Я разглядываю фотографии: мои родственники позируют на площади черногорского города Пераст. М-да...красиво, конечно...Очень даже красиво... Самой мне ехать в Пераст не хочется. Средневековый городок, хотя и живописный, но маленький. Добираться туда специально нет смысла. Наверняка, там нет ничего интересного.
Бывает, мы ставим клеймо «неинтересно» и сильно ошибаемся. Пераст – очередное тому подтверждение. Город имеет богатую историю. И эта история тесным образом связана с нашей родиной. Понять это мне помог случай. Я отправилась на праздник мимозы в Герцег Нови. Мероприятие, увы, не состоялось. Вот и возникла идея вместо мимозы посмотреть Пераст.
Небольшой городок сразу же покоряет атмосферой средневековья. Трехсотлетние каменные дома смотрятся в воды Которского залива. Узкие и крутые улочки-лестницы карабкаются вверх по склону. Этих лестниц меньше, чам в Герцег Нови и они короче. Зато вне сезона здесь совсем безлюдно и можно лучше ощутить дух старины.
Конечно, я поднялась по всем ступенькам, которые только увидела. Одна лестница вывела меня из города на вершину холма к крепости XVIвека. К сожалению, она почти разрушена, но с крепостных стен открывается потрясающий вид на Которский залив. Вторая лестница, петляя по склону, вдруг уперлась в крошечную церковь Святого Креста. Возраст храма внушает почтение: он построен в IX веке. Еще несколько поворотов и ступеньки подходят к другой церкви - Госпе от Розария XVII века. Некоторые улочки-лестницы приводят в тупик. Я забрела на чью-то заброшенную террасу. В углу валялась старинная жаровня – кованая,на гнутых ножках. Она вполне могла бы украсить коллекцию антиквара, но ржавела без дела.
Поплутав по улочкам-лестницам, я снова спустилась на набережную. Пожалуй, это самое фотогеничное место Пераста. Я вспомнила фотографии, сделанные родственниками, а также многие другие, увиденные в интернете. Сейчас Пераст выглядел по-другому, еще лучше. Секрет крылся в освещении. Пераст находится на северном берегу Которского залива. Все здания города обращены на юг, к морю. Вечернее февральское солнце – низкое, лучи падают не сверху, а бьют прямо в стены домов. Это придает зимнему Перасту особенный, неповторимый колорит.
На набережной мы наблюдаем целый парад старинных зданий. Красивые дома находятся в хорошем состоянии и словно соревнуются друг с другом в роскоши. В прошлом их владельцы, богатые торговцы и моряки, действительно старались переплюнуть друг друга и возводили сказочные хоромы. Одно из таких зданий – палата знатного горожанина Вицко Буйовича. Рассказывают, что он очень гордился своим дворцом и спросил строителя, может ли тот построить нечто более совершенное. Ответ был утвердительным. После чего строителя немедленно сбросили в море. Что-то подобное я слышала про Ивана Грозного и Храм Василия Блаженного. Только в России нет моря и архитектора не то ослепили, не то просто посадили в тюрьму. Ничего удивительного. Ход мыслей царей и вельмож в разных странах бывает одинаковым. Сегодня в палатах Буйовича разместился городской музей.
Однако, самое любопытное ждало меня на площади перед храмом Святого Николая. Там стояли три каменных бюста на постаментах. На одном из них значилось: «Матия Змаевич 1680-1735». Стоящий рядом стенд описывал биографию этого человека, удивительным образом связавшего Россию и Черногорию.
Матия родился в Перасте, в богатой и знатной семье. Очень скоро стало понятно: парень – прирожденный моряк. В те годы в Перасте работала школа, где обучали морскому делу. Преподавал в ней известный мореплаватель, писатель и математик Марко Мартинович. Школа была настолько знаменита, что в 1698 году из далекой России туда прислали на обучение семнадцать боярских детей. Матия закончил эту школу и уже в восемнадцать лет командовал торговыми кораблями, принадлежащими его семье. Его ждала хорошая карьера. Впрочем, вряд ли бы она вывела Змаевича за пределы Венецианской Республики, которая в то время владела Перастом.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. В Перасте конкурировали (а, точнее, враждовали) две богатые семьи: Змаевичи и Буйовичи. Местные Монтекки и Капулетти. Но, в данном случае, любовной истории не было. В уличной драке погиб Вицко Буйович и обвинение пало на Матию. История умалчивает, был ли молодой Змаевич действительно виновен, но наказание ему грозило страшное: смертная казнь.
Матия бежал из родного Пераста, скитался и в конце концов оказался в Цариграде. Там он встретился с русским послом графом Петром Толстым. Есть мнение, что молодые люди были уже знакомы: оба, якобы, обучались в морской школе Марко Мартиновича. Есть и другое мнение: Змаевич и Толстой познакомились в турецком зиндане, где сидели в одной камере. Петра Толстого бросили туда именно из-за того, что он был русским послом. В назидание России во время очередного русско-турецкого конфликта. Вот такие были порядки. За что в зиндан попал Змаевич – неизвестно. Впрочем, говорят, что сесть в турецкую тюрьму было просто и даже не нужно было быть виноватым. Как бы то ни было, именно Петр Толстой посоветовал Змаевичу поступить на службу Российской империи.
