Глава 5. Зной нестерпимый.
Сашка к Витьке тоже отнесся вполне приветливо и даже с радостью согласился, чтобы Витька составил ему компанию в дороге. Все веселее, чем одному рычаги дергать. И место у него оказалось свободным в кабине, никем не занятым.
А выезжать Сашке надо было не мешкая. Еще бы минут пять и не застал бы его Витька на площадке. Оказалось, что Сашка, так как скорость у его трактора самая низкая, – первый, и раньше всех, трогается в путь.
Времени на сборы Витьке не надо, и он не раздумывая, тут же взобрался в кабину. Сашка отпустил тормоз. Трактор взревел мотором, резко дернулся, уверенно вырулил на обозначившуюся впереди колею и, набирая ход, легко устремился вперед, – в пески. Совсем скоро площадка с юртой, людьми и техникой исчезла за холмами. И уже в движении вспомнил Витька, что надо было сказать отцу о принятом им решении, но тут же и уважительная причина нашлась для оправдания: – времени, же не было! Поэтому он не расстроился и сам себя успокоил
– Ничего, – Шурка сообщит…
Сначала было интересно. Витька присматривался, как Сашка рычажком «газа» управляет оборотами двигателя. Совсем скоро на пути стали встречаться песчаные перемёты и трактору приходилось, местами – увеличить, а местами – и уменьшить скорость движения. Колея хоть и не сильно, постоянно изгибалась между холмами, но Сашка, то и дело, выжимая сцепление и орудуя фрикционами, уверенно вел трактор по временами, едва просматриваемой, тропе.
Между делом успели они обговорить интересующие вопросы. А потом, когда обсуждать было уже нечего, Витька прилип как банный лист и стал упрашивать Сашку, чтобы тот дал ему порулить. Сашка уступил, и поменялись они местами.
Оборотами мотора по-прежнему управлял Сашка, а Витька тыкал ногами в педали сцепления и лихорадочно тянул на себя фрикционы. То левый, то – правый. И вроде бы делал все точно также как Сашка, но поведение трактора под его управлением заметно изменилось в худшую сторону. И сразу – замедлился темп движения. Сашка потерпел некоторое время и решительно сместил Витьку. Взял управление на себя. Слишком много километров им предстояло преодолеть, и явно на этом пути было не до игрушек.
И тогда Витька стал смотреть по сторонам. А интересного вокруг ничего и не было. Растительности на холмах становилось все меньше и меньше, а вскоре местность и вовсе превратилась в сплошные волнистые барханы, и кроме сплошного песка ничего на ней больше и не было. Когда рыхлый не залежавшийся слой песка попадал под гусеницы, трактор утробно рычал, а местами, даже так надрывался от напряжения, что казалось, вот-вот заглохнет. А те зайцы, которых в избытке видел Витька у стойбища чабанов, от этого рева, вероятно, так пугались и искусно прятались, что на пути следования совсем даже и не попадались на глаза.
Как-то медленно стало тянуться время. Витька нашел солнце на небе и определил, что день уже к обеду приближается. И тут из моторного рокота выделился какой-то шум сзади, из-за тележек. Оказалось, что догнала их машина отца. Гудками он требовал, чтобы сошел трактор с колеи и пропустил машину вперед. Сашка сразу же подчинился и резко увел трактор в сторону. И тут же колеса прицепов стали вязнуть в песке и замедлился ход.
Отец пошел на обгон, и озабоченно на ходу отыскал Витьку глазами. Встретившись с ним взглядом, укоризненно помотал головой, и жестом указал на кузов – давай, мол, переходи…
Но Витька, тоже жестами, решительно отказался, и вскоре отцовский ГАЗ-51 вырвавшись вперед, исчез из видимости. А еще некоторое время спустя, чередуя интервалы, вся колесная техника напирала сзади, требовала освободить себе путь, обходила Сашкин ДТ-54 и быстро уходила вперед.
