1985
Николай Фёдоров
На Ржевке я записался в нашу библиотечку на улице Лазо. Она тогда была хорошо видна из окна моей комнаты, через ещё не застроенный тогда пустырь. И эта картина грела мне душу: и этот зелёный, сильно заросший пустырь, и этот маленький очажок культуры и просвещения. И это давало какую-то перспективу, даже чисто визуально…
В библиотеке на Лазо я впервые взял в руки однотомник Николая Фёдорова (1982). Работать с ним можно было только в небольшом читальном зальчике, и я стал приходить туда, чтобы читать и конспектировать представленные в данной книге работы…
Но на формирование моего космизма повлиял далеко не только Николай Фёдоров, у меня уже все накопленные знания почти сами выстраивались в единую стройную картину…
Выбор книг был невелик. Но были ещё и журналы. И один номер журнала «Техника — молодёжи» запомнился мне навсегда. Но об этом позже…
Я каждый месяц, получив на почте свою инвалидную пенсию, ехал в свой родной старый центр и покупал книги, и в Доме книги, и у букинистов. Тратил иногда почти все деньги, к крайнему неудовольствию матери…
Помню эти уже далёкие для меня поездки за книгами в холодной зимней темноте…
…
А зима была холодной. Дом был ещё с огромными щелями между плитами, и в квартире было неимоверно холодно…
Помню, я зарывался в кучу одежд и одеял в своём старом самолётном кресле, со своими книгами, и совершенно не мог согреться…
Я буквально на своей шкуре прочувствовал разницу между домом кирпичным, как наш старый на Халтурина, и — домом железобетонным. Холод был какой-то совершенно не живой, мертвящий и убийственный…
Отец пил. Они страшно ругались с матерью каждый день. И отношения мои с родителями были предельно тяжёлыми…
И эта мертвящая холодная тяжесть была во всей тогдашней атмосфере…
Смерть Черненко
10 марта 1985 года умер Черненко…
Я навсегда запомнил это утро!..
Я проснулся, ещё в совершенной темноте и в совершенной тишине. Но тут же просто физически почувствовал — что что-то произошло!
До этого мартовского утра — как какой-то огромный и тяжеленный колпак давил на меня вместе с этими низкими потолками новой квартиры. Но сейчас — этот невидимый колпак вдруг исчез!..
Я включил радио. А из радио — вместо всех плановых передач — долгая и протяжная траурная музыка…
Да, что-то действительно случилось!..
И через 5 или 10 минут — низкий и хорошо поставленный траурный голос по радио объявляет: умер Константин Черненко…
Так началась для меня Перестройка…
Смерть алкоголю!
Очень скоро выяснилось, что на место Черненко встал Михаил Горбачёв…
И повеяло какой-то оттепелью…
Не то просто весной…
Стало открыто говориться: да, у нас в стране накопилось огромное количество не решённых проблем. А всё почему? Мы очень много пьём, дорогие товарищи!..
Началась антиалкогольная компания…
И поначалу она была встречена, в целом, очень хорошо населением…
Ну, а мной особенно!..
…
Как раз в те тёплые весенние дни у меня на глазах погиб на автобусной остановке какой-то несчастный алкаш. Он, хотя и явно ничего не соображал, но будто намеренно искал смерти — и я слышал, как под колесом автобуса затрещали кости его черепа!..
Кажется, в тот же день я ехал в трамвае. Наверное, в центр города. И увидел впереди себя сидевшую девчонку-подростка. Самого нежного возраста, и всю такую ещё наивную, хрупкую и беззащитную...
И я подумал: а что — если и её вдруг так, как этого алкаша? Колесом автобуса?..
И всё возопило во мне: НЕТ!!! Нельзя, нельзя такого допустить! Нельзя больше допускать, чтобы так глупо гибли люди! Нельзя допустить, чтобы погибло это новое, нарождающееся поколение! Они должны — жить, жить, жить!..
Человек существо социальное
Где в эти самые дни я случайно прочёл, в цитате, слова Плеханова:
«Человек может найти себя только в общественной деятельности».
Элементарная марксистская мысль! Но тогда она попала мне — в самое сердце!..
