Доходяга

“Впрочем, зачем? К чему я цепляюсь за жизнь? Чтобы объедаться шоколадом и икать от сытости?.. и всё прочее?.. Неужели в моей жизни не было ничего выше этого?”
    Он наморщил лоб, вспоминая.
    “Детство… Деревня… Мама в косынке… Коровка наша, Жданка. Мычит, доить просится… Лес, озеро… Вокруг- щебетание птиц и стрекот кузнечиков, кое-где порхают бабочки… Помню, я глядел на эту красоту и…да-да, ощущал…наивно, по-детски… какую-то неведомую тайну, скрытую в этой лесной благодати, - светлую, радостную… Куда же всё это ушло?..”


    Все попытки хоть как-то двигаться приводили к головокружению… Наконец, Сергей почувствовал, что теряет сознание. Ноги его онемели, пальцев рук он почти не ощущал.
    “Сейчас мне должно стать тепло… где-то я читал, что именно так и замерзают… нужно только немного потерпеть… Если бы мне стоило жить ради кого-то, тогда другое дело. А так… Зачем страдать? Уж лучше поскорее сладкий сон…”
    И словно вспышка молнии в его голове:
    “Да точно ли сон? А вдруг…”
    Сергей неожиданно вспомнил, как однажды бабушка привела его, десятилетнего мальчика, в храм. Он стоял, завороженно глядя на мерцание свечек и отблеск огня на одной из икон. На которой, очевидно, был изображён какой-то святой. Со строгим, но в то же время очень мудрым и, главное, ласковым взглядом. Пел хор; и среди слов, которые Серёжа запомнил, были такие:
- … и доброго ответа на Страшном Судилище Христовом просим…
    “А что, если это правда? И мне этого ответа не избежать?.. Странно: я никого не убивал, не грабил; а ощущение такое, словно я, как нашкодивший ученик, панически боюсь встречи с учителем... Будто я в чём-то виноват, что-то сделал не так...”
    И вдруг его словно прострелило:
    “А может, и боюсь только оттого, что ничего в своей жизни не делал вообще? И потому предъявить Ему мне нечего?..”
    Сергей шевельнулся.
    “Точно, нечего. Как тому кобелю. В этом смысле мы с ним будем равны. Только он будет молчать, а я скулить от страха. Вызванного ясным осознанием своей псиной натуры, которую я, в отличии от четвероногого, выбрал совершенно добровольно – как говорится, будучи в здравом уме и трезвой памяти. Лишь потому, что эта собачья сущность мне пришлась по вкусу; что мне было желаннее превратиться в пса, нежели оставаться человеком!.. Какая злая шутка!..”
    Сергей часто задышал. Он ощутил на себе невероятную тяжесть, будто на него навалилась огромная плита.
    “Не хочу… - облизнул потрескавшиеся губы. - Не хочу уходить таким!.. Господи, неужели это правда?!.”
    И вдруг рядом с собой услышал тоненький писк. Повернул голову.
    Дрожа всем тельцем, на него смотрел тот самый котёнок.
- Что, брат… зябко?.. – еле прошептал Сергей. - Иди сюда…
    С огромным трудом окоченевшими пальцами он взял зверёныша за шкирку и сунул его под пиджак. Ощутил, как тот жадно вцепился в тепло…


    … Среди мрака Сергей опять вынырнул из забытья. Почувствовал удушье.
    “Неужели, и впрямь прожил, как шелудивый пёс?..”
    Он ощутил, как у него под одеждой кто-то шевельнулся.
    “Доходяга… - вспомнил он. – Ещё жив…”
    Услышал сладкое мурлыканье.
    “Посапывает, и в ус не дует…”
    И вдруг у него защемило в груди.
    “Господи, позволь мне не умереть подольше… дай не остыть до утра… пусть хоть этот малыш выживет…”
    Он ещё крепче прижал котёнка к себе… и внезапно почувствовал, что сердечко этого крохотного существа стучит рядом с его собственным сердцем! Да-да, он ощутил, как их сердца буквально слились и бьются вместе. И из глаз Сергея брызнули слёзы.
    “Так вот в чём дело!.. – Он даже вздрогнул от неожиданности. – Как же я раньше этого не понял?!. Так просто…”
    И тут же почувствовал, как по его телу стала разливаться приятная теплота…