Второй день у нас дома гости. Вчера заходил папин приятель, и они долго разговаривали о художниках. Приятелю нравится художник Рубенс. Папе он тоже нравится. Они восторгались пышностью форм, что-то там говорили об избыточности... Я ничего не понял.
Мне нравится, как рисует Юлька Мамолова: палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек. И без всяких там выкрутасов. Или вот Федоткина. У нее и огуречиков нет. И никакой пышности и излишества. Отличные художники - Мамолова и Федоткина!
А сегодня к нам в гости придет папин начальник - Синезубов Петр Лукич со своей супругой Синезубовой.
- У них что, зубы синие? - интересуюсь я.
- У Петра Лукича вообще нет зубов, - ответил мне папа. - Ну, почти нет... А у его супруги зубы вставные.
- Как у бабушки?
- Точно.
- И синие?
- Нет. Слушай, что ты мне зубы заговариваешь, - рассердился папа. - А ну, тащи свой дневник! Хочу быть в курсе твоих успехов.
Насчет успехов папа, конечно, погорячился. Скорее речь может идти о прямо противоположном. И я пытаюсь его к этому подготовить.
- Какая замечательная цифра - два! Да, папа? - восклицаю я с восторгом, правда, несколько наигранным.
- Цифра как цифра, не вижу ничего особенного, - пожимает плечами папа.
- Но как же! А "Два бойца", "Два мушкетера"...
- Три.
- Что три?
- Три мушкетера.
- А... Правда. Я забыл... "Два таракана и один сверчок".
- Четыре таракана.
- Четыре?
- Четыре. Не пойму, к чему ты ведешь?
Я вздохнул. А что еще я мог сделать?
Пришлось показать дневник. А затем последовал и неприятный разговор. Один дядя Женя поддержал меня.
- Подумаешь! - сказал он. - Представьте себе такую ситуацию: а если бы на него налетел дедушка, бегающий трусцой, и который развил такую скорость, что от бедного малыша осталось бы одно мокрое место. А то двойка...
- Ой! Не говори мне такие ужасы! - разволновалась мама. - И все-таки...
- А если бы на него на полной скорости, оседлав мотороллер, дедушка наехал? - продолжал дядя Женя. - Что бы от него осталось? Правильно. Мокрое место.
- Ой! Прекрати! - опять ужаснулась мама.
- А если бы ему прямо на голову дедушка с парашютом свалился? - не прекращал стращать маму дядя Женя. - Ты понимаешь - о чем я?
- Ой! Мокрое место! - воскликнула мама, закрывая лицо руками. - Может, и правда, двойка не важна.
- Неправда! - решительно заявил папа, и строго посмотрел на дядю Женю. - Это ты с дедушкой столкнулся когда-то. И с тех пор ходишь под впечатлением. А дедушка моего сына никогда не позволит себе бегать трусцой, да еще с парашютом...
Утром папа заметил:
- Ну как можно идти в школу с такой постной физиономией?
- А что, можно не ходить? - с надеждой спросил я.
- Нет!
Надежда испарилась, как утренний туман.
- И осторожно переходи дорогу, смотри на светофор, и главное - по сторонам, чтобы на тебя не наехал какой-нибудь дяденька.
- А почему не тетенька?
- Тогда совсем худо. Уж лучше дедушка с парашютом: глядишь - и не все так плохо кончится.
Подходя к школе, я сказал Славке, что чувствую себя, как Муму в свою последнюю минуту.
- А я, как собака Павлова, - в свою очередь поделился с нами Славка.
- Почему?
- Есть опять захотелось. А когда есть хочется, тогда я волнуюсь. А когда волнуюсь, выделяется слюна...
- Хватит! - остановил я его.
- А я чувствую себя, как собака Баскервилей, - хвастливо заявил Сережка. - Ничего не боюсь, потому что я выучил уроки.
- Ладно, закрыли собачью тему, - буркнул я. - Вот скажи, Славка, у вас комары дома есть?
- Какие комары! Я на четырнадцатом этаже живу.