Позже всех, их обогнал гусеничный ДТ-75, на котором ехал Шурка. Он не сигналил, не требовал ничего для себя, а сам вывернул с колеи и уверенно пластаясь гусеницами по песку, как будто не чувствовал, легко тащил зарывающийся колесами свой тяжело груженый прицеп. Он появился внезапно, как фантом, и почти поравнялся уже с их трактором. Тут Сашка с Витькой рядом с собой, сбоку его и заметили. Сашка рванул рычажок на максимум и лихорадочно поддал газу своему ДТ-54, но тщетно. Новенький ДТ-75 тракториста Феди уверенно вырывался вперед.
Шурка высунулся из кабины, соединил вытянутые растопыренные ладони большим пальцем и мизинцем в одну линию, приставил их к лицу и, шевеля остальными, – изображал Витьке большой длинный нос. Он торжество-вал! Еще бы! Трактор, на котором он ехал, наглядно демонстрировал превосходство свое, и мощью, и скоростью. И радовался Шурка так, как будто в этом была его заслуга.
Азарт Сашки Грасмика испарился быстро. Он понял, что тягаться с ДТ-75 его «старичку» бесполезно, сбавил газ и восстановил сложившийся за прошедшие часы ритм движения. А Витька, пока трактора соревновались между собой, ни на что даже и не надеялся. Он заранее знал, что обгонит его Шурка на своем новеньком тракторе. Более мощный, он и скорость развивал – под двадцать километров в час. А Сашкин ДТ-54 в лучшем случае – километров двенадцать. Да и к тому же, тащил – целых две тележки.
Чуть помедленнее, но вслед за колесными, исчез впереди из виду и Шуркин трактор. Больше обгонять Витьку с Сашкой было некому. Так в хвосте обреченно и плелись они, за бригадой, – отставая все больше и больше.
Внезапно как-то почувствовал Витька жару. Солнце было в самом зените и нещадно палило в пески жгучими лучами. И не было в синеве неба ни единого облачка, которое хоть местами, тенью, прикрывало бы землю.
В кабину трактора напрямую лучи не проникали. Но что толку. Они так накалили железо, из которого собственно весь трактор и состоял, что прикоснувшись к нему ненароком, немудрено было и обжечься.
Дверцы были открыты полностью. Воздух сквозил по кабине от движения, но совсем не освежал, и тоже нес в себе жару. И даже то, что Витька был насквозь вспотевший – не приносило облегчения.
Захотелось пить. Витька вспомнил про красивый термос в Шуркином тракторе и поинтересовался у Сашки – где у него вода находится? Не глядя, из-под сиденья, Сашка достал солдатскую фляжку, и вдруг вспомнил, что забыл набрать в неё воды. Встряхнул – что-то в ней плеснулось. Откупорил, сделал глоток и протянул Витьке
– На, – есть еще немного… на донышке…
И той воды, что сохранилась на донышке, Витьке хватило только на один единственный глоток. И лучше бы Витька не делал этого глотка! Вода оказалась теплой и совсем не принесла облегчения. Наоборот, еще больше спровоцировала желание – пить.
– Сашка, ну как же так…без воды…– нам же еще до наступления темноты полдня ехать…
Он подумал было, что Сашка решил подшутить над ним и врет, что у них нет воды. Взглянул на Сашку недоверчиво и тут же понял – не врет! Сашка под его взглядом встрепенулся весь и, злясь на самого себя, произнес с досадой
– Ну, закрутился я! Забыл совсем про воду. Забыл!.. – и добавил неуверенно – ничего… перетерпим, как-нибудь…
Витька промолчал. Что толку было – говорить. Терпеть он начал сразу после того, как сделал тот злополучный глоток. Попытался отвлечься. Скукожился на сиденье, прикрыл глаза и хотел задремать. Ничего не получилось. Мысль о воде перебивала все. И даже с закрытыми глазами видел он отчетливо Шуркин термос, и все больше и больше мучила изнутри жгучая потребность – пить, пи-и-ть!
