Председатель колхоза «Заря коммунизма», Николай Николаевич Карасев, стоял около здания правления колхоза и разговаривал с местным участковым милиционером. Предмет беседы был очень важным как для них обоих, так и для всего колхоза в целом, особенно для самой его несознательной части – парней и молодых мужиков.
С парнями то всё понятно, холостые ещё, некому их уму–разуму учить, а потому все, поголовно, дурные. А молодые мужики, тех уже есть кому жизни учить и человеков из них делать, женатые уже все, но один хрен, в задницах ихних продолжают марши героические играть, или доигрывать, а потому ума тоже ещё нет, но надежда на то, что он со временем появится, есть, хоть и слабая.
Предметом их важной во всех отношениях беседы служило то, что сейчас хоть июль на дворе, но всё равно, скоро осень. А раз осень, то из города опять пришлют помощников, ну чтобы помочь урожай собрать. Помощь–то, оно дело хорошее, вот только почему–то присылают таких помощников, что лучше бы совсем не присылали. Такое впечатление, что там, в городе, специально отбирают тех, которые подурнее, это те кто мужеского рода и пола и тех, кто повертлявее, эти пола и рода женского.
Вот по осени и начинается: девки, значит, что городские, что деревенские, глазки строят и кокетничают, а парни и мужики тоже, что те, что те, морды друг другу бьют. Вот такая вот картина до сих пор получалась и высока была вероятность, что и этой осенью получится.
Об этом и разговаривали председатель с участковым, а больше разговаривать–то было не о чем. Хлеба на полях росли и наливались сами собой, коровы паслись тоже сами собой. Правда доились при помощи доярок, но кто у нас, и у коров стало быть тоже, ищет лёгких путей? Ну а самогонка тоже гналась, и тоже не без помощи её гнавших.
Кстати о самогонке. В отличии от хлебов и крупного рогатого скота власть, в лице участкового и общественности, представлявшей из себя самых вредных, потому что непьющих деревенских жителей с ней боролась, но боролась безуспешно. Неизвестно почему, участковый и вредно–трезвая общественность никак не могли понять, что жизнь победить невозможно. Это как семечко какого–нибудь растения. Его хоть какой толщины асфальтом закатай, оно всё равное к солнышку дорогу найдёт…
В остальном жизнь, как колхозная, так и деревенская, была тихой, мирной и возможно, что даже скучной.
– Мать–перемать! – участковый аж присел от удивления. – Николаич, смотри!
– Ни, блям–блям себе! – поддержал участкового председатель. – Что это?!
– А хрен его знает что это!
Все дело в том, что колхозно–деревенская власть увидела в небе здоровенный парашют и к нему что–то прицепленное. То, что парашют большой было ясно несмотря на расстояние, вернее будет сказать, чувствовалось, что большой.
– Не иначе кошисты шпионов забросили! – сделал вывод участковый. – В район надо звонить, чтобы подкрепление прислали.
– Какой нахрен район! – председателю конечно тоже хотелось всю ответственность свалить на районное начальство.
Но пока они будут соображать, потом звонить начальству что повыше, а то будет звонить своему начальству, пока будут собираться и ехать шпионы разбегутся в разные стороны, ищи их потом, свищи…
– Сами возьмём! До него километра три–четыре, не больше, успеем. Ты, Боря, – так звали участкового.– беги в мастерские, пару мужиков возьми. У тебя пистолет с собой?
– Нее, дома лежит. Тяжёлый он, только мешается.
– Мать–перемать! – председатель махнул рукой. – Ладно, так справимся. Давай, беги за мужиками!
Участковый, несмотря на возраст и всю важность служебного положения, побежал к мастерским, которые находились неподалёку…
– Ну сука! – председатель смотрел на парашют и получается что заклинал его самыми страшными заклинаниями, правда он не считал их таковыми. – Кошисты, блям–блям–блям! Да чтоб у вас, то что в штанах на лбу выросло! Щас мы вас, никуда не денетесь!
Тем временем парашют и то, что к нему было прицеплено не подозревали о готовящемся для них женском половом органе, если произнести это слово в мужском роде, и продолжали плавно спускаться на землю.
Участковый вернулся в сопровождении двух не щуплого вида мужиков. Мужики те были деревенскими механиками, трактора и прочую всякую технику ремонтировали, а потому были одеты в спецовки и с ног до головы перемазаны машинным маслом, и ещё чем–то механическим.
В руках каждый из них держал по гаечному ключу, причём ключи эти были таких размеров, что не сразу и сообразишь, чего ими откручивают? С гаечными ключами в руках и перемазанные машинным маслом они были очень похожи на каких–нибудь спецназовцев из фантастических войн и без сомнения кошистским шпионам должны были понравиться.
– Поехали!– скомандовал председатель.
Все погрузились в председательский УАЗик и тот, видимо вспомнив что является хоть и далёким, но все–таки родственником гоночного болида сорвался с места.
Ехать-то было всего ничего, но дорога, вернее её качество, вернее, отсутствие такового, воспетая всеми кому не лень, принялась за дело. За эти три–четыре километра ей предстояло по максимуму разболтать, а лучше всего, переломать все железки в УАЗике и вытрясти душу из его пассажиров. Но внимания на это никто не обращал. Сейчас самым главным был парашют и кошистские шпионы под ним, это самое главное. А ещё главнее было то, что их надо было схватить пока не опомнились, тёпленькими.
***
Парашют сам собой отцепился и спускаемый аппарат стукнувшись о землю, неподвижно застыл, приехали значит.
Наблюдать посадку–то наблюдали: радары, самолёты, вертолёты, короче, кто как мог следили за тем куда он, спускаемый аппарат, упадёт, чтобы скорее оказаться рядом и в случае чего помочь, мало ли что.
