Гермоген Веселов Часть IV Глава II

Перед генерал-полицмейстером, Антоном Мануиловичем, стояла весьма симпатичная дама с лицом чуть тронутым увяданием, лет тридцати. Платье, да и лицо вдовы были испачканы сажей и землёй. Видать когда вязали поваляли немного. Ну да ничего, не сахарная.

- Прошу, сударыня, присаживайся. - Антон Мануилович указал на одно из кресел стоящих у рабочего стола.

Вообще-то, по этикету, ему надлежало выйти из-за стола, поцеловать даме ручку и усадить её в кресло. Это если по благородному. Но в том-то и дело, что благородное обращение к задержанным не особо и применимо.

- Что заставило тебя пожаловать к нам? - с иронией спросил Антон Мануилович.
- Долболомы твои, полицейские, привели. - с вызовом ответила Мария Заиграева.
- А что так? Вот так, схватили на улице и в участок? - чуть улыбнувшись спросил генрал-полицмейстер.
- Это всё дворня одного офицера. - продолжала темнить вдова. - Схватили меня, на землю повалили, полицию позвали.
- Да, распутились холопы. - закивал Антон Мануилович. - И всё-таки, за что они тебя схватили, на землю повалили?
- Я забор подожгла. - насупившись ответила Мария Заиграева.
- Чей забор?
- Капитана Гермогена Веселова.
- И что же худого сей капитан тебе сделал? - еле-еле сдерживая смех спросил Антон Мануилович.

Ему уже всё стало ясно. Вдова, дама не первой молодости и капитан, как его там, судя по званию персона гораздо моложе. Были амурные отношения, были да сплыли. Может разонравилась, может помоложе нашёл или посватался к кому, поди, разберись. Ясно одно, дал этот капитан вдове полную отставку, а та, пылая праведным гневом, захотела отомстить. Вот и вся трагедия.

- Мне государь протекции оказывает. - задрав подбородок важно ответила Мария Заиграева.

А вот это было удар в оба уха одновременно. Ситуация приобретала все прелести ситуации безвыходной, выход из которой предстояло найти генерал-полицмейстеру.

***

Антон Мануилович было задумался, как выходить из столь конфузной случайности, но внезапно дверь с треском и гроходом распахнулась и в кабинет, ну прямо-таки ворвался царь Пётр.

- Здравствуй. - не обращая никакого внимания на вдову поздоровался Пётр с генерал-полицмейстером.

Царь пребывал в весёлом, шумном настроении. Видать из какой-нибудь ассамблеи возвращался или же, по старой привычке, всю ночь объезжал с визитами приближённых. Генрал-полицмейстер, без суеты, кстати, вышел из-за стола и направился к государю. Поздоровались.

- Ехал мимо. - продолжая улыбаться сказал царь Пётр. - Дай, думаю, заеду, проведаю. Как ты тут.
- Трудимся, государь. - чуть поклонившись ответил генерал-полицмейстер. - На благо державы трудимся.
- Вижу, вижу. - Пётр наконец-то обратил внимание на Марию Заиграеву. - Кто такая?

При появлении царя Мария отвернулась, видать подумала: а вдруг царь не заметит. Вдруг пронесёт? Нет, стыдно за содеянное ей не было, неудобно было, а стыдно, нет.

- Знакомая! - воскликнул царь Пётр узнав вдову. - Ну как ты после ассамблеи? - и не дав возможность ответить продолжил. - Моя вина, вдовушка, каюсь. Пригласить пригласил, а кавалером не обеспечил. Ты уж не серчай. Старый стал, память дырявая. - смеясь закончил Пётр и тут же. - По какой надобности к генерал-полицмейстеру пожаловала? Обидел кто? Говори, не таись!
- Обидел! - с вызовом ответила вдова, Мария.
- Кто таков? Велю говорить! - царь-то подумал, и правда, кто-то обидел вдову. Весёлость его как ветром сдуло.
- Гермоген, офицер твой! - эх, пропадать так с музыкой. Именно таким тоном и ответила Мария.

***

Как и в случае с генерал-полицмейстером ситуация вырисовывалась конфузная. С одной стороны он, царь Пётр, протекции вдове оказывает, вон, на ассамблею пригласил. А с другой стороны Гермоген его ближайший офицер, личный порученец. Да уж, задачка.

Лучшего момента для разъяснения сложной ситуации было не придумать, и генерал-полицместер поспешил воспользоваться этим моментом:

- Сия персона, государь, здесь не по своей воле. - всё-таки с осторожностью в интонации сказал он.
- Как так? - удивился Пётр. - Проясни.
- Сия персона — теперь уже бесцветным, служеюным голосом продолжил генерал-полицмейстер. - была застигнута за тем, что поджигала забор капитана, эээ…, Гермогена Веселова.
- Кто обнаружил? - хорошее настроение царя Петра как ветром сдуло.
- Обнаружили денщик капитана и девка, прислуга, Пётр Алексеевич.
- Чем же тебе так насолил господин капитан? - царь назвал Гермогена господином капитаном, а это ничего хорошего не сулило. И вдова это поняла.
- А что он меня бросил! - стараясь не расплакаться прокричала она. - Соблазнил, обнадёжил и поминай как звали!
- Под венец звал? - спросил Пётр.
- Нет. - теперь уже вдова разревелась во всю.
Но, как известно, Москва слезам не верит, Петербург, кстати, тоже. Не поверил слезам вдовьим и царь Пётр.
- Смотрю, амурные утехи из тебя разум напрочь прогнали. - на царя было страшно смотреть, того и гляди загрызёт.

