Кто-то ворчит, что солнечного света и тепла стало совсем мало - не то, что летом...
Кому-то не чужд философский подход - ведь у природы нет плохой погоды!
Но как бы то ни было, не заметить перемен, которые приносит с собой осень, невозможно. Это она одаривает нас урожаем, не забывая напомнить о том, что в лесу тоже приготовлены подарки: грибы, брусника, клюква.
Это она, как лучший модельер, одевает деревья и кусты в своём неповторимом стиле, для которого характерны яркие краски.
А любовь? Кто сказал, что пора любви - это прерогатива весны? Поверьте, осень разбирается в чувствах ничуть не хуже.
ПОЧЕМУ ПЕЧАЛЬНА ОСЕНЬ...
(Rocktime)
Не знаю – почему печальна осень.
Грустна она, но всё же хороша.
Не зря её поэты превозносят -
Наверно, просыпается душа,
И на листок ложатся строчки сами.
За мыслью бегло следует рука.
И стих, как птичка, вдруг взмахнёт крылами
И улетит… Прощай, мой стих! Пока!
Он будет всем доступен - стих про осень -
Читайте, люди, глядя в монитор…
Мы с Музой вам стихов ещё "подбросим"
Печальных. С настроением "минор".
ОДА СЕНТЯБРЮ
(Ляман Багирова)
Чем дышит осень? Терпким вином,
Яблоком пряным, капустным листом,
Сливой, каштанами, золотом клёна,
Влажным асфальтом, увядшею кроной
Грустных деревьев. Какой аромат!
Браво - сентябрь! Что май или март?
Где им, зеленым, тягаться с тобою?
Ты напоен благодатью земною!
Роскошь природы - пир несравненный,
Мостик меж временем и безвременьем.
Ты - дверь в иные, чужие миры,
Скрытые до недалекой поры.
Царствуй! Покуда цветешь и сияешь.
Царствуй! Пока красотой ты пленяешь.
Тихий сентябрь. Тебя ль не любить -
Солнца последнего тонкую нить?!
ОСЕННЕЕ
(Татьяна Лаин)
Прохлада робко плечи обнимает,
Веселый дождик пляшет босиком,
И желтый листик, осень призывая,
Танцует танго с легким ветерком.
Играет с листиком опавшим юный пес,
Неся в зубах увядшие желания,
И шорох листьев, словно шепот грез
Так мАнит, как шаман своим камланием.
Уже все чаще в небе облака,
Построив зАмки, слезы проливают.
Еще тепло, но это лишь пока,
Крадется осень, листья обжигая…
БАГРЯНЦЕМ ТРОНУТА ЛИСТВА
(Валечка)
Багрянцем тронута листва,
С червонным золотом перемежаясь.
Осенним ветром будет сброшена она,
Деревьям душу обнажая.
Так, тронутые хрупкой красотою,
Слетят с души последние года.
Но убиваться из-за этого не стоит.
Закон природы... Он работает всегда.
Пойду гулять осенним лесом,
Опавших листьев соберу букет,
И каждый лист, как каждый год, чудесен,
Их все не удержу в руке.
Холодною и голою зимою
Переберу я свой гербарий.
Плохое унесу с собою,
Хорошее - всем помнящим меня - оставлю.
ЛИСТЬЯ
(Larica)
Я иду по осеннему парку.
Неохотно слетая с деревьев,
листья желтые с лёгкой печалью
тихо шепчут о прожитом лете,
о начале пути, об апреле,
когда нежными и молодыми
беззаботно качались на ветвях,
и не знали, что срок их отмерен.
Мне созвучны осенняя горечь
и мелодия в шелесте листьев,
вкус созревшей и терпкой калины,
что сорвала с куста мимоходом.
Вот бы так – без надрыва, красиво
уходить в бесконечность и вечность,
как те листья, что падают тихо...
ОКТЯБРЬ НАМ ПИШЕТ
(Валентин Иванович Филиппов)
Сгорают листья старых писем.
