Облагораживание солдатской столовой одним только полом не ограничилось.
В силу традиции («Лучше перебдеть, чем недобдеть») и при участии полковой общественности в лице сердобольных гарнизонных дам, на столах и подоконниках возникли цветочные горшки с какой-то растительностью в них.
После энергичной беседы, состоявшейся накануне у особиста с начальником столовой в чине прапорщика и лейтенантом-начальником продовольственной службы, к обеду на всех столах появились в достаточном количестве литые алюминиевые бачки и «разводяги» (поварёшки), миски, кружки и ложки. Место в углу столовой рядом с окном раздачи заняли высокие баки для пищевых отходов.
На некоторых изделиях обнаружились штампы: «ИТУ №ХХХ», свидетельствующие об их принадлежности расположенной неподалёку колонии для особо опасных преступников. Эти штампы породили смутные подозрения в умах и на языках личного состава насчёт происхождения (а главное, продолжительности) привалившего алюминиевого достатка, поскольку схема поочерёдного заимствования друг у друга недостающего имущества во время всяческих комиссий-проверок широко практиковалась и среди подразделений полка. Но, как бы то ни было, после долгого перерыва отобедал личный состав с большим удовольствием, хоть рацион остался прежним.
Удовольствие от обеда несколько подпортила не до конца, как оказалось, решённая ночью проблема, которая заявила о себе неожиданно многоголосым крысиным писком.
Отопление всех зданий-сооружений гарнизона осуществлялось угольной котельной, от которой к зданиям и по периметру зданий под землёй были проложены трубы теплоцентрали в деревянных коробах. И, несмотря на то, что перед ночным побоищем были перекрыты все возможные пути отхода противника, немалое количество крыс благополучно избегло уготованной им участи по той простой причине, что постоянно обитали они в этих коробах, а в столовую наведывались лишь питаться, сбегаясь со всего гарнизона.
«Привычка – вторая натура», и когда поутру в соответствии с установившимся графиком прибыли они своим поредевшим поголовьем в подполье столовой, то первым делом принялись восстанавливать старые и прогрызать новые дыры-лазы.
Возмущению крыс не было предела, когда по завершении этой нелёгкой работы к обеду проникли они в столовую и вместо хлебной пирамиды обнаружили совершенно несъедобные металлические изделия.
Повторно привлекать «дембелей» к решению проблемы было бы неправильно во многих смыслах. Остальные категории военнослужащих ещё не достигли достаточного уровня мастерства, да и жаль было портить наведённую красоту. Применять химическое оружие в виде крысиного яда было весьма опасно, поскольку крысы сновали везде, в том числе, в пищеблоке и на столах. Поэтому решил комендант задействовать экологически чистые средства для борьбы с ними.
С этой целью отправился он в УАЗике на другой конец гарнизона, вышел за КПП и не поленился пройтись до дырки в деревянном заборе у натоптанной тропы, по которой многие поколения военнослужащих срочной службы втихаря наведывались в близлежащий посёлок по своим насущным житейским делам. И не ошибся в выборе места и времени.
Не прошло и получаса, как в устроенную им засаду угодили трое «дембелей» разведроты полка, которые беспечно направлялись в посёлок, чтобы забрать у поселковой швеи отданные ей на перешив «парадки» (брюки и китель парадно-выходной формы одежды). Комендант не только не стал их арестовывать, но и отпустил в посёлок, пообещав оставить инцидент без внимания, если каждый из них добудет на поселковой помойке по коту.
Через два часа разведчики предстали перед комендантом с покусанными и исцарапанными до крови руками, отрапортовали о выполнении задания и предъявили ему добытого "языка" - кошачью морду, торчащую из свёрнутого наподобие пелёнки и изодранного в клочья кителя «парадки».
Комендант усомнился было в выполнении задания в объёме, позволявшем простить всех троих нарушителей. Но когда один из разведчиков схватил за загривок и продемонстрировал ему добычу во всей красе – здоровенный рыжий и тощий котяра, злобно шипя, метнул в него заметные даже при дневном свете снопы зелёного огня из глаз, изогнулся дугой и попытался дотянуться каждой из своих когтистых лап до его носа, - все сомнения у коменданта тут же отпали.
Дав указание «дембелям» запереть где-нибудь кошака, ни в коем случае не кормить и ближе к ужину доставить в столовую, умиротворённый комендант стал наблюдать за появившимся на посадочном курсе двухмоторным турбовинтовым самолётом.
После того, как распознал в нём двухмоторный Ил-14, на котором обычно прилетало окружное начальство, перевёл он взгляд на взлётно-посадочную полосу … И остолбенел, увидев напоминающую своей одинаковостью муравьиную цепочку солдат, которая вопреки всем запретам тянулась поперёк лётного поля, а не по предусмотренной для этого объездной дороге.
Предыдущее подобное нарушение (когда этот же самый ИЛ-14 при посадке чуть не сбил колёсами шасси потерявшего всяческий страх лося) не только обошлось коменданту без порицания, но и обернулось даже выгодой в виде последующей организации охот на лосей и кабанов, на которые под видом проверок-комиссий зачастило высокое начальство.
Теперь же он физически ощутил, как скукоживается первый и сползает второй просвет на погонах, и шевелятся его майорские звёзды, готовясь рассыпаться каждая на четыре малые, капитанские.