Царь начал расхаживать по кабинету, не иначе, думал чтобы с этой беспутной вдовой сделать? Как её наказать, да так чтобы и другим неповадно было.

- Антон Мануилыч, - царь перестал ходить. - отряди наряд с тем, чтобы сию вдову сейчас же доставили к ней домой. Тебе, вдова Мария, - имя вспомнил, совсем худо. - приказываю, сей же день ехать прочь с глаз моих, из Петербурга, в свою деревню где жить тихо и безвыездно. Господин генерал-полицмейстер, - теперь уже Антону Мануиловичу. - отряди с вдовой отряд с тем чтобы сопрододили до места, проследили как разместится, вернулись и предоставили доклад. Всё!

Вдова и рада была упасть в обморок, ну чтобы пожалел государь, но почему-то не падалось. Генерал-полицмейстер вышел в приёмную где отдал секретарю необходимые распоряжения и вернулся в кабинет. Сей же час в кабинет вошли два полицейских офицера:

- Пожалуйте, сударыня. - один из офицеров сделал приглашающий жест вдове по направлению к двери.

***

- Совсем ополоумела баба. - хоть и раздражённо, но с нотками сожаления в голосе сказал царь Пётр. - Где те, которые обнаружили татьбу?
- Здесь, государь.
- Зови.

Не прошло и минуты как дюжий полицейский ввёл в кабинет мужичка почти щуплого телосложения, с разбоничьими глазами, харя такая же, в расхристанном воинском мундире. Второй была молодых лет девка, самое под венец, чистая лицом, с ясными глазами.

Агафья сначала было оробела от, наверное, царского помещения. А когда увидела самого царя, догадалась, так вообще, ноги сами-собой начали подгибаться. Федька же, тот калач тёртый, того просто так не испугаешь:

- Здравия желаю, господин бомбардир! - гаркнул он приветствуя царя Петра.

«Хорошо хоть не рад стараться. - хмыкнул Пётр вспомнив первое приветствие Гермогена. Хотя обращение ему понравилось. Любил царь когда к нему обращались: господин бомбардир».

- Кто ты есть? - подойдя ближе к Федьке спросил царь Пётр.
- Денщик господина капитана Веселова! - стойка смирно, голос, свечи задувает.
- Так это ты словил разбойницу? - продолжал Пётр.
- Никак нет, господин бомбардир! - уже чуть тише ответил Федька. - Обнаружила и к земле прижала её Агафья, - и кивнул в сторону девки. - я уж после, на крик ейный прибежал.
- Молодец! - царь Пётр хлопнул денщика по плечу. - Хвалю!

Федька собрался уже было растянуть улыбку на всю свою разбойничью рожу, да не тут-то было.

- Почему артикул  воинского мундира нарушаешь?! - вдруг строго спросил царь Пётр. - В моей армии нет места пугалам огородным. Господин генерал-полицмейстер, прикажи всыпать этому молодцу пять палок за нарушение артикула мундира воинского. - сказал царь Антону Мануиловичу. И тут же. - За нарушение артикула будешь наказан. А за то, что оборонил имущество офицера моей армии, на, держи. - Пётр достал из кармана серебряный рубль и протянул его Федьке.

От такого богатства, которое уже принадлежит ему у Федьки аж голова закружилась. Он даже забыл про пять палок которые вот-вот пройдутся по его спине. Да и что там, пять палок? Тьфу!

- По роже твоей, разбойничей, вижу, в кабак побежишь. - царь сменил гнев на милость. - Что ж, заслужил. Ежели господин капитан будет ругаться, скажи, я разрешил. Впрочем, не до тебя сейчас господину капитану, службой занят. Всё, иди!

Федька на подкашивающихся ногах от счастья в виде себеряного рубля и в надежде что про палки забудут торопливо вышел из кабинета.

***

- Не робей, ясноглазая. - обратился к Агафье царь Пётр. - не обижу.
- А я и не робею. - и правда, вся робость перед царём куда-то подевалась.
- И правильно. - усмехнулся царь. - Как же ты барыню-то сполонила?
Агафья мысленно перекрестилась, набрала полную грудь воздуха и стараясь не тараторить как бывает при волнении начала свой рассказ:
- Не спалось мне, государь. Я во дворе, на лавочке сидела.
- А что не спалось? - заботливо спросил Пётр. - Хворая?
- Нет, государь, здорова. Я про барина своего думала. Который день, а его всё нет и нет. И что за служба у него такая?
- Важная служба, Агафья, поаённая. - ответил царь Пётр и опять начал ходить по кабинету.

«Да, не чета развратной вдовице, не чета. - думал Пётр меряя шагами кабинет. - Вот кого надобно Гермогену в невесты. А то попадётся ещё одна такая вдовица, пропадёт господин капитан. Поди крепостная. Ну да ладно, это как раз поправимо. Да, тем более я обещал Гермогену быть сватом. Придётся выполнять обещание».

Царь подошёл к Агафье и точно также как и Федьке протянул ей серебряный рубль:
- На, возьми. Платок красивый себе купишь, пряников. Иди. Да, знай, я помню о тебе и подумаю как наградить по-настоящему. Рубль, это так, безделица.