Шел 1712 год. В России настало время перемен. Царь Петр Первый выводил страну к Балтийскому морю. В то время на Балтике безраздельно господствовали шведы. Планы Петра натыкались на их упорное сопротивление. Вот уже двенадцать лет шла Северная война. Противопоставить шведам, по большому счету, было нечего: Россия только начала строить боеспособный флот. Очень не хватало специалистов. Мореходы и судостроители были буквально на вес золота. Русский царь приветливо встретил моряка из Пераста. Но экзамен ему устроил: задавал вопросы больше двух часов. Матия Змаевич настолько понравился Петру, что после беседы был сразу принят на службу в российский флот. Матия получил чин капитана первого ранга и даже разрешение самому выбрать корабль под свою команду. А вот имя пришлось сменить. Матия, сын Кристо, превратился в Матвея Христофоровича.
Звездный час русского флота наступил в июле 1714 года, в битве при Гангуте. Морское сражение стало звездным часом и для командора Змаевича. Он командовал группой из 20 галер, которые совершили прорыв, зашли неприятелю в тыл и заблокировали вражеские корабли. Семь из них Змаевичу удалось захватить, в том числе фрегат шведского команданта. Шведы не ожидали такого маневра и несколько растерялись. А тут пошла на прорыв и вторая группа галер, а потом и русские корабли адмирала Апраксина. Шведская оборона посыпалась. Их эскадра была окружена и уничтожена. Битва при Гангуте стала первой в истории победой российского флота и переломила ход русско-шведской войны. Царь Петр праздновал успех. Не забыл он и верного соратника: Матвей Христофорович получил звание контр-адмирала, а вскоре и вице-адмирала. Русский царь даже отправил письмо в Венецианскую Республику с просьбой отменить изгнание Змаевича и вернуть ему конфискованное имущество. Непонятно, что ответили венецианцы. Наверное, ничего не ответили. Или не написали ничего хорошего, потому что Матвей Христофорович так и не уехал в родной Пераст, а остался в России.
Карьера адмирала шла в гору. Он отличился в битве при Гренгаме, последнем крупном морском сражении Северной Войны, где русский флот снова одержал победу. После войны Матвей Христофорович заведовал строительством гавани в Санкт-Петербурге, преподавал и консультировал российких судостроителей.
В 1725 году умирает Петр Первый. Змаевичу доверено нести корону Романовых на погребальном шествии. Вдова Петра, царица Екатерина Первая, также благоволила черногорскому моряку: наградила его орденом Александра Невского и присвоила высшее звание полного адмирала флота. Увы, белая полоса в жизни сменилась черной. После смерти царицы в 1727 году, Матвей Христофорович был обвинен в растрате и злоупотреблениях, понижен в звании и отправлен на юг России – строить флот для войны с Турцией. Повоевать с султаном Змаевич не успел – скончался в Воронеже в 1735 году.
Спустя почти триста лет, в 2017 году, в Воронеже была открыта мемориальная доска адмиралу М.Х.Змаевичу.
Теперь я смотрела на Пераст совсем другими глазами. Город соединил в себе Россию и Черногорию. Недаром адмирал Змаевич до последних дней вспоминал Пераст, переписывался с родственниками и завещал передать родному городу ценные вещи, награды и боевые знамена, подаренные ему Петром Первым. Его воля была исполнена, но, к сожалению, многие ценности пропали во время наполеоновских войн. Те, что сохранились, сейчас выставлены в черногорских музеях.
Я еще раз прошлась по улицам Пераста. Пыталась представить, как по этим камням триста лет назад ходили венецианские купцы, черногорские моряки и молодые русские бояре. Представить было несложно. Казалось, дома и улочки совсем не изменились с тех далеких времен.
Мимо меня, в направлении экскурсионного автобуса, прошла большая группа хорватов. Я вспомнила информационный стенд, который видела в Баня-Луке возле католического монастыря. Стенд призывал лиц хорватской национальности путешествовать по «родному краю». Была приведена и схема «родного края», в который вошла значительная часть Республики Сербской. Пераст долгое время находился под властью венецианцев. Здесь много католических церквей и, вероятно, по этой причине его тоже относят к хорватскому «родному краю». На Балканах неоднократно видела турецких туристов, путешествующих по «местам боевой славы Османской империи». Но турки, хотя бы, стенды со схемами не устанавливают. Печально все это наблюдать. Особенно тем, кто вырос в Советском Союзе и был воспитан в духе интернационализма.
Даже личность знаменитого адмирала Змаевича вызывает горячие споры. Кто он был по национальности? Сербы считают, что семья Змаевичей имеет сербское происхождение. Хорваты аппелируют к вероисповеданию: адмирал действительно был католиком, в детстве учился во францисканской школе, а похоронен в Москве, в католическом храме Святого Людовика. Черногорцы считают, что адмирал принадлежит их истории. Близкие народы могли бы вместе гордиться славными страницами общего прошлого. Вместо этого они спорят и ссорятся.
В солнечный зимний день в прекрасном городе не хотелось думать о грустном. Я снова поднялась под стены крепости. Вышла к автостраде и посмотрела вниз. Город подо мной купался в лучах заходящего солнца. История Пераста соединила в себе истории многих народов и стран. Как соседних, так и очень далеких. Если все мы имеем общее прошлое, то почему бы нам не иметь и общего будущего?
