люди, а табун то остановился! А как пыль спала то стало видно – стоит немуха рядом с жеребцом и гладит его по шее и головой трётся ему по щеке. А он гарцует на месте, вроде как убежать хочет и вроде как не может, будто привязанный.
А она гладила его гладила, да всё тише и тише, а он всё смирней и смирней. Только вздрагивает часто, будто молнии у него по телу пробегают. И наконец уже совсем успокоился. И жеребцы молодые замерли как статуи, смотрят внимательно. А кобылки глядя на это, уже вкусную травку по обочине щиплют. Вроде как и нет им теперь дела, до этой жеребячьей беготни. Так она его успокоила. Одной рукой за гриву держась, запрыгнула на него прям с земли. Ноги только красивые подогнула под себя, рубашка то короткая совсем. А он только голову круто повернул, вроде как в коленку её поцеловал! И ладошками легонько направляя его, так и повела весь табун домой, держась за гриву. Вот те и девка, пораскрывали рты наши лохматые мужики. Не убоялась! А ну, не остановись жеребец? Видать слово какое знает!
А какое там слово? Она же немая! Так и поехала, рубашка мокрая, облипла её всю, ноги загорелые, линия фигуры как раз под породистого коня, глаза зелёные и волосы, как грива на ветру. Ох и красивая же девка была! Самая красивая в деревне! – дед задумчиво замолкает и достаёт из кармана кисет, чтобы закрутить новую цыгарку….