Октябрь их пишет в никуда.
Вот искры золотом повисли
И ввысь умчались без следа.
Забрав сердечную простуду,
Небрежность слов и горечь фраз.
Глянь, солнце выглянет сейчас,
Алмазно капли засверкают,
Надолго тучи вдаль уйдут,
Найдут на Севере приют.
Нам радость и покой оставят,
Даря усладу и уют.
АХ, ОСЕНЬ...
(Галина Гвоздецкая)
Ах, осень, ласковая ты моя!
Надеждой, согревала в лучшее,
Теплом обманным сентября,
Да только боль на сердце жгучая.
Оставила всё позади,
Походку и улыбку милого.
Пусть смоют, думала, дожди
Тоску тревожную, унылую.
И шли дожди, потом снега,
Но не смогли, не смыть, не спрятать,
С земли, ни одного следа,
Лишь горше заставляли плакать.
Ах, осень, ласковая ты моя!
Твоей красой я обманулась.
Но, сквозь туманы ноября,
К нему, я по следам вернулась.
САМУРАЙ И ПРИПОДНЯТОЕ НАСТРОЕНИЕ
(Магдалина Гросс)
Я стою на балконе. На улице идёт мелкий и до ужаса противный дождь. Бр-р-р... Небо настолько неприглядное, что кажется, вся запасы серой краски, имеющейся в природе, сегодня ушли именно на него.
Небеса, свинцовые и отдающие тяжестью куда-то внутрь, где находится сердце, продолжают хмурить брови. Такое впечатление, что с каждой минутой они становятся всё неприветливее и вот-вот разразятся самым настоящим ливнем.
Пока же сверху сыплятся только холодные капельки, которые покрывают и асфальт, и кусты, и изредка попадающихся на дороге людей.
Вот вчера был действительно сильный дождь. Как начал лить с утра, так и не смог остановиться до вечера. «Небо прохудилось», - говорила обычно в таких случаях наша бабушка. Прохудилось… Какое там! У меня сложилось впечатление, что в нём образовалась дыра огромных размеров, через которую хлынула вода под таким напором, что на неё вряд ли нашёлся бы какой-то тормоз. Сегодня об этом красноречиво свидетельствуют лужи: побольше, поменьше и са-а-а-амые маленькие.
А месяц назад… Боже, мне так и кажется, что ещё только вчера на улице стояла замечательная тёплая погода. Приход осени в этом году настолько затянулся, что так и казалось: жёлто-рыжая хозяйка природы не явится ещё очень и очень долго. Термометр за окном показывал почти летние «нормативы». Плюс двенадцать, плюс пятнадцать, плюс двадцать… И это – в сентябре! Такое долгое «бабье лето» совершенно не характерно для нашей местности.
И небо при этом было синее-синее. Чистое-чистое. Словно его каждое утро специально протирали специальным раствором, чтобы сегодня оно блестело синевой ещё сильнее, чем вчера. Перехвативший эстафетную палочку октябрь, продолжал радовать теплотой и яркими красками.
Обрадованные такой нетипичной для начала осени погодой, парашютисты из местного аэроклуба продлили себе сезон прыжков, казалось, до бесконечности. Каждые выходные небо пестрело красными, синими, жёлтыми, зелёными и белыми куполами. Выходишь на балкон – и только одни пёстрые точки вдалеке. Как это – вдалеке? В небе, конечно, не за горизонтом же. Небесная синева казалась бескрайней.
Где они сейчас – эти цветные точечки-парашютики? Где самолёт, весёлый рокот которого то и дело напоминал о том, что сейчас в небе появится очередная партия смельчаков, покоряющих ярко-синее пространство?
Ничего этого нет, словно никогда и не было. Взамен остался один только дождь и побуревшие от постоянной влаги листья. И небо, которое сжимает виски и давит своей тяжестью. Да ещё хмурый дворник узбек в длинном серо-зелёном дождевике, сметающий листья к обочине дороги. Он медленно и нудно шваркает метлой по асфальту, помещая моё настроение под ещё более низкую планку отрицательного восприятия этого мира. Нет, пора мне, пожалуй, уходить с балкона. Дома всё-таки как-то поуютнее.