И родилась идея какой-то статьи-обращения, почти манифеста, о необходимости радикального изменения всей нашей жизни, и необходимости действовать здесь дружно и сообща...
Быть может, что-то найдётся о том эпизоде в моих тогдашних дневниках...
Я уже почувствовал «новую оттепель», и почувствовал, что могу быть услышан! И что надо действовать!..
Я стал писать в «Ленинградскую правду» и в «Вечерний Ленинград» по ничтожным, вроде бы поводам: о необходимости борьбы с комарами и торговли в городе хорошими соками (вместо алкоголя, конечно). И был редакторский отклик! Даже наш бывший сосед артист и фронтовик Юрий Соловов увидел это в газете с упоминанием моей фамилии — и решил порадовать отца...
Клубы любителей фантастики
Я выше упоминал, что в нашей библиотеке на Лазо мне попался интереснейший номер журнала «Техника — молодёжи». Потом я разыскал его у букинистов и купил.
Там была статья о болгарском клубе любителей фантастики «2001». И на обложке журнала стояли эти крупные цифры: «2001». Это было про ожидание фантастического будущего — и про веру в это фантастическое будущее!
Сколько мыслей, сколько надежд во мне всколыхнула эта статья! И она подсказала совершенно конкретную форму для официально возможной у нас общественной работы. Да, невозможны никакие политические и философские объединения — но кто же будет всерьёз запрещать клубы любителей фантастики! А под этой вывеской — там можно будет (с определённой осторожностью, конечно) говорить о чём угодно! И осуществлять самые разные добровольческие, волонтёрские инициативы!..
Да, повеяло каким-то космическим прорывом, каким-то ветром из Космоса!..
И для этого широкого движения клубов фантастики — с выходом на волонтёрство — я уже тогда придумал название «Феникс»…
Потом, опять в нашей библиотечке, мне попалась в руки публицистическая книжка Леонида Жуховицкого «Счастливыми не рождаются» (1983). Там рассказывалось о клубе «ЭТО (Эстетика, Творчество, Общение)» и о его выходе от высоких духовных рассуждений — к активной физической волонтёрской деятельности, к помощи ребятам-инвалидам…
26 июня 1985 года я стал писать большое письмо Леониду Жуховицкому, которое так и не отправил, но из которого потом родилась моя «Исповедь перед инфарктом»…
Энтузиасты
Позже мне попался в руки номер «Ленинградской правды» с большой статьёй под названием «Энтузиасты». Ещё недавно на материал с таким названием я не обратил бы абсолютно никакого внимания: сколько таких «энтузиастов» лепили из ничего наши СМИ! Но теперь я сразу отнёсся к этому тексту с вниманием и надеждой. И не ошибся!..
В статье говорилось о движении добровольцев, которые организуют субботники по очистке мусора на Петропавловской крепости и на различных памятниках истории и архитектуры в городе и в исторических пригородах, в частности, в Пушкине…
И я почувствовал — это оно, это они! Это то, что я искал!..
Но я ещё колебался выйти снова прямо в народ…
Инфаркт
В сентябре или октябре мать наговорила мне элементарных, но слишком невыносимых для меня вещей…
И у меня случился мой 1-й инфаркт…
В тот же вечер я вышел на улицу как на свою обычную пробежку. И почувствовал, что не смотря на всю боль в сердце, я могу бежать…
Я понял, что настала пора мне снова выходить в народ. И что моё спасение — только в этом…
Первые перестроечные субботники
И на следующий день, имея объявление в газете, я поехал в Пушкин на субботник добровольцев-реставраторов…
Так я познакомился с этим движением и с этими замечательными людьми...
Потом — были субботники на Петропавловке, в костёле Святой Екатерины на Невском (где я когда-то уже работал в 1977-78 от Музея истории религии), в Павловске по выходным...
А затем — на Мойке 12, в музее-квартире Пушкина…
Но о Перестройке надо писать особо. Это уже не сейчас...
В частности, как я уже писал, надо читать мои рукописные дневники того времени, также письма и другие бумаги — но они сейчас придавлены моим давно рушащимся секретером…
…
И что бы снова на меня ни давило — а сейчас на меня напрямую давит сама смерть — я верю, что в свой назначенный день и час я снова выйду в народ...
