НАВЬ.
ОСВОБОЖДЕНИЕ ПЕРУНА.
Ход был довольно широк и светел. На стенах и потолке его горели маленькие зелёные блуждающие огоньки. Словно огни болотной лядины, они гасли в одном месте и появлялись в другом, оставляя на стенах медленно тускнеющие пятна. Проходя мимо, Кий протянул к одному из них руку, огонёк оказался совершенно холодным. Но вот по сторонам потянулись заросли колючих растений, похожих на дедовник, и вскоре путники вышли на открытое пространство, очаровывающее своей потусторонней таинственной красотой. Всё так же, среди деревьев и кустарников необычного вида, мелькали тут и там зелёные огоньки, создавая причудливые картины. Откуда-то (Кий не ориентировался в этом мире), сквозь нависшие над самой головой серо-коричневые тучи, пробивались розовато-красные лучи будто уходящего в мир иной Сотворя. Вокруг, насколько хватало взгляда, было каменистое плато, а за ним, вдали виднелось нечто чёрное, разливанное. По краю плато тысячами змей переплетались корни растений, а сами растения, с зеленовато-бурого цвета листьями и шишковатыми цветами наверху, тянулись к низкому небу, источая дурманящий, приторно-сладкий аромат.
- Как вы думаете, что это такое, вон там, впереди? – спросил Кий.
- Должно быть, это море Мрака. Вперёд, друзья! – Радогост вскочил на коня.
- Постой, а как же Белый Царик? Белогривому будет тяжело нести двоих, - возмущённо крикнул вслед ему Кий.
- Мне не нужен конь.
Белый Царик достал нож, воткнул его в землю, отошёл, примерился и перекинулся через него, сделав грациозный кувырок в воздухе. Потом он вытащил нож из земли, вставил в ножны и вдруг, изогнув спину, упал на четвереньки. Кий с удивление наблюдал за странными действиями здоровяка, лицо которого вытянулось, превратившись в звериную морду, а тело стало с необыкновенной скоростью обрастать белой шерстью. Перед Кием стоял огромный волкодлак – повелитель волков-оборотней. Так вот кто привиделся Кию в зерцале Мерцановом, вот кто должен стать третьим в их борьбе с чёрной напастью. Белый волк завыл, словно подтверждая его мысли, и огромными прыжками, помчался к морю Мрака. Кий дёрнул поводья и стал догонять друзей.
Дорога была каменистой, но цоканье копыт приглушал тяжёлый воздух исподнего мира. Друзья были уже далеко, и, чтобы догнать их, Кий попытался поднять Белогривого в небо. Жеребец нелепо замахал крыльями, словно разучившись летать, и, тяжело опустившись на земли исподнего мира, трусцой направился к морю. От этого Кий отстал ещё больше.
Когда он добрался до берега, друзья его пытались сдвинуть с места обшарпаный, внушительных размеров чёлн. Непроницаемо чёрные волны тяжело накатывали на каменистый берег, и отбегали не оставляя после себя луж. Кий спешился и пришёл друзьям на помощь. Но, как ни старались они, чёлн не двинулся и на локоть, словно прирос к камням.
- Всё, отдыхаем. - Радогост уселся, прислонившись спиной к камню. Волкодлак, который снова был человеком, улёгся меж двух камней, подложив под голову руки. Кий, потоптавшись, уселся между ними.
- Что будем делать? – спросил он.
- Ждать. – Найдён устроился поудобнее.
- Чего ждать? – Кию нетерпелось вступить в бой с силами зла.
- Ни чего, а кого. Перевозчика. Накормил бы ты Кий, лошадей.
- Чем это я их накормлю? – Кий широко развёл руки. - Чем здесь можно накормить?
- А ты в суму-то загляни.
Кий раскрыл суму Егишны, в ней была обыкновенная вода, но как же кстати была она в этой насыщенной тяжёлыми испарениями атмосфере. Лошади, почуяв воду, потянулись к нему, требуя своей доли. Напоив их, Кий закрыл и вновь открыл суму. Она оказалась наполнена овсом. Егишна позаботилась обо всём. Вернее, она позаботилась о лошадях. Сколько бы потом Кий ни открывал суму, в ней были или овёс, или вода.
