Уланбель. Глава 6. Ночевка в песках.

Глава 6. Ночевка в песках.

     Витька опять никого не застал из отцовской бригады, даже Шурку. Все разбрелись кто куда, и наверное уже спали. Только отец дожидался их у костра. Кушать не хотелось. И все-таки отец заставил Витьку съесть хлеба, и пару ломтиков копченого сала полурасплывшегося от дневной жары. А вот горячий, дымком пахнущий чай вприкуску с сахаром-рафинадом выпил Витька, и даже – целую кружку, с удовольствием.
     Проявилась как-то разом вся накопившаяся за день усталость, и захотелось Витьке спать. Отец приготовил постель в кузове своей машины, и пока Витька раздевался, в полной мере, почувствовал и осознал он, как густо пространство вокруг заселено комарами. А ведь ехали когда с Сашкой в тракторе, не замечалось их как-то. Комары были все крупные какие-то и очень кусачие. Бить их на себе, – не перебить. Бесполезно! Спасаясь от укусов, нырнул Витька быстренько под одеяло, укрылся с головой, лишь лицо открытым оставил, чтобы дышать. Захотел сразу отключиться, но не тут-то было.

     Оказывается, совсем не закончились его мучения. Жажду утолил, – так теперь комары одолевали нещадно. Они не доставали Витьку лишь тогда, когда только кончик носа его высовывался из-под одеяла наружу. Это почти непрерывное, ни с чем несравнимое, пикирующее комариное жужжание раздражало, держало в напряжении  и никак не позволяло телу расслабиться. И совсем не просматривалось конца этой непрерывной комариной атаки. А воздух, казалось, вобрал в себя всю дневную жару и совсем не торопился остывать. Находиться под одеялом, полностью укрытым было совершенно невыносимо. Но стоило только высунуть голову, оголить шею или руку – тут, же неумолимо следовала порция безжалостных укусов, и не было никакой возможности от них защититься, кроме как снова нырнуть под одеяло.
     Рядом, точно также как и Витька ворочался отец. Наконец, он не выдержал. Разбудил спящего в кабине деда Барана, чтобы тот освободил место. Сел за руль, завел машину, и осторожно, нащупывая путь, чтобы не увязнуть в песке, стал взбираться на вершину бархана. С трудом, но это ему удалось.

     Оказалось, что здесь, на вершине ощущалось слабое дуновение ветра. Комары также противно пищали над ухом, но стало всё, же их значительно меньше, чем в низине, и Витька, притерпевшийся, уставший от них отбиваться и вконец измотанный, помучился еще немного и все-таки умудрился уснуть дерганым полукошмарным сном.
     Разбудило Витьку урчание мотора. Был он в кузове один. Оказалось, что машина движется, и медленно, также как и ночью, спускается с бархана. Рассветало, и солнце уже выглядывало из-за горизонта. За ночь пески успели остыть, и приятно веяло прохладой. И все было бы хорошо, если бы не эти проклятые комары, хотя легкий ветерок делал свое дело: так как вчера, они все-таки не досаждали.
 
     До места основной стоянки, по расчетам отца, предстояло пройти еще километров восемьдесят. При благоприятном стечении обстоятельств, вся техника добраться туда должна была часикам к четырем во второй половине дня. А если на машине ехать – то и к обеду. Пока обговаривали режим движения и делали последние приготовления, разыскал Витьку Шурка и нырнул к нему под одеяло.
Обилие комаров тоже было для него неожиданным, но пострадал он от их укусов гораздо меньше чем Витька. Оказывается, у его нового товарища – Феди-тракториста был предусмотрительно прихвачен с собой накомарник, и спрятавшись под ним вместе с Шуркой на прицепе, они спокойно проспали всю ночь. Но медленно тащиться на гусеничном тракторе Шурке тоже надоело, вот и прискакал он к машине. Ведь как ни крути, а к месту нового их проживания сроком на целых два месяца, она прибудет раньше всех. Не терпелось, увидеть скорее это место.
 
