Ужас грядущего

Всем нам хочется узнать - а что там впереди, в туманной дымке времени? Как будут жить наши внуки, правнуки, далекие потомки? Хочется заглянуть туда, за окоем времени в предвкушении увидеть что-то прекрасное, божественное, светлый мир добра, совсем не такой, как наше жестокое время, в котором дьявол правит миром, а Господь ушел отдохнуть, да все забывает возвратиться.
Очень хочется посмотреть хоть одним глазком. А надо ли? А вдруг там совсем даже не рай?

***

Ровно идет иноходец, чуть потряхивает, только копыта стучат по камням, позади трусят двое шевалье, которые взяты больше для почета - не подобает владетельному сеньору путешествовать в одиночку. Иноходцы подходят женщинам, а еще - старикам, но об этом немолодой уже рыцарь, ездивший в соседнее аббатство исповедоваться в грехах, старался не думать. Хотя как сказать - Роберу пошел шестой десяток, для мужчины уже глубокая старость, все почти сверстников лежат в земле, наверно и ему скоро предстоит встретиться с Господом, хотя пока седина даже едва голову затронула, да и силен не по годам.
По обеим сторонам дороги зеленели шпалеры созревающего винограда, вдали просматривались деревенские домики, где мессир Робер собирался заночевать. За ними вставал темный лес. Был бы он помоложе - обязательно бы по приезде взял бы арбалет, копье и в лес на охоту, но сейчас, в его годы все тело ломило от целодневной скачки и хотелось только доехать и прилечь, дать отдохнуть телу и душе. Потом, вечером хорошо поесть и на боковую. Или может сначала перекусить, а потом - спать? Не было даже мыслей о женщине в постель - не те уж годы. Впрочем, такие мысли греховны - рядом едет на муле прелат, Кретьен. Они вроде как дружили, с детства, Кретьен был из потомственного дворянства, сын соседа, но пошел по духовной стезе. Что же, плоть он как-то смиряет, чего Робер искренне не понимал, но вино аббату позволено, на чем они и находили общий язык много уж лет. Кретьен каждый раз, если приходилось проезжать вблизи от замка своего друга, находил повод заехать, а сейчас подгадал свою поездку так, чтобы и ехать вместе и в замке погостить несколько дней.
Вот наконец приехали. Оба шевалье спешились первыми, помогли спешиться своему господину и его другу, отвели коней к коновязи. Робер вместе с Кретьеном зашли в низкую дверь дома деревенского старосты, их знакомого с давних времен, со времен юности, когда оба охотились в лесу, ловили форель в ручье, а сюда, к его отцу забегали передохнуть, переночевать под крышей. Времена юности, как давно это было!
Староста, Вобен, с окладистой бородой, в картузе, вышел степенно к гостям, опираясь на палку, приличествующую его годам, потом, увидев старых знакомых, просиял лицом, обнял обоих и повел к столу, кликнув стряпухе, чтоб живо несла все, что есть в доме. Гостей он посадил на почетное место - на скамью, спиной к стене, так, чтобы можно было откинуться, отдохнуть от целого дня, проведенного в седле. Сам сел напротив. Собственноручно нарезал вяленое мясо, налил вино из кувшина в дубовые кружки.
Гости первым делом накинулись на еду, проголодались. Вобен молчал, не мешал есть, только поднял кружку, выпив со всеми за короля и святую церковь.
Как всегда поначалу поговорили об урожае, о здоровье. Приезжие похвалили вино прошлого года, отметив, что жаркое лето придало сладости вину и оно не такое кислое, как в прошлом году. Вобен осторожно поинтересовался о здоровье леди Дженни, супруге Робера, на что получил ответ, что с божьей помощью здорова. Робер о супруге старосты не спрашивал. Знал, что померла пять лет как.
Поговорили о детях и внуках и плавно перешли на обсуждение последних новостей округи. Вспомнили банду наемников, засевшую в лесу и грабившую путников и как Робер собрав отряд, напал на их логово, и часть перебил, а захваченных развесил на ветвях дубов вдоль большой дороги, в назидания другим лиходеям. Вспомнили большой праздник и турнир в Амьене, устроенный герцогом по случаю бракосочетания дочери. Потом перешли на дела более близкие, соседей и родни.
- Правильно Вы, уважаемые колдунью извели! Как сгорела, так дышать стало легче!  - сказал Вобен подобострастно, взглянув на аббата.
- Сгорела? А о ком ты? - спросив Робер удивленно, враз проснувшись.
- Колдунья та, которая в полом холме жила, да еще ночью по пустошам расхаживала. Как пройдет мимо деревни, так у коров молоко пропадало, а как взглянет - такое желание, будто молодым первую девушку увидел. Самой уже сотню лет, ее еще Ваш батюшка из Крестового похода привез, а посмотришь - молодая девушка на выданье.
- Ты чего несешь? - в голосе Робера чувствовался скрытый гнев - Фея уехала на время и конечно вскоре вернется. Она обещала осенью меня встретить у озера.
