Но мне нравится…
–Расскажи мне о своё мире, Ламара, – попросила я.
–О мире? – она отпила еще и снова поморщилась, – принеси мне еще этой гадости, ладно? Что говорить? У меня всё обычно – утопленники, рыбы, водоросли камни. А вот что у вас? Что такое ваш мир? У вас так много огней… нас учат, что нужно бояться людей, а я смотрю на ваш мир – в нем столько света и столько жужжания и мне не хочется больше бояться…
–Сделка, – я отставила стаканчик в сторону и протянула к ней ладонь, запоздало подумав, что, возможно, зря я так вольничаю с ней, – я тебе рассказываю о нашем мире, а ты о своём!
–Сделка! – она даже плеснула хвостом от удовольствия и опасливо коснулась кончиками узких холодных пальцев моей изрядно взмокшей от волнения ладони…
***
Так и повелось. Я быстро поняла, что у Ламары, как, наверное, и у всех, кто рожден водою, настроение изменчивое. Она могла не появляться два-три дня, и я просто стояла с двумя стаканчиками кофе у серого, почему-то вмиг опротивевшего берега, могла уплыть в середине разговора, оборвав на полуслове, могла не появляться час или два, заставляя меня ждать, а потом ругаться, почему кофе холодный…
–Тебе не всё равно, – обозлилась я как-то, – ты живешь в воде! Тебе вообще кофе не дано пить биологической особенностью!
Она изумрудно взглянула на меня, ничего не сказала, уплыла и не появлялась два дня. Больше я с нею не спорила, не оскорбляла и не пререкалась.
Мир, о котором она рассказывала, меня пленил, чаровал, мне казалось, что я ощущаю воду теперь не только как необходимость, а как колдовскую, буйную стихию. Я теперь с интересом даже смотрела на вечно капающий на кухне кран…
Но для неё это было обыденностью!
–Жемчуга, которые добывают люди, это слёзы Пенной Богини, – Ламара скучающим голосом рассказывала мне, а я пыталась представить Богиню, сотканную из пены морской, – Пенная Богиня была красивейшей среди Морского Пантеона, но она была несчастной. Её красоту никто не мог полюбить – она многих пугала. Ветер любил её, лишь, когда видел, а она хотела, чтобы её образ жил в памяти того, кто её любит. Рассвет целовал её лишь по утрам и пропадал на целый день… на земле же, знаешь, что на земле? Там красивые девушки, что не были богинями, находили себе любовь и жили, и старились вместе. И злые слёзы капали из глаз Пенной властительницы, когда она видела такую несправедливость и слёзы падали в тело Отца моего и становились жемчугами. И многие красавицы сгинули в пучине морской на блеск тех жемчугов, позарившись…впрочем. – Ламара вдруг хихикнула, – те, кто не особенно красивы, полагали, что жемчуг сделает их краше, и бросались за ним. Ну ладно, хватит! Теперь расскажи мне о своей работе!
И тогда приходил мой черед отвлечься от пряного и хмельного образа прекрасной женщины, чья одежда соткана из пены морской, которая стоит, простирая руки к небу…или нет, прижимает их к сердцу и плачет, и каждая слеза ее катится по белому мраморному лицу в воду и капает. Капает слеза…
–Ну, – теперь уже мне становилось скучно, – я работаю официанткой. Здесь недалеко есть одна закусочная «Два-Эр», я разношу там еду.
–Еду? – Ламара взглянула на меня с удивлением и даже приподнялась на локте, – а если люди не хотят есть то, что ты приносишь?
–У нас есть специальный…лист, он называется меню, – я никак не могла привыкнуть к тому, что приходится объяснять самые простые вещи, – там написаны блюда, которые мы можем подать, приготовить, на что у нас хватит продуктов и возможностей. Но расскажи мне…
–То есть, каждый может пойти и попросить то, что ему хочется? – Ламара перебивает, – вот так? Без благословения воды?
