Этот вопрос мучает меня всю жизнь, не отпускает… - на мгновение я замолчала, сглотнула слюну и спросила, - почему ты ушла?
И тут я заметила, что легкий испуг уступил место страху, от чего во мне шевельнулось раздражение.
- Прости, - сказала она так мягко и так неестественно, что я даже рассмеялась над такими, слегка запоздалыми словами. – Я испугалась.… Испугалась быть просто мамой. Я хотела большего.
Вот оно долгожданное «прости»! Так вот как это бывает: столько лет ты ждешь этого, а тебе кидают это в лицо вот так, коротко и просто, как салфетки, чтобы вытереть сопли, и, вновь оставить все как есть. Я думала, что это принесет мне облегчение, но было по-прежнему больно.
- Я давно простила тебя, а все остальное уже не имеет значения.
Я лгала. Мне хотелось сказать ей, что я лгу, что на самом деле все это имеет большое значение, что она мне необходима и, что я никогда не смогу простить ее, но все вдруг становилось бессмысленным, никому ненужным, как и я сама. Для нее меня уже давно нет. Как она сказала, восемь лет. Ну, что ж, пусть будет восемь. По крайней мере, она не притворяется, что все эти годы меня любила и безумно скучала. И на этом спасибо.
Конечно, я отдала бы все на свете, чтобы она хоть раз посмотрела на меня совсем другими глазами. Чтобы она стала другой, чтобы все стало другим. Наверное, это глупость, ведь я заранее знаю, что этого никогда не произойдет.
Я смотрела на нее потерянная. Я видела, что она верит в мою ложь. Она всегда хотела в это верить. Моя ложь означала, что я больше никогда не появлюсь в ее жизни. Мы обе это знали, и она была счастлива. Теперь ей будет легче жить с этим.
Мы стояли напротив друг друга, скованные тяжелейшим молчанием, и хотя, город ревел, вокруг было как-то странно тихо, будто нечто из космоса отделило нас от общей массы и погрузило в бесконечную тишину, пытаясь подслушать наш разговор. Эй, братья по разуму, подарите мне другую жизнь, я ее заслужила!
Она опустила глаза, тяжело вздохнула. Ждет. Я понимала, что мне нужно уйти первой, уйти сейчас, нужно закончить все это. Я чувствовала, исходящее от нее облегчение. Она здесь только за этим. Улыбнувшись ей в последний раз, я побрела вдоль сырых улиц и высоких зданий, оставив ее в одиночестве. Навсегда.
«Я больше никогда не заставлю тебя чувствовать эту вину. Никогда не помешаю тебе хотеть большего. И я никогда не забуду тебя. Я люблю тебя. Ты свободна, мама».
