Чем дальше они двигались по выбранному ответвлению в пещере, тем уже оно становилось. Сначала шли рядом, стараясь не касаться друг друга даже ненароком. А потом пришлось идти гуськом, один за другим: Дарина первой, Алексей следом. В некоторых местах ему приходилось чуть ли не протискиваться боком, втягивая и без того плоский живот… Казалось, что ещё чуть-чуть и придётся поворачивать обратно, искать какие-то обходные пути, но, к счастью для обоих очередной поворот оказался последним, поскольку, миновав его, молодые люди оказались в полукруглом помещении, не таком просторном, как тот «зал» с озером, но всё-таки и, что ещё не мало важно (если не самое главное!), из этого пространства имелся выход в пока ещё совсем неведомый им мир!
Почти у самого входа (или выхода) горел небольшой костерок, перед которым сидел какой-то человек к ним спиной и задумчиво ворошил палкой угольки.
Не зная как лучше поступить самим и чего можно ожидать от незнакомца, «путешественники во времени» замерли на месте. Потом Дарина медленно подняла руку вверх и просканировала ауру молодого, судя по фигуре, парня и вообще атмосферу помещения – ничего тревожащего, на первый взгляд, не ощущалось, но наученная опытом предков, она не спешила делать выводы. Помнила из собственного детства какими привлекательными и безмятежными казались лужайки со спелой клюквой у бабушки в деревне, да только ступи неосторожно и в миг окажешься в болотной жиже… Вот и тут излишне торопиться не следовало, но и не до бесконечности же стоять окаменевшими изваяниями… Алексей не выдержал первым: осторожно кашлянул… О том, что за этим последовало, они ещё долго вспоминали, хохоча до слёз…
Парень у костра подскочил, как змеёй укушенный в то место, на котором сидел, обернулся на звук и заметался-забегал вокруг огня словно в каком-то ритуальном танце, ежесекундно всплескивая руками, крестясь и издавая обрывочные фразы то ли молитв, то ли каких-то непонятных языческих заклинаний, разобрать из которых можно было только: чур меня, изыди, навка!
- Даш! Он о чём? Что за навка такая?
- Это он меня принял за навку… нежить такая… Не бери в голову, лучше попробуй приблизиться к нему, останови его как-нибудь, успокой!
Но едва Алексей сделал в сторону костра шаг, как абориген резко побледнел и свалился на пол пещеры в глубоком обмороке.
- Аут! Ну, моя дорогая, если так и дальше пойдёт… - проворчал он, доставая из походной аптечки флакон с нашатырным спиртом.
- Убери!
- Что?
- Нашатырь убери! Ты его этим запахом и вовсе до смерти перепугаешь… Потрепи по щекам – авось очнётся. Парень молодой и на вид совсем не хлипкий… Так… Кажется я начинаю понимать куда нас с тобой занесло…
- Делись!
- Сам мог бы догадаться… Говорит чудно, но явно по-русски. Верит в нечисть… значит, где-то века за три до нашего времени. А если это так, то я ещё многих буду пугать своим видом… придётся постоянно носить платок.
- Почему? Такая милая мордашка… Фигурка – тростиночка…
- Остынь! Всё дело в косе…
- В косе?! А, что с ней-то не так?
- Сам посмотри какой длины у меня волосы, это ещё в заплетённом виде, а расплету – по щиколотки… А здесь подобное только у русалок встречается. У русалок и у навок, у нечисти, одним словом…
- Да, ладно тебе! Ни в жизнь не поверю, чтобы такая красотища могла бы стать причиной для страха и беспокойства! Он просто от неожиданности свалился!
- Придётся поверить! Ладно, приводи как-то в чувство бедолагу, только легонько – не зашиби, он нам живым нужен!
Хмыкнув в ответ, Алексей подошёл к спокойно лежавшему пареньку.
- Молоденький совсем! Как думаешь, что он тут делал?
- А вот сейчас и узнаем! Встряхни-ка его легонечко!
