Уланбель. Глава 28. Полет.

Глава 28. Полет.

     Ночью Витька спал плохо. Всё представлял, как самолет внутри выглядит, как лететь он будет над облаками, как в сплошном тумане пробивать облака будет. Старался отвлечься, заснуть, чтобы время быстрее пролетело, но – не получалось. Всей душой желал он побыстрее попробовать, как это – лететь на железной машине, и … боялся этого полета…
     Утром собрались быстро, да и что собирать? У всех руки пустые – не везти же с собой колотушки камышовые на сувенир. А другого и нет ничего.
     Время полетело стремительно. Машина уверено рассекла барханы по накатанному маршруту, обогнула Уланбель и остановилась на ровной небольшой полянке из слежавшегося песка. Подкатила прямо к самолету, дожидавшемуся пассажиров. Витька сразу определил его тип. Это был двукрылый биплан – По-2 конструктора Поликарпова.

     Им разрешили тут же в самолет садиться. В салоне было все просто и примитивно. Две деревянные скамейки по бокам, ремни привязные с застежками, да толстые стекла-иллюминаторы – ничего примечательного. Все интересное было в кабине пилотов за железной дверью, которая была приоткрыта, и сквозь широкую щель Витьке удалось разглядеть штурвал и большое количество стрелочных приборов на передней панели, и даже, рычажки наверху кабины, над головой пилота.
     Все разместились на скамейках лицом к лицу, и окна-иллюминаторы оказались за спиной. Но Витьке удалось занять место, с которого, полуобернувшись, он мог в окошко смотреть и видеть все, что будет происходить снаружи.
     Один из летчиков, прежде чем сесть в свое кресло в пилотской кабине, задержался в пассажирском отсеке и проверил, – все ли застегнули ремни, а потом стал раздавать плотные бумажные мешочки и Витька сразу понял – зачем...

     Кое-кто из ребят брать пакет не хотел, но летчик настоял. А Шурка не удержался и хохотнул: – это на случай, вдруг блевать захочется!
     Витька сжался весь, именно этого он и боялся пуще всего. Ведь раньше, во время некоторых поездок на автобусе его сильно мутило и даже – рвало. Он отчаянно убеждал себя, что это с непривычки, что это просто случайно происходил с ним такой конфуз. И вот теперь, в самолете наступает момент истины: – а позволяет ли здоровье его, быть летчиком?
     Самолет уже достаточно долго стоял на солнце и сильно нагрелся. В салоне было очень жарко и липким потом покрылось лицо у     Витьки. Жара была ему нипочем, а вот от волнения отчаянно колотилось сердце.

     Пилот закрыл входную дверь, перешел в кабину лётчиков и оттого, что захлопнулась дверь наружу, сразу показалось Витьке, что находится он просто в большой закупоренной бочке с окнами. А самолет уже заглушал все ревом мотора. Резко сорвался с места, постучал колесами по неровностям, и вдруг потянуло Витьку вместе с самолетом вверх. Тряска исчезла, и в окошко увидел он, что земля, стремительно убегающая назад, вдруг стала проваливаться под самолетом и уходить вниз. Горизонт стал удаляться, земля остановила бег, самолет завис над ней, и казалось, перестал двигаться. Двигалась лишь отчетливо нарисованная на земле его тень.
     Всюду, куда доставал глаз, раскинулась снизу желтая однообразная пустыня. Витька не мог определить расстояние до земли; может быть двести метров, а может быть и четыреста; изредка на её поверхности отчетливо выделялись черные прямоугольники и серые круги, – так выглядели с высоты дома и юрты. Все прильнули к иллюминаторам, и Витька – тоже, не отрывал глаз от земли. Впервые видел он её с высоты птичьего полета – и выглядела она интересно.

