15. В деревне
День заметно прибавился. Почти уже весеннее солнце, не смотря на мороз, в полуденные часы понемногу старалось растопить огромные сугробы, но за короткое время ему удавалось лишь слегка приплюснуть их верхушки, образовывая ледяную корочку. И всё же весеннее настроение уже чувствовалось во всём: воробьи, прятавшиеся в холодную зиму в сараях, небольшими стайками рассаживались на крыше, деревьях, штакетнике и заливисто перечирикивались между собой, радуясь заканчивающейся зиме. И ветер, дующий с реки, был вроде бы уже и не таким злым и колючим.
Старый лохматый кот, по прозвищу Пушок, всю зиму лежащий возле трубы на печи, утрами сползал вниз, потягиваясь и скрипуче урча. Он лениво, но с присущим ему достоинством и независимостью, подходил к миске с молоком, косясь на хозяев, как бы говоря: 'раньше мне на печку молоко подавали...', начинал неторопливо лакать. Потом долго потягивался в лучах солнца, падающих на пол сквозь оконное стекло, затем степенно дойдя до лаза, скрывался в подполе, а через некоторое время появлялся на улице. И медленно крался к ограде, на которой грелись на весеннем солнце и чистили свои пёрышки воробьи. Он готовился к охоте.
Это был верный признак того, что зима отступала, и её дни были сочтены. С каждым утренним лучом солнца становилось яснее видно скорое приближение весны и уход надоевшей своими ветрами и морозами зимы.
Сыновья уже ушли на работу, Прасковья, убрав за ними со стола, накрыла крынку молока с ещё тёплыми лепёшками полотенцем, одевшись, поправила одеяло у спящей дочки и вышла на улицу, зайдя к старенькой соседке с просьбой о пригляде за дочкой.
- Пригляжу, чего же не приглядеть-то, ничай не впервой. От Левонтия-то есть весточка какая-нибудь?
- Да, нет! Никакой весточки!
- Ой-ёё, горемычные наши, мужики, то гражданская будь она не ладна, то опять с немцем! Сколько опять не дождёмся мужиков-то? Ныне поболе, наверно! Ну, ты иди, иди себе, не слушай меня-то старую, причёты-то мои. Пригляжу уже за Машей твоей. Вот сейчас оденусь, полешек чуток подброшу, да и к вам пойду. Посижу, пока дитятко спит. Иди, не переживай, управлюсь, не впервой.
- Там молоко и лепёшки на столе.
- Да, иди с богом, управлюсь.
Прасковья спешным шагом направилась на ферму, на утреннюю дойку.
Солнце только первыми слабыми лучами начинало выбираться из-за деревьев за рекой, а деревня уже проснулась. По дороге Прасковью догнали ещё несколько доярок.
Старый бригадир Быстров уже стоял у ворот коровника, постукивая бичом по валенку, а второй рукой поправлял и подкручивал свои будёновские усы. Сколько точно лет деду Илье, как его звали в деревне, точно никто и не знал, говорили, что он с самим Сталиным был с одного года и почти двадцать лет служил в царской армии до революции, а потом вроде бы у белых служил, а после в кавалерии у Будённого. И усы у него были прямо 'будёновские', а меж собой деревенские почему-то прозвали его 'колчаком'. Может, быть за его строгость - не любил он разгильдяйского и ленивого отношения к работе и строго пресекал всякие нарушения и непорядки:
- Долго спите, бабоньки, солнце уже встало, и коровки вас заждались. А они, глянь-ка на них - не торопятся! Больно спать охочи! Так я вас вот бичом-то быстрёхонько отучу!
- Ишь ты, бичом нас пугать! Не зря тебя, Илья Афанасьевич, 'колчаком' прозвали! - кто-то ответил ему из доярок.
- Вот я вам, за слова-то такие, всем сейчас всыплю!
- Да, ладно, тебе дядя Илья! Не обижайся на глупости чьи-то!
- Глупости! Глупости они от безделия бывают. Темновато ещё, не увидал, кто это там эти глупости пустозвонит. Всыпал бы по самое 'не горюй'! Я у самого Будённого служил, он лично мне вот эту руку жал, благодарил за службу, значит! А вы - колчак, колчак! Давайте, хватит уже трещать трещётки. Работы полно. - Явно с обидой в голосе произнёс длинную речь дед Илья. - Давайте-давайте, заждались коровки-то уже.