Алексей молча взял лежавшего за плечи и попытался поставить на ноги. Тот очнулся при первом же прикосновении, но снова закатил глаза… Однако грохнуться в другой раз ему уже не позволили сильные руки бывшего десантника:
- Тихо! Успокойся! Тут у тебя врагов нет! Понимаешь меня? Дыши! Дыши, я сказал!
Парень бестолково хлопая глазами, наконец, сообразил, чего от него требует неизвестно откуда взявшийся великан и шумно задышал…
- Вот и хорошо! Молодца! Сам стоять сможешь?
Паренёк энергично закивал головой.
- Смотри… Отпускаю! - и разжал руки. Тот немедленно осел на валун, с которого за несколько минут до этого так поспешно вскочил. Алексей посмотрел на Дашу, спрашивая взглядом: что дальше-то, но та только взмахнула рукой, мол, продолжай пока сам!
- Тебя как зовут?
- Шо?
- Имя! Имя твоё - как?
- Митрофан…
- Хорошо… Митрофан, значит… А я – Алексей! – и протянул тому руку – Будем знакомы!
Митрофан испуганно посмотрел на ручищу незнакомца и на всякий случай снова вскочил на ноги. А потом отбежал на противоположную сторону почти потухшего костра.
- Да, не бойся ты!
- Как же, не бойси… Знаем мы вас таковских! Щас не бойси, а щас…
- Ну, что сейчас-то, что? Не съем же я тебя? – улыбнулся Алексей и вдруг снова заметил чуть ли не синюшную бледность на щеках парня – Эй-эй! Ты чего опять, что ль, упасть собрался? Прекрати немедленно, девушку мне вон перепугаешь!
Митрофан, забывший было про то, что возникших из темноты двое, испуганно икнув, опять начал восклицать:
- Чур меня, чур меня! Изыди!
И Дарине ничего другого не оставалось, как успокаивать его уже по-своему. Что-то прошептав, просто взмахнула рукой и тот, сразу же онемел и оцепенел, превратился в живую статую, которая только и могла, что видеть, слышать и дышать, но была полностью лишена возможности двигаться, чем напугала не только незадачливого паренька, но и своего спутника тоже. Заворожённо следя за её дальнейшими действиями, он плюхнулся на валун и потрясённо замер. Девушка медленно подошла к парню и, расстегнув верхнюю пуговицу его просторной рубахи, достала из-за пазухи Митрофана деревянный крестик на суровой нитке.
- Понятно… - негромко проговорила она – Понятно… Рябиновый? Моргни, если это так!
Парень моргнул.
- Понятно… - повторила слегка нараспев ведунья – А теперь посмотри сюда! – и достала почти такой же из-за ворота своей кофточки – Видишь? Точная копия! Я – не навка! Я живая, такая же, как и ты! Веришь мне?
Тот с какой-то явно нарочитой готовностью часто-часто заморгал, захлопал белесыми ресницами.
- Чтобы убедить тебя окончательно, я сейчас вот что сделаю: на твоих глазах уколю себя в палец… Лёш! У тебя нож есть?
- Как не быть? Есть, конечно!
- Дай его мне!
Тот, порывшись в сумке, достал небольшой нож, снял с него чехол и протянул ей. Она легонько прикоснулась к пальцу и на нём в месте укола тут же выступила алая капелька крови…
- Видишь? - снова обратилась она к парню. И Митрофан снова моргнул.
- Видишь… Прекрасно! Сейчас ты очнёшься и дальше без глупостей у меня, понял? И не вздумай убегать – всё равно догоню! Веришь?
Тот моргнул. Без предупреждения ведунья хлопнула в ладоши, вернув тем самым того в обычное состояние… Хотя, можно ли назвать то состояние, в котором он оказался, обычным? Вряд ли…
Вернув Алексею нож, Дарина присела рядом с ним на один из валунов и закрыла глаза… Алексей очнулся первым:
- Митрох, что стоишь? Садись, разговор есть…
Тот сел, продолжая молчать, не спуская при этом потрясённого взгляда с девушки. А потом вдруг осмелился:
- Хто вы? Откудова?
