Семейный завтрак
За столом уже сидят оба заправилы и вместе с ними Бегония-младшая, их дочура, и вернувшийся к нормальной жизни после несчастного случая Луис Игнасио... Шпанец Хавьер как всегда пулей влетает на кухню и на бегу лопает омлет или тост с маслом и мармеладом, запивая их остывшим кофе с молоком. Отец постоянно торопится, потому что время поджимает, и он не хочет опоздать на урок, как это было, насколько мне известно, вчера. Он вечно начинает нудить, подгоняя Хавьера и грозя уехать без него. Иногда Хавьер злится и огрызается в ответ.
Когда мы с Мичу заявляемся на кухню, я отлично знаю, чего от меня ожидают, и приступаю к делу. Все смеются, но как-то вяло, без азарта, как полусонные тетери. Правда с утра я и сам не могу похвастать какими-то особыми выкрутасами, но, по крайней мере, стараюсь хоть как-то себя расшевелить. Начинаю я с растяжки и как можно дальше вытягиваю передние лапы, позволяя им скользить по блестящей плитке кухонного пола, а потом выгибаю дугой свою спинку, чтобы вернуть утерянную гибкость, потому что всю ночь провалялся на кровати, свернувшись клубком. Затем я широко, во всю пасть, зеваю, и, кажется, со стороны мои потягушки выглядят довольно-таки смешно, потому что все хохочут.
Также я трусь спинкой о ноги Бегонии, которая наравне с Мичу заботится обо мне больше всех.
Но не только забота сподвигает меня на это. Просто Бегония-мать бреет волосы на ногах, – я частенько наблюдал за ней в самый разгар ее трудов, потому что она никогда не закрывает дверь ванной, – и от этого ее кожа становится очень мягкой. Я разгуливаю по кухне взад-вперед и с удовольствием трусь о ее ноги, благо она не только позволяет это, но еще и ласково гладит меня по спинке. И чего греха таить, мне это очень даже нравится!
А затем начинается шоу. После домофонного звонка и ответа "уже спускаемся" отец, Бегония-мелкая, Луис Игнасио и Хавьер все вместе поспешно уходят. Как я понял из подслушанных разговоров, звонит и ждет у подъезда чья-то знакомая или подружка: то ли одногруппница Хавьера с факультета журналистики, то ли ученица заправилы, не знаю толком, но я неоднократно слышал имя Наталья.
- Наталья звонила? – спрашивает отец.
- Черт, еще и четырех минут нет, не то, что пяти, – чертыхается в ответ разгильдяй Хавьер.
Но без меры пунктуальная Наталья уже внизу, и ее звонок является сигналом к немедленному выходу.
Чуть позже встает кроха Уксия и, полусонная, босиком ползет на кухню. Мать без особого успеха уговаривает ее позавтракать и даже намазывает тосты. Уксия почему-то терпеть не может кофе с молоком и сливочное масло. Путем долгих терпеливых убеждений матери удается накормить ее йогуртом и парой тостов с мармеладом, хотя в последнее время Уксия больше склоняется к омлету с беконом.
Подозреваю, Уксия не ест по утрам потому, что Бегония-мать дает ей деньги, – и я не раз видел это собственными глазами, – чтобы та купила себе что-нибудь на перемене. Ясный перец, тут любой бы есть не стал... Я вот тоже предпочитаю баночным консервам, купленным в супермаркете, рыбу, убранную в холодильник, да только мне-то ее не дают. Хотя, нет-нет да и перепадет что-нибудь: хамсинка там, парочка анчоусов или кусочек тушки хека… Жаль, конечно, что изредка, не то что Уксии. Той каждое утро суют двадцать дуро на разные причуды и капризы.
Впрочем, не стоит быть неблагодарным скотом: Уксия никогда не издевается надо мной и даже защищает от Луиса Игнасио, этого маленького бандюги, который с воплями гоняется за мной или крепко прижимает к полу, чтобы я выполнял команду "лежать". Уксия злится на брата и берет меня на руки, чтобы защитить. Словом, малышка очень даже заслуживает свои двадцать дуро, чтобы полакомиться на переменке чем-нибудь вкусным.