     Прошло несколько минут, состояние его не менялось, он стал успокаиваться и даже, потихоньку радоваться, – летит ведь, и ничего с ним не происходит!..
     И тут, самолет как будто бы с горы в пропасть слетел. Резко провалился и стал падать вниз. От неожиданности вздох глубокий прокатился по салону, все внутри у Витьки как будто бы оборвалось и подступило к горлу. Он не успел испугаться, не успел опомниться, а сила невероятная остановила резко падение и стала с ускорением толкать самолет вверх. Все внутри Витьки тут же снова пришло в движение и переместилось от горла вниз к животу.
     – В яму воздушную попали! – догадался он, и попытался развеять страх, захлестнувший сердце. Но напряжение внутри его начало перерастать во что-то тошнотворное. Всем существом своим почувствовал Витька, что вот-вот наступит состояние, когда начнет его выворачивать всего наружу, рвать начнет внутренности. На виду у всех пацанов… – позорище-то какое!
А самолёт выровнялся, и какое-то время снова как будто бы застыл в неподвижности. Обошлось! Все вокруг оживленно переговаривались и обсуждали неожиданное падение и прыжок самолета вверх.

     – Вот это да-а-а!!! В возгласах сквозило восхищение. Испуг проходил. Витька тоже справился с собой и начал, было, успокаиваться. Но тут началось…
     Пол ушел из-под ног, самолет падал в пропасть, и Витьке показалось, что сам он стал невесомым и вот-вот оторвется от скамейки и повиснет в воздухе. А потом, вновь перебила падение подъемная сила, и вдавило его в сиденье так, что казалось – еще миг, и разломится оно под ним. И не успел Витька осознать, что с ним происходит, а самолет уже резко тянуло в сторону, а потом – и в сторону, и вверх – вместе. И тут же – опять вниз, в пропасть… Болтанка непрерывная пыталась одолеть самолет, и было такое чувство, что разорвет она непременно его на части. Были моменты, когда скрежет корпуса перебивал звук мотора.
     Витька полностью потерял контроль над собой, дыхание его сбилось, пот катил градом, рубашка пропиталась влагой и прилипла к телу. И все-таки он успел подтянуть гигиенический пакет ко рту, распахнул его в дрожащих руках, как раз в тот момент, когда уже никакая сила не могла удержать взорвавшую все внутренности и рвущуюся наружу рвоту.

     Когда учил летать свои бумажные самолеты Витька, все пытался отыскать, нащупать хотя бы один восходящий поток. Тщетно! А тут над пустыней, оказывается воздух сплошь из нисходящих и восходящих потоков и состоит. Чередует солнце эти потоки в хаотическом порядке, как заблагорассудится.
     Швыряло самолет нещадно, а мотор ревел однотонно и совсем не обращал внимания на непрерывные провалы, шараханья и подбрасывания – тащил и тащил самолет по намеченному маршруту, к намеченной цели.
     Все притихли в салоне и заняты были своими переживаниями. А у Витьки переживания кончились. Его захлестнули приступы тошноты, измотали вконец, и он уже ни о чем не думал, кроме одного – скорее бы, скорее бы все это закончилось! Пилот объявил, перед тем как взлететь, что полет будет длиться час и двадцать минут. Для Витьки этот час превратился в такое мучительное испытание, которое представить не мог он в самом дурном сне. И с позором провалил он это испытание, не выдержал по обстоятельствам, лично от него не зависящим.

     И все-таки, уже на подлете к Джамбулу, болтанка резко пошла на убыль, Витька немного даже приспособился к ней и спазмы постепенно прекратились. Он даже нашел в себе силы наблюдать через окошко за приземлением самолета, но никакого интереса это приземление у него уже не вызывало, кроме жгучего желания – быстрее, быстрее бы уж остановился самолет, открылась бы дверь, чтобы выскочить из него и глотнуть свежего воздуха… 
     Никто из товарищей Витьки даже и не думал смеяться и подшучивать над ним, а ему все равно было очень стыдно за свою слабость. Было до слез обидно за невероятную несправедливость, вот только что, всего час назад, свершившуюся над ним. Большего желания, чем у него – стать летчиком, никто из присутствовавших в самолете не испытывал, и все они достойно перенесли полет, и только он один блевал и блевал…

     А ведь чувствовал себя Витька абсолютно здоровым. Целых два месяца стойко терпел лишения, переносил колоссальные нагрузки, и вот споткнулся об невидимое препятствие. Об это невидимое препятствие разбилась самая заветная мечта Витьки. Разбилась и все… И как только с ним, препятствием таким, если оно невидимое, бороться?  Морская болезнь, и откуда она только свалилась на Витьку, ведь моря в местах, где он живет, и в помине нет…