- Отсюдова не видать! - усмехнулся Лёша - Да это и не важно. Важно то, что мы такие же люди, как ты… Я – Алексей, она – Дарья!
- Жена, что ль, твоя?
- Нет, не жена… сестра…
- Здухачка, али ведьма?
- Первое слово не понял, а на второе так скажу – ведунья, не ведьма! Ведьмы, они злые, а Дашенька добрая, понял?
- Не скажи… ведьмы всякие бывают… И добрые, и злые… Сильная! Таких у нас тута нетути… отродясь не бывало…
- А где это, у вас?
Взглянув на него, как на неразумного, Митрофан принялся объяснять:
- Тута – это здеся!
- А! Ну, это понятно… - вновь улыбнулся Алёшка - Вот только осталось сообразить: где оно это самое «здеся»?»
- Говоришь, навроде, по-нашенскому, а всё одно чудно… Здеся, это тута, в Листвянке, где ж ишшо-та?
- А Листвянка где?
- Лёш! Ты его так совсем запутаешь, совсем собьёшь с толку… Как тебя там, Митрофан, что ли? - обратилась она к аборигену, открыв глаза.
- Ага!
- Ага, значит… Ты из Листвянки, так?
- Ну, да! Знамо дело, из неё, а как же?
- А как далеко она, скажем, от этой пещеры?
- Не, не далече! Как раз под бугром и будет! Выглянь сама-то и узришь, небось!
- Поняла… А большая она, Листвянка-то твоя? Сколь дворов?
- Изрядная… а дворов… хто их считал-то… неграмотный я…
- Понятно… - протянула Дарья – А веры какой будете?
- Хрещёные мы… - явно осторожничал в ответах парень.
- Хрещёные, говоришь, а крестик-то рябиновый носишь… Старую веру не оставляете, стало быть…
- Это как водится! Кому оно помеха-то? На всякий случай… А ты, вон, и сама-то тоже…
- Да-да-да! Тут ты прав! И я на всякий случай… Попа, значит, в деревне нет?
- Нету… Наезжает когда-нито… а так - нетути…
- А пользует вас кто?
- Когда хвораем, что ль?
- Ну, да!
- Знахарка есть, Лукиничной звать… Был здухач, да ушёл… Чё-то не поладили они про меж себя, и ушёл… Жалко, хороший был, добрый…
- А Лукинична эта злая, что ль?
- Не… не злая… несходчивая… молчит всё…
- Дарь! – вмешался в их разговор Алексей – Ничего понять не могу… Кто это такой – здухач-то? В который раз слышу…
- Здухач – ведун, колдун! Тот, кто общается с духами…
- А! Понял… Как ты?
- Не совсем! Потом объясню! – и, обернувшись к Митрофану – Сколь тебе годков?
- От Рождества двадцатый пошёл!
- А говоришь, неграмотный… Псалтырь читаешь? Не ври мне больше!
- Читаю…
- Так… Что тут делал?
- А убёг…
- Сбежал?! От кого?
- От старосты нашего…
- Почему? Что ему от тебя надо?
Парень, явно смутившись, замолчал.
- Украл, что ли, у него что-то?
- Как можно? Грех ведь… Покрал… Нет, ничего я не покрадывал…
- Тогда, в чём дело?
- В примаки хочет взять…
- Что?! В зятья?
- Ну, да… Дунька евойная ажник от самой Троицы проходу не даёт, дюжа в меня влюблённой оказалась, губошлёпая…
- С Троицы, говоришь? Полапал, небось, девку-то на Ивана Купалу? Было?
- Было… Но ить на то она и ночь такая… Да и под хмельком я был – опились с робятами браги берёзовой, вот и почудили малясь… Я и не понял тогда, что эт она-то была…
- Ты-то вот не понял, а она запомнила! Не в тягостях?
