бередили те раны, которые, он думал, уже залечило время. Неужели девяти лет оказалось недостаточно?!
Макс раздраженно повернулся к нему спиной, сдерживая себя, чтобы не закричать.
Не собирается он слушать эту чушь!!! Отец ничего не понимает! Никогда не понимал!! И сейчас не должен… не имеет права просто…
Александр Игоревич приподнял подборок и заявил:
- Ты просто не хочешь признавать очевидного!!
Максим резко повернулся к нему, пронзил его глазами.
- И что же ты понимаешь под очевидным?!!
Они так и стояли, глядя друг на друга, испепеляя друг друга этими взглядами, возможно, но не отводя их. Два упрямца, два привыкших подавлять мужчины, два меча, скрестившихся в бою.
Александр Игоревич тяжело вздохнул и сказал:
- Ты уже не сможешь ее отпустить, - ни на мгновение не отведя взгляда от глаз сына - И это ненормально, Макс.
Максим поджал губы, сцепил зубы… Не сдержался, чертыхнулся в голос, громко и грубо.
Грудь сковало злостью. На отца, на самого себя… От бессилия. От осознания правоты отца во всем.
Макс наклонился вперед, словно нависая над отцом неприступной скалой, с диким желанием в груди доказать ему СВОЮ правоту!!!
- Я смогу!! – сказал, словно выплюнул он, и резко, обернувшись, двинулся к двери – Смогу, ясно?! – у двери он вдруг остановился, задумчиво посмотрел на отца в упор – И ты прав, не нужно мне было жениться… Но раз уж я женат… - он не договорил, но эта недосказанность была яснее и понятнее любых слов. И ему самому, и Александру Игоревичу.
Макс наклонил голову и посмотрел в пол.
- Зря ты затеял этот разговор, он ничего не меняет, и ты это понимаешь, - проговорил он, поднимая глаза на отца – И я смогу обойтись без нее, если захочу!! – сказал он твердо, с какой-то слепой уверенностью и затаившейся в голосе злостью и раздражением, и вышел из кабинета, хлопнув дверью
Александр Игоревич закрыл глаза и покачал головой.
- Не сможешь… Потому что не захочешь никогда.