–Да, – я пожала плечами, – запросто. Знаешь, есть такая штука – деньги. Мы покупаем за них всю: дом, одежду, еду…
Я порылась в кармане и достала смятую банкноту – осталась от сегодняшней сдачи, протянула Ламаре, она вырвала купюру из рук в нетерпении и повертела ее, понюхала, лизнула. От ее мокрых рук купюра намокла и легко разовралась пополам…
–Деньги…- она разочарованно протянула мне половинки, – и это ценно? Это бумага!
–Да, – я вздохнула, – но, мы получаем эту бумагу за то, что делаем и этой бумагой мы платим.
Честное слово – в тот момент я явно ощутила всё ничтожество человеческого рода! Весь этот мир, в котором я жила, показался мне отвратительным и дешевым, я возненавидела и эти огоньки дрессированного света, и наши купюры, и асфальт – всё вдруг подернулось мерзостью…
–У нас еще монетки есть, и купюры разные… у каждых стран есть свои, – на каком-то уже рефлекторном чувстве закончила я. Ламара рассмеялась:
–Монетки…разные?
–Всё разное, – подтвердила я, с трудом глотая странный комок в горле, – житель одной страны может обменять по курсу свою купюру на купюру другой страны.
–По курсу? – она задумчиво плеснула хвостом по воде, – по курсу корабля…как?
–Корабля? – растерянно повторила я и спохватилась, – нет, Ламара, не по курсу корабля. Это…из понятий экономики. Наука такая, она говорит о том, что производить, как производить и для кого.
Я почувствовала, как от напряжения шея становится мокрой. Мне никогда не приходилось этого объяснять, а оказывается, я и сама с трудом понимаю, что такое экономика и рынок, и как это работает. Это было. Это существовало, я знала, что если буду хамить клиентам – меня уволят, не выплатят зарплату, и я не смогу купить продукты, заплатить за квартиру и свет и останусь на улице. Но то, как банкноты появляются, как они курсируют между собою, по какому принципу существует рынок и весь наш жалкий ничтожный мир, я и подумать не могла об этом – мне это было неинтересным, зато крайне интересовало Ламару.
–А у нас не так. У нас нет никакого курса, кроме курса корабля. Знаешь, вы, люди, очень сложные. У нас всё проще.
–Да неужели? – я скептически изогнула бровь, – а как же ваши Пантеоны?
–Пантеоны есть и духов Земли, и у духов ветров, – Ламара пожала плечами и поймала мой взгляд, полный восторга и недоверия одновременно, – ты…вы не знаете о том, что русалки не одни существуют в мире? Вы – люди, любите усложнять свою жизнь, придумывая бумагу, за которую живете, а мы…у нас свой резон. Как, по-твоему, был создан мир?
–Э…там что-то про Большой взрыв, – я почувствовала, что стремительно краснею, и теперь пришел черед Ламары смотреть на меня скептически:
–Люди, – фыркнула она, оттолкнулась руками от берега, и только хвост ее блеснул перед тем, как вода стала гладью – непроглядной и жуткой.
***
–А как был создан мир? – спросила я, набравшись однажды смелости.
Ламара дернула плечом:
–очень просто. Была вода, и больше ничего не было. Морской Пантеон был пуст и слаб, но он уже был, в отличие от всех, кто пришел после, – Ламара злобно сверкнула изумрудными очами своими, – Пантеон Земли оспаривает наше первенство, но они – лжецы! Вода была первой. Вода будет последней. В ней зародился разум, и разум этот пожелал проявить себя личностью, и желание это разделило воду и зародились стихии. Каждая жила по своим законам, имела свой Пантеон, но Пантеон Земли пожелал свергнуть нашу власть и породил человека, чтобы тот получил силу покорять все стихии.
–Но это невозможно… – я растерялась. Странно, я думала, что знакомство с русалкой уже повод не теряться в жизни никогда, ни в каких ситуациях, ан нет…
–Вы призываете огонь, – с ненавистью ответила Ламара, – вы летаете, как птицы, вы покоряете землю…и нас тоже тревожите! Каждый Пантеон близок к концу...
Она вдруг осеклась и оборвала какую-то недосказанную мысль свою:
–Я не хочу об этом. Теперь ты расскажи мне об этих огоньках света.