Но всё прошло очень даже хорошо, помощь, как спускаемому аппарату, так и Никите Сергеевичу не требовалась.
Никита Сергеевич отстегнулся–расшнуровался и открыл входной люк. Проделал он это без каких–либо затруднений, на автомате, потому что во время подготовки к полёту проделывал это сотни, если не тысячи раз.
Выбравшись наружу Никита Сергеевич к своему огорчению обнаружил, что приземлился на ржаное поле. Единственное, что утешало так это то, что приземлился он на краю поля. Метрах в пятидесяти виднелась дорога за которой было тоже поле, только ничем незасеянное плавно переходившее в заросли кустарника, а тот в свою очередь плавно превращался в лес.
«Эх, жаль! Чуть–чуть не дотянул! – вздохнул Никита Сергеевич. – Сейчас прилетят, потопчут всё. Хорошо, что не на середине поля приземлился. Тогда считай, поля нет, всё бы вытоптали».
Непонятно почему так сокрушался Никита Сергеевич. Может быть потому, что как руководитель государства много внимания уделял сельскому хозяйству и был частым гостем в колхозах и совхозах по всей стране, а может быть потому что просто как любой нормальный человек, бережно относился к чужому труду, а уж к хлебу тем более.
Сорвав несколько колосьев Никита Сергеевич, не иначе как по привычке, принялся растирать их, ну чтобы посмотреть, как зерно наливается и так далее. Это было ему гораздо привычнее, а может быть и ближе, поэтому он как бы и забыл, что только–только вернулся из космоса.
Оно всегда так бывает, отвлечётся человек от суровой действительности, займётся тем что ему и сердцу его ближе и роднее, так нет, обязательно найдётся тот, кто напомнит ему об этой самой действительности.
Вертолётов пока что не было, даже не было слышно, но свято место пусто не бывает – весь в клубах пыли на дороге появился УАЗик.
Никита Сергеевич подумал было, что это приехала первая группа спасателей: «Придумают же! Кого спасать то! Жив–здоров я! – усмехнулся Никита Сергеевич».
Но не тут то было! Из УАЗика выскочили четыре мужика: один из них в милицейской форме, двое, такое впечатление, только что из ада сбежали, а третий более–менее нормального вида, и со всех ног бросились к Никите Сергеевичу.
– Стой шпион проклятый! Руки вверх! Стрелять буду! – заорал милиционер, а те кто якобы из ада сбежал как бы в подтверждение всей серьёзности момента подняли над головами свои могучие гаечные ключи.
«Не иначе как за шпиона приняли…», – подумал Никита Сергеевич и крикнул:
– Я тебе сейчас так стрельну, что стрелялку потеряешь!– и пояснил, где именно он её потеряет. – Лучше помогите шлем снять.
Участковый Борис на такое полное неуважение к его должности заявление обиделся. Правда обиделся он не на это, а на то что героический захват кошитского шпиона, а вместе с ним повышение по службе и орден, летели если и не псу под хвост, то приблизительно в том направлении.
Перед охотниками за шпионами стоял неизвестно во что одетый, небольшого роста мужик. Мало того, мужик этот говорил на их языке, говорил он теми словами, которые без сомнения являются государственной тайной, потому что доступны и поддаются только тем, кто родился в этой стране.
Подойдя поближе они увидели, на похожем на мотоциклетный шлеме написано: «С.С.С.Р». То что на шлеме написано, хоть и сокращённо, название их страны, а владелец этого шлема ещё и матом на языке этой страны ругается говорило только об одном – наш!
***
– Помогите товарищу шлем снять. – а вот председатель вовсе не расстроился из–за того, что шпион не шпионом оказался.
Если бы он оказался шпионом, то замучили бы. Понаехало бы разное начальство и начало бы душу вынимать: что, да как, да почему? И послать не пошлёшь, начальство всё–таки. А если не пошлёшь, тогда кто и когда хозяйством заниматься будет? За план-то спросят, а на шпионов у председателя плана никакого не было.
Колхозники–механики на этот счёт думали вообще по–своему. Они воспринимали происходящее как приключение, о котором ещё долго можно будет рассказывать, причём рассказывать где угодно и сколько угодно. То что они стали свидетелями и участниками чего–то необычного и может быть даже великого, они поняли, так что считай, «Волгу» в лотерею выиграли.
Только вот председатель рано успокоился, а участковый рано разочаровался. Когда механики помогли незнакомцу снять с головы шлем (железки, они и есть железки, ничего сложного), что председатель, что участковый, да и механики тоже, обалдели так, как никогда не обалдевали до этого и, к бабке не ходи, не будут обалдевать в будущем.
Перед ними стоял сам Никита Сергеевич Хрущёв, только костюмчик какой–то не такой, странный.
– Ну что, за шпиона меня приняли? – весело спросил Никита Сергеевич. – По всякому меня называли и называют, а вот шпионом ни разу, вы первые, поздравляю!
– Никита Сергеевич… – было уже то хорошо, что председатель мог говорить вообще, неважно о чём. – Как! Откуда!? Вы! Здесь!
– Оттуда. – Никита Сергеевич продолжал веселиться и показал рукой в небо.– Из космоса.
– Так туда же не летают, – чуть ли не прошептал председатель и добавил. – люди не летают.
– Уже летают, – уточнил Никита Сергеевич.– вот я летал, и как видите, прилетел.
– Ну и как там? – спросил один из механиков.
– Красиво. Я там на плёнку всё заснял. Скоро в кино покажут, увидите.
Все, и Никита Сергеевич, помаленьку приходили в себя, каждый от своего разумеется.
– А ты, стало быть, кто будешь? – спросил Никита Сергеевич председателя. Оно понятно,
