здесь, - он махнул рукой в сторону двери, - недалеко от берега.
- Как нашли?
- Свидетель. Был свидетель. Сосед Бата – Макс. Знаешь же его?
- Да, бывает, но редко.
- Он по полгода работает в Европе. И в этот раз, когда отплывал, он паромом до материка добирается, не любит летать. Паром был ночной. Но там лунная ночь была, и он видел, как Бат со своего баркаса сбрасывал в воду какой-то длинный сверток. Он ее в ковер завернул и груз привязал. Так вот, когда Макс вернулся, он в пятницу вернулся, и узнал, что у Бата жена пропала, пришел в полицию и заявил, что видел. Вчера были водолазы. Ее нашли, Бата задержали, он сегодня ночью на допросе признался, что задушил ее. Его арестовали. Это какое-то безумие! Я никак не могу в себя прийти. Как ужастик посмотрел. А это жизнь.
- Где он?
- В тюрьме.
- К нему можно?
- Да.
- Я поехал, допьешь кофе, будешь уходить, дверь прикрой.
- Хорошо.
Я вышел, заспешил по Восточной улице вверх к своему дому. Не заходя, открыл гараж и выехал на дорогу, огибающую с западной стороны новый город, за которым в сосновой роще находилась городская тюрьма.
Помещение было просторное, несколько столов и по паре скамеек у каждого, вся мебель крепко привинчена к бетонному полу.
В зале никого, кроме нас и полицейского у двери не было.
Бат сидел напротив меня, навалившись широкой грудью на стол, сложив перед собой массивные, сильные руки, голова опущена, на меня не смотрел.
- Помнишь, Вадим, как от нас ушел мой отец?
- Да.
- Ты знаешь, что было потом?
- Твоя мама через год или два умерла.
- Нет, было не так. Сначала она сошла с ума. Она не могла понять, как ей жить без него. Она этого не могла представить, все было очень неожиданно для нее.
- А для тебя?
- И для меня. Для всех. Я тогда подумал, что смерть для нее стало избавлением от мук, от кошмара. Я это запомнил, такое не забыть. И вот я пришел к такому решению и теперь.
- К какому?
- Я не мог остаться с Марией, я должен был уйти в Джули. Я так решил.
- Зачем?
- Так было бы честно. Ты думаешь это по мне, как ты, тайком бегаешь к своей Анне.
- Откуда ты знаешь?
- Наивный. Это уже давно не тайна. Думаю, твоя Лиза тоже знает. Шила в мешке… Но такая жизнь, как у тебя, не по мне. Это жизнь нерешительного человека, который привык, что есть кто-то, кто за него все решает. Вы все к этому привыкли. Вы привыкли, что я за всех решаю. А теперь мне пришлось решать за Марию. В тот вечер Мария рано легла, еще до моего прихода, у меня была вечерняя смена. Я присел рядом с ней на кровать, хотел разбудить и все рассказать. Но потом я начал думать, решать, что для нее будет лучше. Я вспомнил свою маму, ей тогда было бы лучше сразу умереть. Я всегда был в этом уверен. Я решил, что для и для Марии так будет лучше, я не хотел, чтобы она мучалась из-за меня, я взял подушку…
- Замолчи! Я не хочу это слушать!
- Я уже отсюда не выйду. Так что, прощай, Вадим. Иногда очень трудно принимать решения за других. Ты принимаешь решение за другого, все делаешь, чтобы для него было лучше, не думаешь о себе, не думаешь, чем это может обернуться для тебя. Эти решения очень трудные, трудно всегда решать за других, - он поднял голову и посмотрел на меня.
Я не увидел прежнего Бата, передо мной сидел растерянный, старый мужчина, в глазах которого мелькало безумие, такой взгляд я видел много лет назад, когда был у Бата дома и встретился взглядом со взглядом его матери. Это было за пару месяцев до ее смерти.
Больше я не ездил в тюрьму на свидания с другом детства.
27 июня 2020 года.
