надо их самому на себя наклеивать.
– Ольга Никитична, дык просятся, неудобно отказывать. – Соловей был слегка озадачен.
Ольга оставалась непреклонна:
– Посвистом разбойничьим свистеть это одно, а душегубством заниматься, совсем другое. Не бывать этому в Лесу!
– Да я и не хочу душегубствовать. Тут ведь в чём дело, многие из тех с кем начинал ещё в ребяцкие игры играть, даже те кто лупил меня, уже справными хозяевами стали, им прибегать на свист уже вроде бы как и не с руки, а без них что я могу? Попусту свистеть поотвык, а больше ничего и делать не умею.
– Один ты не останешься, не бойся, мы–то на что? А этих, эй, Леший–Лесовик, проводи гостей незваных к кикиморам да русалкам, пусть займутся ихним воспитанием, заодно и позабавятся, а то жалуются, скучно им.
Из–за дерева вышел мужичонка непонятного вида и возраста и поманил за собой несостоявшихся «компаньонов» Соловья. Те, без каких–либо признаков возмущения и несогласия, спокойненько так пошли за Лешим, а уж куда пошли Соловей так и не узнал.
Вроде бы ничего не изменилось в соловьевой жизни, как и прежде сидел он на дереве у дороги и при появлении прохожих или проезжих свистел. Народ как и прежде от посвиста соловьиного падал в обморок, реже стоял или сидел крутя головой и ничего не соображая, вот только вместо деревенских выходил Леший и уводил путников с собой в лес. Что удивительно, при появлении Лешего потерявшие сознание как–то быстро в него возвращались, но не ругались и не буянили, а можно сказать, покорно шли за ним в лесную чащу. И надо сказать, что потом возвращались. Но возвращались уже какими–то другими, взгляд у них был уже другой, чище что ли, осмысленнее. А некоторые не возвращались никогда, видать нагрешили много, но таких мало было, потому что народ, он по большей части всё–таки хороший. И точно так же оставляли что–то Соловью, но это уже наверное в знак благодарности, а может быть ещё в знак чего–то, неизвестно. Так вот и жил Соловей, разбойничал.
Правду сказать, что после того разговора с Ольгой Никитичной, деревенские по первости всё же пару раз прибегали, но увидев Лешего на свою, как им казалось, законную долю добычи почему–то не претендовали. Грозились как следует отлупить Соловья за предательство, но не отлупили, всё так и осталось на уровне обещаний. А по окрестным деревенькам пополз слух, мол, в лесу завелась нечистая сила и верховодит ей Соловей–Разбойник, так что лучше туда не соваться, а то костей не соберешь.
***
Вообще–то последствия посещения леса в представлении каждого жителя окрестностей были свои, отличавшиеся лишь красочностью подробностей, но все были единодушны в одном – в лесу нечистая сила и верховодит ей Соловей–Разбойник.
Но печки надо было чем–то топить, да и грибы с ягодами из–за того что Соловей якобы ни с того ни с сего стал Разбойником и предводителем нечистой силы местным жителям не разонравились, поэтому как ходили в лес раньше, так и продолжали ходить нисколько не опасаясь этой самой нечистой силы да и самого Соловья тоже. Все эти рассказы неизвестно на кого были рассчитаны если сами деревенские в них не верили. Наверное просто поговорить меж собой было особо не о чем, это между собой, а рассказывая об этих страстях несусветных людям приезжим не сколько пугали последних, а сколько хвастались, мол, смотрите какое диво–дивное в нашем лесу живёт, бойтесь и завидуйте.
Люди же приезжие и проезжие от рассказанного может и пугались, но деваться было некуда. Дорога, та что шла через этот лес, была самой короткой и удобной. Объездная дорога это еще верст пятьдесят, с гаком, если не больше, и на ней тоже шалили. Причём, если на этой, короткой, дороге шалили всего один раз под соловьёвы пересвисты, то на объездной дороге случалось что и два, и три раза приключалось такое, правда без свиста. Так что, по старой народной привычке, из двух зол выбирали меньшее. Поэтому ничего окрест не изменилось, вернее изменилось.
Случилось так, что проезжал через лес Илья Муромец, из отпуска в стольный град возвращался, на службу. Вот скорее всего по привычке и свистнул Соловей. Видел же, мужик здоровый да и при оружии, однако не утерпел, свистнул.
Илья Муромец свиста соловьиного не испугался, даже не поморщился, а лишь поманил к себе пальцем:
– А ну, поди–ка сюда, музыкант.
Соловей даже и не подумал ослушаться Илью, слез с дерева и подошёл к нему, даже шапку свою баранью, разбойничью, зачем–то снял.
– И кто же ты такой голосистый будешь? – Илья слез с коня и присел в траву, а конь, хоть и богатырский, воспользовался моментом и принялся эту самую траву щипать.
– Соловей я, люди разбойником прозвали, а имени своего уж и не помню. – как–то покорно сказал Соловей.
А что ему оставалось делать, если он первый раз увидел человека, которому от его свиста хоть бы хны, Ольга Никитична не в счёт.
– Значит разбойничаешь, людей жизни за барахло лишаешь. – со вздохом сказал Илья Муромец. – Эх, дать бы тебе по ушам, да боюсь что отвалятся.
– Душегубством я не занимаюсь, это у нас тут запрещено, только грабим, но не сильно. А ты то кто будешь?