- Для них это не помеха. Наши комары в любой небоскреб залетят и в открытый космос выйдут.
- Не знаю, может, в открытом космосе их и навалом, а у меня нет.
- Эх, если бы только в космосе, - с сожалением произношу я.
Я бросаю куртку на стойку раздевалки и промахиваюсь. Куртка падает вниз, с той стороны стойки. Кряхтя, ее поднимает гардеробщица и говорит:
- Бросал бы сразу на вешалку, и мне не нагибаться.
- Надо было, - ответил я. - Не получилось. Но я буду тренироваться.
- Только не здесь. Вдруг неспособным окажешься. Радикулит с тобой заработаешь. Дома тренируйся. Это гардероб, а не полигон для учений.
Зачем Славка притаранил в школу старые туфли своей мамы, оставалось загадкой до тех пор, пока он не сказал, предварительно окинув оценивающим взглядом девчонок:
- Кому они подойдут, на той и женюсь! - Программа была заявлена точно и никаких кривотолков не допускала.
- Ты бы еще лапти принес, - недовольно сказала Майка. - Так за девочками не ухаживают.
- А как? - сильно удивился Славка.
- Вот если бы башмачок хрустальный... - мечтательно проговорила Светка Панина и мечтательно задумалась.
- А по мне, хоть груду этих башмаков приволоки - все равно замуж за него не пойду! - решительно высказалась Тонька Акимова.
- И я тоже не желаю за него идти, - поддержала ее Юлька. - Наглый он и толстый. Как списать арифметику - списывает. А хоть бы раз чем-нибудь отблагодарил? Мог бы и торт-мороженое купить. Нет, все сам слопает!
- Эти черевики даже Сушкина носить не будет, - засмеялась Катька Лепилина. - Хотя они ей вроде к лицу.
- Вот я и надаю тебе этими бутсами по лицу! - сразу вскипела Анька.
- Хрустальные, это что... Вот если бы бриллиантовые... Да еще по перстню на каждый пальчик. Плюс цепочка золотая и серьги из того же металла... И писателя Подсоленова - полное собрание сочинений... Тогда бы я еще подумала, - жеманно проговорила Наташка Клещева.
- Некрасов лучше, чем Подсоленов, - возразила Алка Колисниченко. - Я бы лучше Некрасова взяла. Или Агнию Барто. А в остальном я с тобой согласна.
- Казнить тебя надо за эти башмаки, - сурово сказала Лидка Федоткина, - а не на свадьбе плясать
- Гречнев плясать не умеет. Медведь - и тот ловчее, - хихикнула Варька Полякова.
- Верно! - сердито отозвалась Семочкина. - Он мне, подлец, большой палец на ноге отдавил. Так я три дня на одной ноге прыгала.
- Большой! - фыркнула Ленка Ширяева. - Мне он на мизинец наступил. Ты вот на костылях попрыгай - фиг у тебя получится!
Славка, испытывая сильное замешательство, запихал туфли обратно в ранец.
А потом начался урок, и учительница спросила:
- Почему я не вижу Сашу Скокова?
- Заболел он.
- Что с ним такое?
- Когда вы вчера сказали, чтобы мы хорошо подготовились к сегодняшней контрольной, он очень опечалился. Сперва на него напала хандра, а затем и болезнь навалилась - нервный срыв случился.
- И что же это за болезнь такая, - проворчала Нина Федоровна.
- У меня тоже недомогание случилось! Градусник может подтвердить.
- И мне тоже не здоровилось!
- Лихорадило меня!
Со всех сторон неслись жалобы на плохое самочувствие.
- Довольно! - учительница постучала линейкой по столу. - Ишь, какие болезненные... Ничего, я вас сейчас вылечу. Вынимайте тетради и пишете задание.
Лечиться у Нины Федоровны никому из нас не хотелось. Но что делать...
- А ты, Просиков, почему не пишешь? - строго спросила учительница.
- Забыл дома пенал, - честно признался я, - а там ручки и карандаши.
- А что было бы, если бы балерина забыла дома свои пачки?
- А что было бы?
