Этим я как бы хочу сказать, что буквально уже через одну-две-три секунды, с этой ночью нам станет всё ясно и понятно.
И она тут же получит своё новое название - шторм.
И поэтому, глядя на эту ночь уже как на шторм, а как любая природная аномалия, он естественно завораживает, то достаточно быстро становится понятно, что эта ночь, вместе со всеми своим изысками, вполне сможет нас не только напугать, или скажем - сильно шокировать, а ещё и то, что ей под силу, и удивлять, и возможно даже ставить в тупик своей, типа бурной, а может и неуёмной фантазией.
Так как довольно очевидно был виден намёк на то, что в её запасе имеется ещё довольно широкий диапазон возможностей для демонстрации своей природной силы, и что сегодня здесь всё будет ещё гораздо запутаннее, и гораздо интереснее, чем думалось, и предполагалось в первые секунды.
Поскольку прямо на глазах, и природные и человеческие составляющие этой ночи, напрямую переплетаясь между собой, а затем, намертво завязавшись, дико «веселятся» в одном общем котле, и что всё это неспроста, и что это всё происходит для чего-то, и что у этого шторма точно есть какой-то смысл или сюжет и что здесь уже ничего нельзя ни переделать, ни изменить.
Так как у этого шторма сейчас получается абсолютно всё, что только он может пожелать себе, и с каждым часом безудержно от этого наглея, он становится всё сильнее и агрессивнее.
И будто бы уже весь Океан сейчас полностью находится в руках у взбесившейся, и окончательно разгулявшейся атмосферы, и в своём бесконечном бешенстве, и безрассудстве, столкнувшиеся воздушные потоки безудержно гоняются друг за другом, и легко заставляют подвластную им воду, сломя голову, носиться по кругу "десятиэтажными" волнами, которые в свою очередь, двигаясь абсолютно бесконечной чередой, и возникая как будто бы из неоткуда, раз за разом, как приведения, внезапно появляются уже готовыми, и нереально высоченными, водяными горами, и тут же встают стеной друг перед другом.
И совершенно не давая никому, и ничему опомниться, эти горы бешенной воды стремительно напирают отовсюду вал за валом, и сразу же показывают всему миру всю свою необъятно-гигантскую океанскую мощь, и стена за стеной, с размаху сталкиваются со всех сил между собой, безжалостно терзая, и повсеместно избивая друг друга своей бурлящей агрессией, и своими не мыслимыми массами.
А брызги и капли всех калибров, вместе с кусками и кусочками волн любых размеров, отовсюду и везде, летят сплошной стеной и наотмашь, и как картечью, жёстко и зло лупят друг дружку и всё остальное, что только может быть сейчас вокруг них.
И всё это по непреклонной воле безраздельно распоряжающегося всем этим океанским кошмаром невероятнейшей силы ветра, а сказать точнее - не только распоряжающегося, но, и создающего всё это безумие, сверх оглушительно ревущего, фантастически необузданного урагана, ежесекундно сметающего сейчас всё, и вся на своём пути, который, не останавливаясь ни на секунду, дует, и дует всё сильнее, и сильнее, и с не мыслимой скоростью во все стороны сразу, безжалостно разрывает всё на своём пути на части, и расшвыривает по сторонам всё, что только можно разорвать, или швырнуть.
И непрерывно наращивая темп, и взвинчивая до предела свою скорость, этот ветер, без всякого намёка на затишье, сохраняется так уже почти что бесконечными часами, давно уже слившимися в своём однообразии в один-единственный, бесконечный час, и наслаждаясь своей безудержной, и нарастающей динамикой, не напрягаясь, и словно в шутку, продолжает тысячами, и тысячами сталкивать, и сталкивать обезумевшие вконец волны между собой, порождая, и порождая, всё новые, и новые водяные небоскрёбы.
И совершенно естественно, что в придачу к этому всему, общую картину этого шторма дополняет беспрерывно льющийся сплошной стеной сверху, абсолютно небывалый, проливной дождь.
Который, если можно так сказать - создавал собой как бы ещё одну палитру всей этой ненастной погоды и визуально, по-своему, как бы даже украшал это абсолютно неотвратимое и непредсказуемое природное варварство.
И который, по своей сути, был даже не дождь, а зрительно сливающийся с океаном небесный ливень, со своими бесконечными, дождевыми потоками, которые с каждым часом только усиливаются, и усиливаются, прибавляя, и прибавляя собой высоту, и без того громадным океанским волнам, нисколько при этом не уступая этим волнам в количестве льющейся, и мечущейся туда-сюда воды.
И со временем, усилившись до предела, этот ливень, абсолютно полностью, и до последнего сантиметра, заполняет собой всё оставшееся пространство между небом, и океаном.
И темнота.
И не просто - темнота, а кромешная, и абсолютно непроглядная, жуткая мгла, сеющая, и нагнетающая сама собой панику в любой человеческой психике, и легко доводящая до истерики полной потерей любых пространственных ориентиров, и возможности видеть смертельную опасность.
Потому что ни звёзд, ни Луны на небе, таких обязательных и привычных для любой другой ночи, здесь сейчас нет.
На самом деле они, конечно же, где-то всё же есть.
Но именно здесь и именно сейчас, над этим штормом, они полностью скрыты от глаз чёрными и абсолютно непроницаемыми, низкими грозовыми тучами.