– Ну хорошо коли так, коли без душегубства. – весь вид Соловья говорил о том, что не способен он на такое, наверное потому Илья ему и поверил. – Звать меня Илья Муромец и еду я в стольный град на службу государеву, из отпуска возвращаюсь.
– Ишь ты, у самого князя служишь. – то ли с завистью, то ли потому что не приходилось до этого Соловью встречаться со слугами государевыми, почти шепотом сказал он.
– Не служу я, а землю нашу от бусурман всяких защищаю и не только от них, а вообще от всякой нечисти. Вот и с тобой надо бы что–то сделать, потому как никакой от тебя пользы, один вред.
– И как же ты защищаешь-то? – Соловью стало интересно.
– А вот так и защищаю. Если нападает на нас кто, так выхожу в поле с дружиной и бьём супостата что есть мочи, покуда всех не перебьем или не разгоним. Только что–то много их ноне развелось, так и лезут со всех сторон, не успеваем отбиваться. – начал было рассказ Илья.
– Илья, а ты возьми меня с собой, ну, тоже землю нашу защищать. – неожиданно даже для самого себя попросил Соловей. – Честно говоря, надоело сидеть тут на дереве да пугать всех подряд, мало их, а развернуться негде.
– А что?! Хорошая идея. – немного подумав согласился Илья. – Вот только придется дружину от тебя куда–то прятать, а то ты как свистнешь так и у них тоже ум за разум зайдет. Ладно, собирайся, поехали.
– Да что мне собираться–то, вот он я, весь собранный. – весело сказал Соловей.
– Немного же ты наразбойничал. – усмехнулся Илья, – Ладно, садись позади меня, да шапку хоть одень, а то продует ещё, возись потом с тобой.
Илья сел на коня, Соловей пристроился позади и они поехали в стольный град, на службу государеву, службу ратную, так сказать, старослужащий и новобранец.
По дороге Илья рассказал о службе и вообще, как ему живется. Соловью это понравилось, ему, если честно, давно уже надоело сидеть на дереве, а куда себя деть, он не знал, вот и продолжал маяться дурью. Так что, можно сказать, повезло.
***
По приезду в стольный град Соловей был определен на службу, всё честь по чести, ну а вскорости и бусурмане в очередной раз пожаловали. И что удивительно, Соловей своими талантами чуть было Илью Муромца без «работы» не оставил.
Ну, в начале битвы, как водится, богатыри меж собой сражались, силу своего войска показывали. Здесь конечно же Илье равных не было, ну, бывало потрепахается бусурманский богатырь для вида, а потом или вообще падает или убегает куда глаза глядят.
Да, поначалу бусурмане даже смеялись, слова обидные кричали, мол что это за войско такое, в котором всего–то два человека: один с виду как бы и воин, а второй вообще, мужичнока какой–то, из всех доспехов только и есть, что шапка баранья!
Но стоило Соловью разок свистнуть, как сразу становилось понятно, что к чему. Вернее будет сказать, что, как раз понятно бусурманам не становилось, потому что после Соловьёва свиста нечем им уже было понимать, в их головах как будто бы бомбы взрывались и они переставали что–либо соображать, ну разве что одно понимали, тикать отсюда надо как можно быстрее и как можно дальше.
Так и служил Соловей в стольном граде, а в отпуск приезжал в свой лес, к Ольге Никитичне. В первый отпуск приехал, подарки всем привез и рассказал Ольге Никитичне чем теперь занимается. Ольга Никитична была довольная, не подаркам конечно, хотя и подарками наверное тоже, а тем, чем Соловей занимается и приняла гостя. Так они и подружились. Потом уж Соловей каждый год в лес приезжал, в отпуск.
Как говорится, много с тех пор неизвестно куда воды утекло, изменились времена, изменилась жизнь. Правда бусурмане не исчезли, вернее, одни исчезли, а появлялись другие. И сейчас бусурмане тоже были, только гораздо более хитрые и подлые чем те, прежние. Всё–то они старались чужими руками напакостить, а сами как бы в стороне, не причём, ракеты всякие понапридумывали.
Вот с этими ракетами сейчас и была связана служба Соловья. Правда это тайна военная и государственная, и даже не за семью печатями, а наверное за семью тысячами, но кое–что, совсем чуть–чуть, всё–таки узнать удалось.
Оказывается сейчас Соловей занимался тем, что отворачивал ракеты бусурманские, разумеется если они полетят, с их курса. Наши ракету обнаруживали, ну, техники–то сейчас много всякой преумной, и как обнаруживали так наступал черед Соловья. Соловей не изменяя себе за многие годы просто свистел в её сторону и ракета, сойдя со своего электронного ума, разворачивалась и летела аккуратно туда откуда прилетела. Вот такая сейчас была служба у Соловья, но это опять же, если верить отрывочным и недостоверным слухам. Ну и ещё конечно, ученые исследовали, так сказать, феномен Соловья, всё пытались понять, как ему это удается, да без толку.
Вот таков он, Соловей, бывший Разбойник. Конечно много из его жизни и биографии, в силу различных причин, неизвестно, а то и просто засекречено, но в общих чертах что он из себя представляет, из вышеописанного, понять можно. Опять же, не стоит терять надежду, вполне может быть что по ходу происходящих событий ещё что–то из его жизни станет известно.