- Ничего не было бы! Она бы не смогла танцевать.
- Неужели бы ей не одолжила другая балерина?
- Как с тобой трудно разговаривать, Просиков! Ладно, придется тебе одолжить ручку. Но не насовсем...
- Я вас понимаю, Нина Федоровна.
- Ничего ты не понимаешь! А вот если бы ты работал шахтером, и отправился в забой без молотка?
- Я в шахтеры не пойду! Потому что боюсь замкнутого пространства, и у меня аллергия на угольную пыль. Так что молоток мне не нужен.
Учительница тяжело вздохнула.
А на следующем уроке было очень интересно. Нина Федоровна рассказывала нам о районных гербах нашего города. Так мы узнали, что в гербе Бибирево изображен бобер, который раньше водился в тамошних реках. А княжеская шапка на гербе района Гольяново символизирует, что когда-то территория округа находилась во владении князей Трубецких.
Увлекательная наука, эта геральдика! И мы столько нового узнали на этом уроке о нашем городе. Но учительнице не хватило времени, чтобы объяснить значение всех гербов.
А когда прозвенел звонок на перемену, мы с Сережкой подошли к таблице, на которой были изображены все гербы.
- А это что? - указал я Сережке на один из гербов, привлекшего мое внимание.
Сережка уткнулся носом в картинку.
- Это герб Бирюлево Западного, - сказал он наконец.
- Вижу колесо со спицами.
- Да, это колесо, - подтвердил Серега.
- Его что, изобрели в Бирюлево Западном?
- Несомненно. Иначе зачем его нарисовали?
- Я сомневаюсь.
- А ты не сомневайся.
- Все равно я сомневаюсь.
- Колесо, может быть, и в другом месте изобрели. А вот колесо со спицами - точно в Бирюлево Западном.
Надо будет спросить у Нины Федоровны - прав ли Сережка?
В буфете, куда мы направились, как всегда, хозяйничал Славка. Ложка так и мелькала в его руке - не уследишь.
- Нет никого, кто бы съел больше меня! - с гордостью объявил он.
Мы и не спорили.
Но тут поднялся внушительных габаритов переросток и сказал:
- Я могу потягаться с тобой.
Смелый поступок... Потому что тягаться со Славкой дано не каждому.
Поднялся и другой переросток, не уступающий в габаритах первому, и произнес:
- Я тоже сумею.
Его пузо, свисавшее чуть не до пола, подтверждало серьезность его намерений.
Стали есть. Через некоторое время от стола отвалился первый переросток, проговорив с придыханием:
- Деньги кончились. Я выбываю.
Скоро и второй выбыл по той же причине, или он ее выдумал.
Славка же остановился, когда продукты в буфете подошли к концу, вызвал неудовольствие у ряда голодных учеников.
Так были посрамлены переростки.
Оставалась еще тарелка с творожниками.
- Не могу больше, - сыто пропыхтел победитель.
Ну не пропадать же им! К тому же творожники выглядели очень аппетитно.
- Тот, кто старше всех, тому и достанется, - предложил Димка Крайников.
- А кто старше?
- Я! - утвердительно сказал Димка, и попытался схватить творожник, за что и получил по рукам.
- Это я! - воскликнул Вовка. - Поскольку родился...
- Нет, нет, несомненно - это я! - возразил Васька. - А родился я...
- Чудаки! - с укоризной произнес Сашка Прохоров. - Я самый старший, так как родился...
Славка, внимательно наблюдавший за словесной баталией, взял один из творожников и попытался его съесть. Но уже не лезло. Он положил творожник обратно на тарелку и тяжело вздохнул: ему было больно сознавать, что творожниками полакомиться кто-то другой.
- Мне без разницы - кто и когда родился, - положил конец спорам Сестренкин. - А съем эти творожники - я! Потому что - самый сильный!
Против такого аргумента что-то возразить было очень сложно. Колька славится тем, что умеет подобрать убедительные аргументы. Впрочем он у него один, но очень, очень убедительный... И Колька быстро подчистил тарелку. Выходит, зрая мы спорили.
