Во время зимнего ужина в столовой один из местных не очень трезвых случайных посетителей (они в нашей столовой не обслуживались) в ответ на отказ работницы столовой продать ему второе блюдо, оскорбил её и даже хотел ударить. Сидящий ближе всех к нему представитель вышестоящей организации Владимир Иванович среагировал быстро. Уже через мгновение местный житель лежал на полу лицом вниз, а его «разящая» рука была заломлена за спину. Потом он был поднят и выдворен, довольно мирно и молча.
Часа через два мы с Владимиром Ивановичем пили чай в прорабской комнате. Разговаривали о работе, о жизни.
- Ловко Вы уложили этого скандалиста – восхищённо сказал я, когда пауза в разговоре несколько затянулась. -
Больше всего я не люблю, когда поднимают руку на женщин и детей, - ответил Владимир Иванович.
- Это никому не нравится – заметил я.
- Надо быть последним человеком, - продолжал он, - чтобы нападать на слабого человека, который сам не в состоянии защититься. Вставать на защиту слабых - всегда приятно, хотя бывают и издержки. Один мой однокурсник, Виктор вошёл в квартиру соседа, избивавшего свою жену. Она кричала на весь подъезд, но только Виктор пришёл к ней на помощь. Попытался оттащить соседа, но тот бросился с кулаками уже на него. Один точный удар, жена соседа спасена, а спасателя суд заставил заплатить за сломанную челюсть два месячных оклада.
А сам я попадал в ещё более сложную психологическую ситуацию, в которой до сих пор не знаю, как надо было поступить. Ещё в семидесятые годы во время учёбы в институте поздним осенним вечером я провожал домой однокурсницу после кино. Когда до её дома осталось около полкилометра, нам встретилась стоящая рядом с тротуаром пьяная троица: один парень и две девушки. Когда мы уже прошли мимо, одна из пьяных дамочек уже в спину оскорбила девушку, которую я провожал. Это было явно в её адрес, упоминался знаковый элемент одежды моей спутницы. Что делать в этом случае? Ударить женщину, пусть даже пьяную, оскорбляющую, я не мог. Ударить парня? Но он же не виноват, ничего не сделал. Я хотел вернуться и всё же начать разбираться пока словесно и без непечатных выражений, употребляемых провокаторшей, но девушка, которую я провожал, сказала: «Нет, пойдём».
И этот случай вывел меня из себя на долгое время в этот вечер и в последующие дни. Я проводил девушку до дома и пошёл к остановке трамвая. Метров за сто до неё на тёмной улице меня остановили два парня: «Деньги есть? Давай!» Не выплеснутая десять минут назад энергия сделала «своё чёрное дело». Мне достался только скользящий удар по щеке чем-то шершавым, наверное, перчатка была с металлическими бляшками. Они же получили на всю катушку. Я и не предполагал до этого, что могу с одного удара свалить с ног парня, который выше меня. Второму досталось несколько ударов уже не столь удачных, но он тоже упал. Я бросился к трамвайной остановке. Меня никто не преследовал. Подошедший вовремя трамвай был не того маршрута, но в ту сторону. Глядя на меня, пассажиры, наверное, подумали, что я тороплюсь заскочить в дверь, уже начавшую медленно задвигаться.
Назавтра я появился на лекциях со ссадиной на щеке. Руки у меня были без ссадин, поскольку я был в перчатках. Вспомнил, что однажды, ещё в девятом классе в драке с двумя соседями, братьями, я сломал руку о голову одного из них, а тут всё обошлось без гипса и бинтов. Наши походы в кино с этой девушкой прекратились по её инициативе. Обсуждать это она не хотела.
С тех пор прошло уже не одно десятилетие, но я до сих пор не знаю, как же надо было поступить, и чувство вины за то, что я сделал что-то не так с этой троицей, не оставляет меня до сих пор. А много позже я пришёл к выводу, что, возможно, эта троица была ей всё-таки знакома или даже из их двора. Однако размышления над вариантами поведения помогли мне много лет позже поступить правильно в другой сложной ситуации.
В девяностые годы январским вечером я ехал домой в автобусе-гармошке, которая «длинная и долго стоит» на остановках. Вдруг услышал, как впереди мужчина пьяным голосом делает девушке недвусмысленные откровенные предложения.
Я начинаю пробираться в ту сторону. Оказывается, мужской голос принадлежит сержанту в милицейской форме, с кобурой и пистолетом на ремешке, а девушка лет двадцати, несмотря погоду, одета очень откровенно: короткая юбка, прозрачные колготки, боевая раскраска и без всякого мужского сопровождения. Явная провокация? А пьяный сержант предлагает ей доехать до конечной остановки и приглашает к себе в гости, утверждая, что он ей обязательно заплатит, раз уж она всё равно этим зарабатывает. Девушка твёрдо отказывается. Окружающие молчат. Девяностые годы. Что делать в этом случае? Такие варианты, как оглушить, завернуть руку, отобрать даже у пьяного пистолет - в таких случаях не подходят категорически. Девушка стоит у средней двери, милиционер – почти рядом с ней чуть дальше от выхода, я уже у него за спиной. Нужно срочно принимать решение. Тем временем автобус замедляет ход и останавливается, двери начинают медленно открываться.
- Вы выходите, господин капитан? – спросил я его. Сержант повернулся ко мне, сказал, что он не капитан, но обязательно будет им, раз я так думаю, и что он сейчас не выходит. Обращение «господин» он комментировать не стал, а я как раз рассчитывал обсудить с ним и этот аспект, но девушке было достаточно и того времени, что пошло на обсуждение звания. Пока он говорил, повернувшись ко мне лицом, она вышла, хотя до этого, похоже, не собиралась выходить, и в автобус ввалился встречный поток пассажиров, а милиционер остался в автобусе.
- Эх, не успел я выйти, замешкался, – посетовал я и стал медленно пробираться к выходу сквозь толпу, обходя блюстителя порядка, чтобы выйти на следующей остановке.
Владимир Иванович закончил свой рассказ, мы вскипятили ещё чайник, заварили «Ахмат Граф Грей» с бергамотом, чаепитие продолжалось. Что можно было посоветовать этому человеку? Я сказал, что он абсолютно прав в обоих случаях, я тоже не могу ударить и оскорбить женщину. А он не трус, именно трусливые чаще всего бьют слабых, он показал свою смелость даже сегодня в столовой, завалив хоть и выпившего, но богатыря. Иногда в жизни встречаются ситуации, в которых заранее нет выигрышного варианта, нужно проиграть их с наименьшими потерями. И если ударить женщину – это потерять честь, не защитить девушку от другой девушки – увы, тоже потерять честь, а вот защитить девушку от милиционера, даже от пьяного – это уголовная статья вне зависимости от результата попытки.
2015.