- Скажи, Белый Царик, почему ты сразу не сказал, что ты волкодлак?
- Люди ненавидят оборотней, а волки не любят людей. Каждое полнолуние народ моего племени превращается в волков. Я, конечно, мог бы спрятать твою любимую, но голодные волчата изобретательны, они всё равно нашли бы её и утолили свой голод.
- И всё племя горных людей превратилось бы в мертвелей, - закончил за него Радогост.
- Ну вот, теперь вы уже не пытаетесь украсть мой чёлн. Должно быть, поняли, что мои лодии меня только и слушаются.
Как и в первую их встречу, перевозчик сидел на высоком камне-останце, свесив вниз босые грязные ноги в рваных штанах, одна гача которых была закатана по колено.
- Перевозчик? Ну, наконец-то. Разве ты не должен был ждать нас здесь? – Радогост лениво потянулся, словно только что очнувшись ото сна.
- Ах, как я вас понимаю. Но, кумиров много, а я один и меня все и всегда ждут. Вот сейчас, – он поднял голову и, поставив ладонь козырьком над глазами, долго вглядывался в клубящиеся тучи, - ждёт меня юный Кумир Услад, ему хочется покататься по озеру Ирийскому с одной очень милой особой. Кажется, это…
- Готовь чёлн к плаванию. Ты должен отвезти нас к камню Алатырскому, – требовательно перебил его Радогост.
- Нет! Нет! Нет! Что вы! – замахал руками перевозчик. - Рад бы помочь, да не велено. Боги исподнего мира только и разрешают мне, что в страну навью ходить.
Он приложил палец к губам и стал усиленно подмигивать и кивать головой, показывая, что нужно отойти. Они устроились на ровной площадке, и перевозчик таинственно зашептал:
- Здесь все и всё слышат. Море слышит, и камни слышат, а потом всё рассказывают Богу Чёрному. Попробую я вас отвезти к камню тому Алатырскому, но не говорите об этом вслух, особенно когда мы взойдём на чёлн.
Он пару раз хитренько подмигнул и вдруг громко сказал:
- Эх, пожевать бы чего.
- А и правда, Кий, не пора ли перекусить?
- Ну, пора, так пора.
Кий вновь открыл суму и высыпал на камень небольшую кучку овса.
- Ешьте, - ехидненько сказал он.
- Эх-хе-хе! Вот горе-витязи. Какое ж геройство на голодный желудок? Надо бы сначала набить мошну-то свою плотнее, а потом уж и геройствовать себе на здоровье. – Я вот… - Он почесал макушку и встал, не закончив мысли. - Ну, что сидите? Пора нам, пора.
Утлый чёлн отвалил от берега и, тяжело качаясь на зашипевшей недовольно волне, без руля и ветрил, пошёл во мрак моря, оставив по правую руку неяркое красновато-розовое свечение. Друзья тесной кучкой уселись на корме. Лошади, прижавшись друг другу, настороженно косили глазами на волну и нервно всхрапывали.
То ли от дурманного запаха, исходящего от странных растений, то ли от непроницаемой чёрноты волн, то ли от будоражащего воображение свечения, в душе Кия поднялась неясная тревога. Ожидание утомляло, хотелось действия. Кий встал и, подойдя к лошадям, погладил белую, сияющую внутренним светом гриву Ирийского коня.
- Нешто тоска задавила? – полюбопытствовал перевозчик. – Это всё море. Дух у него такой, испарения значит. А вот ежели капля чёрная из моря бездонного на тебя упадёт, так и вовсе мрачным ходить будешь, и сила, небом данная, уйдёт из тела, пока не сделаешь глотка одного чудесного напитка. Нате вот…
Он повернулся к Радогосту и кинул ему тряпицу из небелёной точи.
- Зачем мне это?
- Авось тело потешите и душа успокоится. Ты её рядышком-то расстели.
Радогост встряхнул тряпицу и небрежно кинул рядом, она сама собой разгладилась, и на ней появились те же необычные фрукты, что ели двое друзей на Горнем Ирие. Они были горкой сложены в середине скатерти.
