Ада внимательно на него посмотрела. — Интересно, все мужчины такие?”
— Ты знаешь, что я не люблю тебя, — она печально улыбнулась. — И завтра уеду. Так будет лучше.
— Разве ты кого-нибудь вообще любишь?
“Конечно, — хотела сказать она. — Но тебе никогда не понять моих чувств”.
Филипп вдруг резко наклонился и поцеловал её в губы. Она аккуратно оттолкнула его. Анни стояла в тени деревьев и смотрела на них. Аде показалось, что в окне мелькнул Надин силуэт.
— Я уеду завтра, — повторила Ада и пошла навстречу Анни.
Любить — это хотеть касаться, так сказал Станиславский. Телефон звонил, но Ада не пошла за ним. Она знала, что это Даня. Она любила касаться его лица, его нежной, словно шёлковая ткань, кожи, тонких бровей, острого носа, острых ключиц. Как мог Филипп сказать, что она никого не любит? Как он посмел?
— Помнишь, как Даня участвовал в нашем показе пару лет назад? — Анни повернулась к Аде.
Та кивнула.
— Ему пойдёт костюм, о котором ты говорила.
Ада усмехнулась.
— Мы же расстаёмся.
— Ты сама в это веришь? Возвращаешься домой, а там никого.
— Поживу у тебя.
— Ну да. Через определённое время ты побежишь убивать любого, кто посягнёт на этого горе-режиссёра. Безусловно, не в прямом смысле. Тебя устраивает развод, пока Даня страдает по тебе. А если он решит идти дальше?
— Он не страдает по мне, — нерешительно возразила Ада.
— Страдать можно не только когда изнываешь ниже пояса, — резонно заметила Анни.
— Люблю твой здоровый цинизм, — ответила Ада и улыбнулась.
— Завтра перезвонишь ему на свежую голову.
Но утром Даня не взял трубку. Анни с Адой пили бальзам в гостиной. Филиппа не было. Ада вдруг подумала, что жизнь состоит из маленьких удовольствий, которые и делают её по-настоящему наполненной.
— Поедем сейчас? — спросила она у Анни.
Послышался шум, будто во двор заехала машина. Они вышли. Даня стоял у машины, скрестив руки на груди в защитном жесте. Ада увидела выражение решимости на его детском лице, и ей захотелось рассмеяться.
“Ему следовало родиться принцем, — рассеянно подумала она. — Какой из него режиссёр?”
— Я соберу вещи, — прошептала Анни.
Ада кивнула, спустилась по лесенке и подошла к Дане.
— Зачем ты здесь?
Она хотела сказать другое, но получилось так.
— Ты спала с ним? — спросил Даня.
Ада вдруг расхохоталась, запрокинув назад голову.
— Ты вернулся из Петербурга, чтобы задать мне этот вопрос?
— Я хочу знать, — сказал он жёстко.
— Почему тебя это интересует? Ты никогда не был моим мужем, — она сделала ударение на последнем слове.
— Он позвонил мне и устроил скандал, — Даня продолжал сверлить Аду глазами. — Сказал, чтобы я приехал и забрал тебя.
— Я ему отказала. А снимаешь ты плохо, видимо, оттого, что не в состоянии выстроить элементарную логическую цепочку. Если бы я спала с ним, думаешь, он стал бы тебя беспокоить?
— Пожалуй. Но твои издевательства мне надоели.
— А мне — твои истерики. Вопрос, сможем ли мы прожить без них?
Даня усмехнулся.
— Мы разводимся или нет?
— Как хочешь.
— Проблема в том, что я не знаю, чего хочу.
— Тогда оставим всё, как есть, — Ада пожала плечами.
Они молчали, наверное, минуту.
— У тебя красивая помада, — наконец сказал Даня.
— У Анни одолжила. Будешь участвовать в нашем показе?
— Ладно.
Ада порывисто обняла его.
— Я скучал по тебе, — Даня погладил её по волосам. — Знаешь, я ехал в поезде и думал, что люблю тебя. Может быть, мы оба ненормальные, но наша связь никогда не прервётся.
Ада поцеловала его запястье.
— Ты прав.
Они ехали обратно в Москву. Анни спала, положив голову Аде на плечо. Даня посмотрел на Аду в зеркало и улыбнулся. Она вспомнила, как увидела его на ступеньках ВГИКа десять лет назад. Она любила его не меньше, чем хотела огреть сковородкой по голове.
“Вот и всё, — подумала Ада. — Я в очередной раз отсрочила решение проблем. Вольно!”