И поэтому небо, и всё что между ним, и океаном, здесь, и сейчас, освещается только скоротечными, но тем не менее, сверх ослепительными вспышками от хаотически перемещающихся, и нескончаемых, ярко-хвостатых молний, неожиданно взрывающихся с разных сторон длинными, трескуче-сверкающими потоками электрического света, и которые тут же, и со всего маху, вонзаются в воющий, и кипящий под ними океан, успевая показывать его в этом непроглядном ужасе стихии лишь небольшими, и небывало-сюрреалистическими фрагментами.
Ну и конечно же, вдобавок ко всему этому, и что совершенно естественно и обязательно, сразу же в след за этими молниями, в роли совершенно неподражаемого, небесного хозяина, над океаном носится, не замолкая, сверх оглушительно-объёмный и можно даже сказать - космический, дважды супер-супер гром.
Который, лихо бравируя своим непостижимым глобализмом и пугая всё и вся своими, совершенно необъяснимыми по масштабу низко тональными вибрациями, абсолютно полностью, до самого-самого основания, разрушает и порабощает страхом любое человеческое воображение.
Ну и конечно же, именно здесь и именно сейчас, и именно когда в одном месте и в одно время встретились все неблагоприятные океанские обстоятельства, по идее и должно случиться именно то, что само собой подразумевалось с самого начала моего рассказа и чему, собственно говоря, и положено случиться, как по закону жанра, так и по всем другим законам мироздания тоже.
Я о том, что именно в такие аномальные моменты и именно в таких невероятных и совсем неподходящих для встреч ситуациях, обычно в самом центре всего этого океанского несчастья, среди и промеж небоскрёбов из волн и дождя, содрогаясь от ветра и оглушительных раскатов и перекатов грома, то появляясь, то опять исчезая как поплавки на несколько мгновений, обязательно должны оказаться и в дальнейшем впечатляюще проявиться, а пока - то и дело фрагментально мелькать в свете молний "недалеко" друг от друга хотя бы два, терпящих серьёзное бедствие, разномасштабных океанских судна.
Впрочем, в некоторых случаях, которые попроще, судьба вполне может ограничиться и одним несчастным кораблём.
Хотя, как знать, у Океана каждый раз свои правила, да и данный случай явно не из простых.
Но как я и предполагал, так оно и случилось - в этот раз, попавших в шторм кораблей было два.
И одно из них - это, конечно же, ультрасовременный круизный лайнер, типа транс-атлантик-сервис-пассажир, огромный, и белый, многопалубный, и нарядный, но уже с окончательно разорёнными штормом прогулочными палубами и переломано гнутыми, декоративными конструкциями на них.
Другое же судно было заметно попроще и оно, соответственно, раз в десять короче пассажирского и во столько раз, примерно, ниже его.
Во время вспышек молний, иногда даже успевалось рассмотреть, что это откровенно старенький, но всё ещё крепкий, небольшой рыболовецкий сейнер.
Очень скромный и однопалубный.
С тремя, одиноко торчащими и искорёженными остатками разгрузочно-погрузочных мачт и уже без какого-либо такелажа по всей своей длине.
Но с как бы целыми до сих пор ютом, баком и рулевой рубкой, и который, в свете самых близких к нему молний, смотрелся выкрашенным, скорее всего, в ярко-синий цвет.
Оба этих судна уже несколько часов подряд терпят бедствие и совершенно неуправляемы, хотя уже испробовали все возможные и невозможные варианты, но всё равно так и не нашли, что можно реально противопоставить шторму.
И оба эти судна, хоть, и не сдавшись, но уже несколько часов как с отчаянием признавали свою полную беспомощность.
Они с надеждой доверились своей судьбе и просто старались остаться на плаву.
А никем неуправляемая и взбунтовавшаяся против всех океанская стихия, без меры ощущающая сейчас свою безграничную власть над ними обоими, но при этом, как бы играя с ними и куражась, одинаково легко и совершенно произвольно швыряет оба эти судна во все стороны, топит их и подбрасывает вверх так, как этого сейчас хотят сошедшие с ума, солёные океанские волны, непостижимые в своих размерах и в своей колоссальной силе.
Однако, как и положено в подобных историях /закон жанра/, но рано или поздно всё равно становится понятно, что при всей своей хаотичности и непредсказуемости в выборе курса, эти два, такие разные корабля, а правильнее сказать - судна, самым естественным образом несёт навстречу друг к другу.
Даже более того, они ведут себя так, словно они намагниченные и как это обычно бывает во сне - совершенно необъяснимым образом и не взирая ни на что, сквозь волны и ветер, и не иначе как ведомые самым высшим, океанским провидением, эти корабли, медленно, но неотвратимо притягиваются навстречу друг к другу.
И в конце концов, через какое-то время они сближаются уже настолько, что освещаемые раз за разом ослепительно-яркими вспышками от бесчисленных молний, стали почти отчётливо видеть друг друга.
И с каждой новой секундой, расстояние между ними катастрофически тает, и исчезает прямо на глазах.
И вот они уже почти встречаются!
Между ними уже остаётся всего-ничего - метров пятьдесят-шестьдесят, может семьдесят, но не больше!
И конечно же, именно к этому времени, и именно в этот момент созревает, и происходит именно та роковАя, но всё же вполне закономерная случайность, которая обычно, и происходит именно в таких роковЫх ситуациях.
И согласно этой закономерности случайностей - большое, и современное пассажирское судно, как оборвавшийся лифт, за одно мимолётное мгновение, всем своим корпусом срывается вниз с огромной океанской волны, и со всего маху, стремительно как в пропасть, падает в бесконечно-глубокую, солёную океанскую бездну.
