любовницей. Пошло.
Трагедия должна быть красивой. Тристан и Изольда умерли, по крайней мере, уже раз пятнадцать. Она любила эту историю. Часто перечитывала.
Разложила все вещи по кучкам. Что-то руками бросила ближе друг к другу, что-то сгребла ногой в погребальный костер. Закончив, открыла балконную дверь. Порыв ветра, и все вещи летят в эпической замедленной съемке. Зато теперь некрасивость и беспорядок были сотворены не ей.
Пара шагов к балкону и порция объятий от себя были получены. Надо же как-то выкручиваться, если больше некому. Руки не спасали от -10 за окном, скорее безоговорочно выполняли веления мозга. И сейчас он руководил парадом, заставляя смотреть прямо под ноги, перегнув ее через перила.
– Почему меня всегда так тянет вниз?.. Балкон зовет посмотреть на землю. А она вся уставшая, в трещинах, которые не дают ей дышать. Мне нравится это легкое головокружение. И нравится сильный ветер. А крыльев не дали. Лететь вниз – глупо. Стоять, завидовать?..
Хлопок двери. Пара шагов в сторону. Она открыла шкаф. Шагнула в него и закрыла двери. Он был явно ниже и подарил голове пару шишек. Она села. Вытягивая ноги, ударилась о заднюю стенку и быстро уперлась в боковую, так и не распрямив ноги до конца. «Размер не мерят шкафами. Забавно… Я снова не поместилась».
Ребра сжало в тугое кольцо где-то на уровне солнечного сплетения. Резкая боль заставила согнуться. Она почти ударилась лбом о колени, одновременно резко притягивая их к груди. Удар случился, но секундой позже и уже затылком о стенку шкафа. Темнота шкафа сменилась темнотою закрытых глаз. «Болевая терапия, значит. Сколько в этот раз?», – ей было почти смешно. Перевернувшись на живот, легла на пол шкафа, и, подложив под себя руки и стянутую с плеч кофту, стараясь не обращать внимания на жгущее тело кольцо, она считала бесконечности.
– Раз, два, три… – тяжелые веки опустили ресницы до самых щек. – Шесть, семь… – голос стал исчезать.
Тишина.
– Восемь…