–Это дрессированный свет…
***
–А кто обитает в каждом Пантеоне? – спросила я через встречу, когда Ламара немного успокоилась и развеселилась, услышав о политике.
–В Пантеоне Воды, – Ламара принялась загибать узкие длинные пальцы, – живут русалки, духи пучины, Пенная Богиня, Отец мой, утопленники…
–Утопленники? – меня передернуло, когда я представила синие вздувшиеся трупы.
–Утопленники, – спокойно подтвердила Ламара, – они не те… они души. Они там живы. Они видят жемчуга и носятся с дельфинами и разноцветными рыбками, плетут венки из водорослей, любуются звездами. Это их души – измученные, усталые, нашедшие покой. Они сотканы из серебряного призрачного света луны и капель воды.
–Это и жутко, и красиво, – я не удержалась. И вдруг призналась, – знаешь, а я ведь боюсь воды. Я ни разу не плавала!
–Ни разу? – Ламара даже отплыла от берега, глядя на меня с ужасом. – Ты не плавала?
–Нет, – мне вдруг стало смешно. Сидишь так, болтаешь с русалкой о мире, не умея плавать…
–Как можно бояться воды? – Ламара подплыла ко мне, – это же не…шоссе.
Она с трудом произнесла это, «ш» получилось шипящим и продолжительным.
–Вот так…боюсь.
***
–А дриады живут в лесу, они очень маленькие, они сливаются с листвою и их нельзя разглядеть. Их губит дым, – рассказывала Ламара, но говорила она, словно бы даже не думая о своих словах, голос её звучал отстраненно. – А ещё есть маленькие…похожие на червяков маленькие духи огня, они веселые, но очень жгут кожу, когда была война между пантеоном Земли и пантеоном Огня…
Она снова осеклась, медленно взглянула на меня:
–Ты не такая, – произнесла она вдруг, – ты ходишь у воды, ты ходишь к воде, но боишься её. И я тебя выбрала… почему?
–К тебе вопрос, – я пожала плечами, – Ламара, вода манит меня, но она холодная и жуткая.
–Я тоже жуткая? – она вдруг улыбнулась, обнажая мелкий ряд островатых зубов.
–Нет, не знаю, – я действительно не знала, – и жуткая, и нет.
–Вы губите наш мир, но боитесь нас? Это интересно! – русалка грациозно склонила голову, и волосы змеисто скользнули, закрывая часть ее лица.
–Я никого не гублю! – в отчаянии закричала я, но Ламара уже оттолкнулась руками от берега и исчезла в воде.
***
А по ночам я тонула. Кажется, нельзя было уже представить ситуацию, в которой я бы не тонула. Я плыла на корабле – он шел на дно, я вдруг плавала – появлялись руки и тянули меня на самое дно. Я тонула, задыхалась, ненавидела сон, боялась спать и обходилась лишь дремотой, погружаясь в странный изумрудный свет.
А в том свете звучал шепот Ламары – шепот, рассказывающий о пене морской, о богине, что плачет жемчугом, об утопленниках, чьи тела сплетены из серебряного света.
–Мы можем поменяться судьбою, – как-то сказала Ламара вместо приветствия, – я могу ступить на сушу, а ты можешь пойти на дно.
–О чём ты говоришь? – вода пугала меня, завораживала, конечно, но мысль о том, что я могу провести в воде все время, что мне осталось, была страшнее.
–Это не больно, – Ламара сама переплела свои пальцы с моими и легонько потянула на себя, – ты не пожалеешь. У нас есть жемчужный свет, у нас на дне лежат кристаллы, а вечный блеск луны закрывает наш мир. У нас изумрудная вода и бриз ласкает души…мы поем свои песни у печальных огней, мы сопровождаем мертвых и мы возвращаем тебя в наше царство…
–Пусти…- попыталась прошептать я, но тело изменило мне и, как будто бы ничего не весило, рухнуло в воду, и рот, распахнутый в немом, в последнем крике, наполнился водою, мне показалось, что я падаю в сон, из которого уж не дано