Внутри коровника от ста с лишним мычащих коров, готовых к доению, было влажно и тепло, и пахло прелым сеном. Парни, пришедшие раньше, уже почти очистили стойла от навоза, смешанного с соломой и заканчивали раскладывать свежий корм по кормушкам.
Утренняя дойка началась, загремели вёдра, притихли коровы, и слышно было только довольное чавканье бурёнок и то, как острые струйки парного молока звонко стучат по стенкам вёдер.
- Дарья, шельма ты такая! Опять позже всех на дойку явилась! Уж, я на тебе сегодня отыграюсь, - громкий голос Ильи Афанасьевича разнёсся по морозному утру и эхом прошёлся по коровнику. Доярки захихикали, коровы повернули свои головы в сторону ворот. Всё было как всегда. Дарья, жена Ильи Афанасьевича, всегда приходила чуть позже всех, и Илья постоянно её ругал и грозился каждый раз 'отходить' её бичом за опоздания. Но она была моложе его на двадцать лет и сама ему всегда грозила пальчиком, мол, посмей только у меня, чёрт усатый!
- Я же твоих же дочерей завтраком кормила, сопли им вытирала, вот и опоздала чуток. С завтрашнего дня сам будешь их кормить и одевать, а я за место тебя здесь, у ворот коровника постою, бичом пощёлкаю! Ишь, расходился тут как самовар! Домой придёшь, вот, и бригадирствуй! А я - посмотрю!
Весело было дояркам слушать семейную перепалку Ильи и Дарьи, теплее и спокойнее становилось от этого.
И казалось, что обычное весеннее утро наступило во всём мире, и нет никакой войны, а есть - вот эта музыка струек парного молока о цинковые стенки вёдер.
16. Выход из окружения
'- 20.2.1942 года командир дивизии отдал приказ командирам частей: 'В 14.30 обрушиться всей мощью автоматического огня на село Конечки. К 15.00 на участке 236-го кавполка с направления Савкино 1-е и 2-е противник перешел в наступление, его разведгруппы отбиты, однако противник все же пытается мелкими группами обойти левый фланг 236-го кавполка. Наступление сопровождается сильным минометным и артиллерийским огнем из Савкино 2-е и села Конечки. В 16.30 КП- 236 донес, что от Савкино 2-е на дороге на Вальяжка наступает до 150 лыжников противника. На левый фланг полка наступает до роты противника. Полк ведет бой. Командиру 244-го кавполка отдан приказ в 18.30 быть готовым оказать помощь 236-му кавполку действуя из- за его левого фланга, а командиру 241-го кавполка быть в готовности прикрыть участок 244-го кавполка. На поддержку 236-го кавполка в 18.30 от Штадива выслана группа автоматчиков в количестве 25 человек.
- На 21.02.1942 года дивизия имеет ту же задачу, что и 20.02.1942 года. Командиру 236-го кавалерийского полка отдан приказ в 1.30 установить тесную связь с 104-м и 98-м кавалерийскими полками и организовать непроницаемый фронт. По дороге от Вальякиса к отметке 62,5 по ручью до стыка с 244-м кавполком установить патрулирование. Больше выдержки при атаках противника. В 2.30 командиры частей предупреждены, что с рассветом не исключена возможность наступления противника. Бывший командир 236-го кавполка майор Романовский за невозможностью использования в дивизии - откомандирован в Штакор. Как и предполагалось, противник на участке 236-го кавполка перешел с рассветом в наступление, обойдя 236-й кавполк с трех сторон с запада, севера и востока. 104-й и 98-й кавполки отошли в панике. 3-й и 4-й эскадроны 236-го кавполка оказались в окружении противника из которого благополучно вышли. На дорогу Конечки, Егудрово выставлено наблюдение.
Потери за день: 236-й кавполк убитых- 5 человек, ранено- 6 человек. От истощения пало - 17 лошадей.