- Р-р-р, гав-гав, р-р-р-р, рау! – внезапно доносится до моего слуха. Звуки заставляют меня на секунду замереть и убрать руку от балконной двери. Я оборачиваюсь. По дороге неспешно идёт мужчина, впереди которого бежит собака породы лайка. Видимо, в отличие от людей, настроение у неё самое что ни на есть распрекрасное. Иногда пёсик обегает лужи, иногда старается их перепрыгнуть, но не доскакивает до края, и тогда брызги летят во все стороны. При этом неугомонное создание то и дело возвращается к хозяину и, покрутившись около него, тот час же несётся форсировать следующую лужу. И совершенно не обращает внимание ни на низко нависшее небо, ни на то, что на улице сыро. Прыжок – и лужа позади, ещё прыжок – и в стороны летит целый фонтан брызг. На улице пасмурно, но я даже с балкона явственно вижу то, как блестят и переливаются капли. (Или это такой своеобразный обман зрения и никакой явственности нет и в помине?)
Кажется, я помню, этого мужчину и его собаку. Ах, ну, конечно, я видела их зимой, в нашем же городке. Это было такое своеобразное парное катание на лыжах. Мужчина ехал и держал в руках шлейку, а собака тянула его вперёд. При этом пёс так старался, что хозяин то и дело напоминал: «Самурай! Не так быстро!»
Ага, вот я и кличку собаки вспомнила! Самурай тем временем продолжал носиться по мокрому асфальту, то и дело радостно тявкая или предусмотрительно рыча, кружась и танцуя среди луж и опавших с деревьев листьев. Такое ощущение, что он задался целью заразить окружающих своим хорошим настроением.
Я смотрю на неугомонного Самурая и незаметно для себя улыбаюсь. Дворник-узбек прекращает на несколько минут свои равномерные движения метлой и, так же внимательно смотрит на неизвестно чему радующегося пса. Завидев меня на балконе, дворник что-то кричит мне с улыбкой на загорелом лице. Я не отвечаю, только смотрю на него и пожимаю плечами – мол, то, что Вы говорите, наверное, правильно, но узбекский язык мне неизвестен. Тогда дворник показывает концом палки, которая одновременно является ручкой для его рабочего инструмента, на мужчину с собакой и, вновь что-то кричит мне.
Оставить без внимания попытки заговорить – верх неучтивости, поэтому я согласно киваю в ответ. Узбек меж тем продолжает разглагольствования (видимо, он устал находиться в одиночестве и радуется случаю высказаться, пусть даже людям, которые ничего не понимают из его слов).
Хозяин тем временем скрывается из виду и нам слышны только весёлый визг и то и дело раздающееся и не менее весёлое «р-р-р».
Дворник берёт метлу, поправляет капюшон на дождевике и продолжает свою работу. Я остаюсь на балконе ещё несколько минут и покидаю пост своего наблюдения.
Плохое настроение словно смыто с души. Чем? А шут его знает! Но хмуриться уже не хочется.
Я прохожу на кухню, ставлю на газ пузатый чайник и бросаю в стакан пакетик с заваркой. Взгляд падает на забытый кем-то из детей карандаш и старую, наполовину изрисованную цветными карандашами тетрадку, в которой уже давно нет нужного количества листов.
Через минуту, забыв о нависшем небе и ожидающем меня чае, я записываю на бумагу свои впечатления. При этом я поднимаю глаза, смотрю через оконное стекло на серое небо и… пишу дальше.
Спустя какое-то время всё через то же стекло я слышу весёлое «р-р-рау» и уже знакомый визг. Видимо, мужчина и Самурай возвращаются назад. Рука с карандашом начинает двигаться по бумаге быстрее. Точно так же как дворник, который что-то говорил скороговоркой, не обращая внимания на то, поймут его