Робер непроизвольно сжал кулак, начал грузно вставать из-за стола. Аббат положил руку на плечо друга, нажал, не давая тому встать.
- Вобен, нам надо поговорить, выйди.
Тот побледнел, сообразив, что сморозил глупость и вымелся из-за стола, захлопнув дверь в комнату.
- Ты! Ты обещал! Обещал пощадить! - вскрикнул Робер затравленно, понимая, что это правда - Она меня лечила каждый год своими травами и заклинаниями. Я состарюсь и стану дряхлым стариком!
Потом, вспомнив что-то крикнул:
- Где камень? Где камень? Может?
- Нет, не может. - остановил его Кретьен усталым голосом - Не может. Камень разбили молотами по моему приказу.
- Зачем ты это сделал? Теперь мне старится и умирать!
- Также как и мне. Меня она тоже лечила, она ведь была добрым существом, хотя и не была человеком - ответил аббат спокойно.
- За что? Она не сделала никому зла, только лечила и помогала! - вскричал рыцарь, попытавшись вновь вскочить.
Друг вновь его усадил. В слабом на вид аббате чувствовалась внутренняя сила и властность, которая усмирила даже бешеного Робера.
- А ты ни разу не просил ее открыть грядущее? - спросил устало Кретьен - Я просто сделал необходимое.
- Что в том было дурного? Это белая магия и только, разрешенная церковью! Фея предсказала моему младшему погибнуть в пучине, если он поплывет на корабле. Я запретил ему путешествие в Англию. Все так и вышло, корабль потонул. Еще она напророчила моей дочери насчет замужества...
- Не лукавь, друг - оборвал его аббат - Не будем лгать друг другу. Разве ты не просил показать тебе будущее, что будет после нас, через много, много веков? Это же так интересно!
Робер безвольно опустился на скамью.
- Значит я прав? - спросил удовлетворенно аббат. - И что ты там увидел?
- Долго не мог прийти в себя, запил на неделю, исповедался в церкви, но и тогда увиденный ужас не оставлял меня. Мне не хочется говорить.  
- Скажи уж другу, мы оба скоро предстанем перед господом, исповедуйся.
Робер отдышался, посмотрел еще раз на друга юности, который предстал в виде сурового судьи, слуги бога, требующего исповеди, признания.
- Ужас, потоки крови! - начал Робер - Солдаты убивали врагов, убивали и мирных людей, дьявольское пламя выходило из их оружия, сжигало и рвало людей в клочья, я видел город в дыму. Дома сгорали в адском огне, люди превращались в обугленные головешки. В небе летали адские птицы, плюясь огнем, от которого дома взлетали искрами как костер, по которому ударили палкой, по земле ползали железные жуки, тяжелые как скалы, давили людей, разрушали дома. Смерть и ужас властвовали над миром.
- И это все? - настойчиво спросил аббат.
- Видел я и еще войны, из других времен, с неба, там, где ангелы, лился жидкий огонь, от которого камень тек как вода, люди превращались в пепел, толпу мирных жителей, бегущую из города, огненный язык смел как мошек, оставив обугленную землю, на которой отпечатались силуэты людей. Еще более страшные разрушения, причем, чем дальше в будущее, тем войны злее, люди, если их можно назвать людьми, сеют смерть, убивают сотни ни в чем не повинных.
- Это ложь, этого не может быть. Это было дьявольское наваждение! - вскрикнул Роббер и затих, опустившись на скамью и выпив залпом кружку вина.
- Нет, это правда - ответил ему Кретьен - Я должен был узнать, я вытерпел много больше, я смотрел, смотрел в будущее и видел, видел воины без числа, видел ужас, страшную смерть тысяч ни в чем неповинных, сгорающих в рукотворном огне, убиваемых неведомым оружием. Казалось, что бог ушел и миром правит дьявол, который заставляет людей убивать, больше и больше, сжигать и разрушать.
Аббат замолчал, налил вина себе и другу, потом продолжил:
- Вот поэтому я и велел сжечь фею. Пусть люди верят в светлое будущее, в торжество добра и Христовой веры, пусть не знают, что будет впереди. Если Господь закрыл от нашего взора будущее, то ведь не зря, верно? Не надо нарушать волю Господа и подсматривать в щелку, куда не надо. Надо верить в царство добра и справедливости и оно придет. Во что мы верим, то и сбудется...

- Выпьем, друг, и помянем ее грешную душу, если у этого существа вообще была душа, в чем я не уверен. Два сердца, шесть конечностей, средняя пара рук сложена там, где у женщины бывают груди. Это мы увидели, когда раздели ее перед костром. Она не из нашего мира и я был абсолютно прав, отправив ее на суд к Господу.  


***
Комментарии:
- к колдуньям в средневековье отношение было не слишком негативное - вспомните Малагиса, фею озера, фею Моргану. Инквизиция начала действовать много позже.
- шевалье - слуги военные, в Англии - сквайр. Воины, которые в походе шли с сеньором, слугами они не были, но и дворянами тоже.