- На 22.02.1942 года дивизия имеет ту же задачу. 'Прочно прикрывать ж.д. 2 км восточнее Конечки, Вальякка. И не допустить продвижения противника в южном и юго- восточном направлениях. Граница слева- отметка 64,8, перекресток просек, что 1 км северо- восточнее Вальякка, отметка 63,5' (Приказ Штакора ? 033 от 21.02.1942 года). Противник упорно обороняет село Конечки и Каменка. На протяжении всей ночи на 22.02.1942 года подвергал части дивизии минометному и артиллерийскому обстрелу достающему КП 236-го кавполка.
- 27.02.1942 года - задачи дивизии прежние (Приказ Штакора ? 32 от 22.2.1942 года). В течении ночи на 27.02.1942 года противник мелкими группами 15- 25 человек пытался перейти в контрнаступление на участке стыка 236-го и 244-го кавполков. Контрнаступающие группы отброшены. В результате минометного обстрела со стороны противника за ночь на 27.02.1942 года дивизия потеряла убитыми и ранеными до 30 человек'.(8)
Быстро приближающаяся весна, несмотря на ещё морозные ночи, вносила свои коррективы: днями снег стал быстро буреть, набухать от влаги и в совсем недавно заснеженных полях вскрылись болота. На удивление солнечные дни и почти ежедневные авиационные бомбардировки убыстрили этот процесс. По зимним дорогам, ещё существующим и покрытым снежной, ледяной коркой, днём проехать уже становилось довольно сложно. Техника вязла в болотной жиже.
Ночные атаки на немецкие позиции тоже вносили коррективы: в свои шалаши и землянки, после изматывающих боев, возвращались не все. Кто-то отправлялся в санчасть, а кого-то хоронили в братских могилах.
В один из вечеров в 'крыше берлоги' Леонтия и его товарищей образовалась большая дыра - снежный потолок обрушился и, рассыпавшись на куски, присыпал отдыхавших красноармейцев.
- Я, прямо, как чувствовал, что недолго нам здесь осталось загорать! - Как всегда первым отреагировал вскочивший с лежанки Григорий, стряхивая с себя комья снега. - Днём ещё подумал, а оно вот тебе и раз!
- Мог бы предупредить, раз подумал. - С ворчанием встал и Иван, стряхивая с себя комья снега и ледышки.
- Ладно, в следующий раз предупредительный выстрел сделаю. Ты смотри, аккурат прямо к ночи и жильё наше рассыпалось. Чудеса! Видимо придётся менять дислокацию, по ходу дела или в наступление опять нас бросят.
- Всё ты знаешь, Григорий, наперёд.
- Так я же не сижу на одном месте, а то к поварам добегу, то к снабженцам. С вечера уже, говорят, и приказ получили, закончился, стало быть, наш короткий отдых.
- Ещё знаешь, наверное, куда двинем?
- А-то как же. Само собой знаю. В ночь, скорее всего, выступаем в сторону Каменки. Там, говорят, фашистов до сотни видели. Разведка! А мы-то, вот как раз и без жилья остались, так что самое то: в бой пора! Да и пополнение у нас уже закончилось. Пора и нам вперёд.
- Ну, Гриша, я даже и не сомневался, что ты всё уже разведывал. - Произнёс Леонтий, выбираясь наверх из обрушенного 'жилища'. - Наверное, ты прав. Вон все наши зашевелились. Видимо, построение скоро.
- А то! Когда это я просто так говорил. - Григорий поднимался следом. - Иван, хватит там прохлаждаться, давай двигай на свежий воздух.
- Двигай, двигай. Мне и тут свежо. - Бурчал Иван, встряхивая от снега трофейную шинель. - Сейчас, поднимусь.
'К началу марта 1942 года 2-я ударная армия значительно пополнилась за счет подразделений, бригад и дивизий, переданных ей Волховским фронтом из других армий. Для прорыва к Любани в состав 13-го кавалерийского корпуса была передана из 4-й армии 80-я кавалерийская дивизия, а из резерва фронта пополненная 327-я стрелковая. Этим частям было приказано 'сходу' овладеть хутором лесника Красная Горка и выйти к Любани. Взятию хутора препятствовала сильно укреплённая насыпь железной дороги Чудово - Веймарн. Дивизии дрались у Красной Горки,