Потом он уперся глазами в гусеницу со своей стороны и стал наблюдать за её непрерывным бегом. Она бодро вращалась, повизгивала траками и безжалостно подминала под себя колею. Барханы наплывали один за одним, смещались назад. А впереди, и всюду накладывались они плавно друг на друга и сливались с горизонтом. И не было им конца. Солнце палило все сильнее и сильнее и как будто бы застыло в одной точке. Барханы медленно, но двигались навстречу и уплывали назад, а время – совсем остановилось.
Молчал и Сашка. Он хмуро сверлил взглядом горизонт. Сгорбил тело в вопросительный знак, резкими движениями перебирал рычаги и так напрягся весь, что Витьке казалось, будто его человеческая сила складывается с силой трактора, и оттого он движется чуть-чуть быстрее, чем обычно. На деле же, Сашка просто перестал трактор жалеть и выжимал из него все, что можно было.
От знойного горячего воздуха некуда было деться, и Витька почувствовал, как стали пересыхать его губы, а потом все суше и суше стало становиться во рту. Какое-то время языком с зубов, десен и потаенных уголков рта ему удавалось вылизывать остатки влаги и смачивать сухоту, но это длилось недолго. Везде, куда мог он проникнуть кончиком языка, вскоре стало тоже сухо. И сам язык стал каким-то шершавым, неповоротливым, и показалось, что стал распухать он во рту, и даже мешать дыханию. Со стороны стал Витька похож на рыбу, которую вытащили из воды. Полураскрытым ртом хватал воздух, и казалось, что так терпеть мучительную сухоту было легче.
Солнце зависло на небе и не двигалось по-прежнему, но появилась постепенно тень у трактора с правого бока, и заметил Витька с некоторым облегчением, что постепенно она все-таки растет. И от этого укрепилась надежда, что дотерпят они как-нибудь до спасительной ночи, что похолодает воздух и хоть немного, но уменьшит изнуряющее давление жары.
Но от жажды-то ночь все равно не избавит. Избавит только вода. А вода – она там, в бригаде, которая бросила их на произвол судьбы, и еще неизвестно будет ли ночью делать привал. И только остановка бригады на привал может избавить их с Сашкой от мучений. А если она, все-таки не останавливаясь, пойдет дальше в ночь…
Он гнал эту мысль изо всех сил, но на смену ей приходила другая и тоже – совсем не радостная. Раскаленный ветер дул все сильнее и стали впереди попадаться участки, когда колея полностью исчезала под нанесенными на неё переметами. И тогда казалось Витьке, что они заблудились, сбились с пути. И противный страх подступал к окончательно пересохшему горлу.
А Сашка, по-прежнему весь напрягшийся, сверлил тяжелым взглядом горизонт, замкнулся в себе, не произносил ни слова, и все рулил, рулил…
Солнце, наконец, сдвинулось с мертвой точки, стало клониться к горизонту и принесло слабую надежду, что еще ну час – два, – скроется оно, и оттого станет пусть на чуточку, и ему, и основательно измотанному Сашке – легче.
А потом, Витька просто устал думать. Иссушающая жажда сжала его со всех сторон, а он как-то приспособился к ней, можно сказать – свыкся, и просто её терпел. Терпел и все! Ночь, она ведь приближалась.
Он надеялся только на ночь, он тупо смотрел перед собой и жаждал ночи. И тут повернул к нему осунувшееся лицо Сашка, толкнул в плечо и каким-то шелестящим голосом вдруг заговорил
– Ну, вот… а ты боялся, …радуйся! Едут тебя спасать…
Не зря он все-таки сверлил взглядом горизонт! Витька вскинулся, впился в пространство и обнаружил там, где барханы сливались с горизонтом, едва заметную, темную, движущуюся им навстречу точку. И что-то похожее на клубившуюся пыль…
Точка приближалась довольно быстро и оказалась машиной. Отцовской машиной! Это казалось