- Что же ты раньше молчал, что скатерть самобранная у тебя есть? - нахмурившись, спросил Радогост.
- Ну, пошутил я немножко, подразнить вас захотел, простите уж. Скатерть-то вам оттуда передали, позаботились, значит. - Перевозчик многозначительно потыкал указательным перстом в небо. - Вы её как зеницу ока берегите, ибо кормиться здесь нечем.
Наевшись небесных плодов, друзья ими же накормили лошадей, которые с удовольствием ели сочные фрукты. Решив напоить животных, Кий открыл суму Егишны - она оказалась пуста.
- Ну вот, а я что говорил. Незаботливые вы, – хихикнул перевозчик, доставая откуда-то из воздуха бадью с водой. – Этого-то им надолго хватит.
Кий засунул несколько плодов в суму, решив, что запас лишним не будет. Кто знает, как судьба поворотится.
Далеко впереди, там, где смешались земля и небо, появилась маленькая белая точка, которая начала стремительно расти. Алатырский камень оказался намного больше, чем Кий его себе представлял. Это был небольшой остров с белыми пиками вершин. У скал, отвесно спускающихся к бездне морской, разгульно шумели волны. И оставалось-то всего-ничего – пристать к берегу заветному, но тут шутник перевозчик вспомнил, что ещё один наказ Ирийской Девы не выполнил. В его руке появились три маленьких прозрачных сосуда со светящейся внутри жидкостью. Он протянул их своим пассажирам и таинственно прошептал:
- Забыл я передать вам дар Девы светлой. Делайте из них по глотку единому, да не часто, ибо великие силы заключены в сих малых сосудах.
Кий пить не стал, страшась содержимого бутылочки. Он чувствовал внутри себя силу огромную и желание битвы и не хотел разрушать это кипение страстей. Напиток богов, под силу ли он простому смертному? Он аккуратно положил бутылочку в суму Егишны и, закрыв её, перекинул через плечо, заметив, что Белый Царик сделал то же самое.
- Пейте, - сказал Радогост. – Нам потребуются все силы наши, чтобы победить это чёрное зло.
Он открыл бутылочку и, сделав глоток, долго стоял с закрытыми глазами.
- Я вспомнил! Я всё вспомнил! - наконец громко выкрикнул он. – Это Амрит – напиток бессмертия.
- Тише, - зашипел перевозчик, - тебя услышат волны.
- Пусть слышат! – закричал Радогост. - Я сын Перуна и прекрасной Мерцаны, и я никого не боюсь!
Огромная волна ударилась о скалы, отскочила от них и, подхватив чёлн, нависая над ним чёрной мглой, понесла его в сторону от Алатырского камня. Белогривый заржал и, взмахнув крыльями, ринулся ввысь. Кий, пытаясь остановить его, схватился за гриву и понял, что они уже высоко в небе. Он попытался вскарабкаться на спину коня, а тот уже камнем падал вниз.
- Успокойся, спускайся на камень, - стал успокаивать Белогривого Кий. Жеребец с усилием взмахнул крыльями и опустился на самом краю камня, так что волна почти докатилась до его ног.
- Спаси нас, человек. Освободи из тяжкой неволи, – Зашуршали, зашелестели вокруг голоса. – Спаси нас, и мы сослужим тебе службу верную.
- Кто вы? – Кий огляделся. – Я не вижу вас.
- Мы ветры буйные, Буяновы дети. Заточил нас Чернобог внутри камня Алатырского. Разбей камень, освободи нас.
Кий вытащил из-за кушака брадву и, широко размахнувшись, ударил по белому камню. Топор со звоном отскочил от него, не оставив даже царапины, только искры разлетелись вокруг. Кий ударил ещё несколько раз, понимая всю тщетность своих усилий. Наконец при очередном ударе топорище треснуло и в руках у него остался небольшой обломок, а сама брадва, описав широкую дугу, упала в море Мрака. Кий оказался безоружным.
- Освободи нас, тяжко нам, воли хочется, простора, – горько сетовали на судьбу свою пленённые ветры.
- Подождите, я знаю, что нужно делать. Пойдём, мой добрый конь. Мы должны найти