     Они хотели поспать еще какое-то время, но не удалось. Не проехали и километра, как машину стало кидать из стороны в сторону. Она начала буксовать, визжала беспомощно мотором и от этого лишь сильнее зарывалась в песок. Пришлось трактору сопровождения взять её на буксир. Колея впереди была основательно засыпана все учащающимися переметами и едва просматривалась. Шансов у машины самостоятельно, с ветерком, преодолеть это растянувшееся на километры зыбкое препятствие практически не было.
     Так, телепаясь на буксире, и продолжили Витька с Шуркой свое путешествие. И все-таки, под открытым небом, в кузове, пока, – было легче переносить опять, неумолимо нарастающую жару. Воздух постепенно прогревался, но все равно от движения, хоть и на буксире, чувствовался ветерок и все еще холодил тело. А комары – стоило солнцу оторваться от горизонта, – тут же исчезли.

     Трактор уверенно тащил машину, но временами, на сгустках песка задыхался от натуги, и тоже начинали зарываться огромные его колеса. Тогда тракторист останавливался, сдавал назад, маневрировал. Отец заводил мотор машины, включал скорость, и так, на пониженной передаче, двумя моторами, постепенно преодолевали они тяжелый участок, а потом, отец опять глушил мотор и Витька с Шуркой плыли в странной тишине сквозь барханы, ну прямо как на ковре-самолете. И только шелестел песок под колесами машины.
Пусто было вокруг и кроме трактора, мелькающего впереди колесами, не на что было даже смотреть. Пустыня, она и есть пустыня. Так в скуке и тянулось время. А жара делала свое дело и подстегивала нарастающее нетерпение – ну скорее уже добраться бы до места окончательно. По времени – пора бы уже...

     Но вот сплошные песчаные переметы стали мельчать, дробиться, и все реже и реже пересекали колею. Машина вполне могла продвигаться теперь самостоятельно. Отец посигналил трактористу, чтобы тот остановился. Трос отцепили, и рванула машина вперед.
Вот теперь Витьку с Шуркой стал ветерок обдувать основательно. И не важно, что он был теплым, все равно, от того что бил он в лицо упруго, и от резко возросшей скорости движения стало легче и веселее на душе.
     Оживившиеся от новых ощущений  они не сразу заметили, что и ландшафт  стал меняться. Гребни барханов сгладились и теперь это были просто песчаные холмы. На поверхности их стала заметна серая чахлая растительность. Такая же, как на холмах у стойбища чабанов, среди которых охотился Витька на зайцев. Такая же, но без саксаула.

     А потом дорога пошла под уклон, расширился горизонт, и внезапно в низине появилась перед глазами полоса с настоящей зеленой растительностью. Она быстро приближалась и оказалась порослью молодого камыша. Машина съезжала вниз. Пески резко закончились. Машина пересекла черту стыка и сразу оказалась на зеленой поляне. Дорога врезалась в зеленое пространство, четко разделила его по сторонам и узкой серой лентой уходила вглубь. Зеленая масса тянулась влево и вправо, куда доставал глаз. Впереди камыш густел на глазах, становился все более высоким и внезапно как-то превратился в сплошной непроходимый лес. И по тесному проезду нырнула машина в камышовые заросли. Просека была очень узкой, а камыш достиг неимоверной высоты – метра под четыре. Сплошной стеной, без единого просвета, мельтешил вдоль бортов, и заслоняли свет по бокам слитые воедино остроконечные стебли, богато разбавленные коричневыми плотными колотушками.
     Запахло болотом.

     А потом узкий тоннель закончился. Камышовая стена резко оборвалась, и опять выкатились они на огромную поляну, сплошь заросшую густым разнотравьем. И там, впереди, примерно в километре, вновь стеной во весь рост стоял сплошной камышовый лес.
А дорога пересекла поляну и исчезла совершенно неожиданно в реке, возникшей ниоткуда. Как чудо! И догадались Витька с Шуркой мгновенно, что там, на берегу реки и дожидалась их заветная стоянка, что здесь они и будут жить. Едва машина остановилась, спрыгнули тут же на землю и, выбираясь  на ходу из штанов, в одних трусах, перегоняя друг друга, без разведки, плюхнулись друзья в водную гладь. С неописуемым наслаждением плавали, ныряли, плескались, фыркали. Только брызги и разлетались на всю округу. И все не отпускала их вода...
     Добрались они до места! Неизвестность исчезла, испарилась! И это изнурительное, изматывающее путешествие по пескам, наконец, благополучно завершилось.