Я буду ждать тебя

Когда началась война, Филимон работал учителем русского языка и литературы в семилетке, по совместительству был её директором. Жена Матрёна тоже преподавала в школе.
С первых же дней обивал порог военкомата с просьбой отправить на фронт. Тяжело было смотреть в глаза ученикам, которым рассказывал о патриотизме и бесстрашии Болконского, о партизанском движении Давыдова при разборе произведения Толстого «Война и мир», и сидеть в тылу в то время, когда шли тяжелые бои на территории Родины. Понимал, что детей учить надо. Но сердце рвалось на фронт.
Мобилизовали его марте в сорок второго. Дочери едва исполнилось два года. Жена не сдерживала слез. Но безропотно собирала узелок в дорогу.
-Матрёна, не плачь. Даст бог свидимся. А если…
Жена испуганно прижала ладонь к его рту:
- Молчи…не надо…не говори о плохом…
Филимон удержал рукой ладонь любимой и ласково поцеловал её. Привлек её нежно за плечи и долго они стояли так, прижавшись друг к другу.
Уезжал рано утром. Подошел к кроватке дочери. Люба спала и улыбалась во сне. Сердце защемило от неясной тревоги.
- Какая же ты будешь большая, когда я тебя увижу в следующий раз…
Филимон отвел прядь волос со лба малышки и чуть прикоснулся к щеке губами, боясь разбудить её.
Повернулся к отцу и жене.
-Пора.
Посидев на дорожку по обычаю, они вышли во двор, где уже стояла лошадь, запряженная в телегу.
Ехала, тряслась по кочкам телега, увозящая Филимона всё дальше от родного дома.
- Матрёна, если не вернусь, выйди замуж за хорошего человека…- крикнул он жене, стоя на подножке отъезжающего вагона.
- Ты что! Нет! Я буду ждать тебя…- донесся до него её голос.
От Филимона пришло два письма. Обратный адрес – полевая почта, каждое под разными номерами. И всё. Как в воду канул. Никаких известий.
Окончилась война. Судьба Филимона оставалась неизвестной.
Прошли годы, умер Сталин, но и после объявленной амнистии Филимон не вернулся.
Матрёна искала своего мужа. Делала запросы. Через двенадцать лет после Победы пришел ответ: «Ваш муж Абрамов Филимон Степанович пропал без вести».
- Что же ты, дочка, себя заживо хоронишь. Не вернется Филимон. Был бы жив, дал о себе весточку.
Родители, родственники утешали, как могли. Сватали ей соседа, одинокого бобыля, вернувшегося с фронта с тяжелым ранением.
Но Матрёна ждала. Надеждой на возвращение любимого жила.
Прошло много лет. Матрёна состарилась.
В селе открыли новый клуб и её пригласили на праздничный концерт, посвященный его открытию.
В числе прочих выступал почетный краевед края. Он много и интересно рассказывал о истории деревни. Потом перешел к сведениям о воевавших земляках, которые собрал из различных архивов. Одиннадцать лет кропотливо воссоздавал историю своего края и был безмерно горд результатом своего труда.
Он внятно и громко читал:
- Август 1942 года. Крупная операция на Среднем Дону - захват Урывско-Сторожевского плацдарма.
Первого августа на вспомогательный пункт управления армии в районе села Давыдовка был вызван командир гвардейской стрелковой дивизии Шафоренко.
Перед командиром была поставлена задача: сосредоточить дивизию в лесу северо-восточнее холма Осинки, форсировать Дон в районе северо-западной окраины Аношкино и захватить плацдарм с передним краем по рубежу Сторожевое.
Будущий плацдарм представлял собой большой мыс, вытянутый на восток от линии Сторожевое-Урыв, огибался Доном, надёжно прикрывая его от фланговых ударов. Глубокие овраги создавали естественные противотанковые препятствия. Господствующие высоты на плацдарме обеспечивали нашим войскам хорошее наблюдение. Нам нужно было сковать крупные силы врага, не допуская их переброски под Сталинград. И захват этого плацдарма сильно бы облегчил эту задачу.
Самым неприступным был берег у села Сторожевого. Меловые обрывы почти отвесно спускались в реку.
В первый эшелон был поставлен гвардейский полк, в составе которой воевал наш земляк Абрамов Филимон Степанович.
Почти месяц бои шли с переменным успехом.
Ожесточенные бои начались на плацдарме во второй декаде сентября. Одиннадцатого сентября сложилась критическая ситуация. С раннего утра на нашу оборону обрушился шквал артиллерийского и минометного огня, посыпались бомбы. В атаку пошли сразу семь немецких и венгерских полков. Их поддерживали более ста танков. Под давлением превосходящих сил противника наши бойцы вынуждены были отступить. В жестоком сражении за село Сторожевое одиннадцатого сентября тысяча девятьсот сорок второго года погиб наш земляк Абрамов Филимон Степанович. При отступлении от Сторожевого тело его осталось на территории, занятой фашистами, поэтому он считался пропавшим без вести.
Вдруг краем глаза он заметил, что у тети Матрёны задрожали губы, потом все лицо пошло судорогой. Она огромной силой воли старалась сдержать слёзы.
Он дочитал.
В небольшом сельском клубе, до отказа наполненном людьми, стояла звенящая тишина.
Матрена зарыдала. Из души хлынула вся боль страданий и ожидания своего единственного, горячо любимого Филимона.
А историк стоял онемевший и даже не пытался ее утешить, мысленно ругая себя последними словами:
- Кто дал тебе право убивать надежду на ожидание? Почему ты выстрелил из войны по последней надежде, по её вере?
В тот вечер долго горел свет в доме Матрёны. Историк-краевед, низко склонив голову перед духом этой удивительной женщины, слушал о ее любви к Филимону и рассказывал по ее просьбе всё, что смог узнать о его боевом пути.
Что в селе Сторожевом есть братская могила под номером четыреста тридцать девять. Известно девяносто семь фамилий погибших, среди них фамилия Абрамова Филимона.
А в памяти Матрёны – лошадь, запряжённая в телегу, трясущаяся от каждой кочки, по которым проходят колёса. И в этой телеге едут вместе в последний раз Филимон и Матрёна. И никто из них ещё не знает, что не пройдет и полугода, как Филимон погибнет в бою…
А пока:
- Матрёна, если не вернусь, выйди замуж за хорошего человека…
И в ответ:
- Ты что! Я буду ждать тебя…