Хрестинья и её дочь Марфа

            В конце июня у меня в рабочем графике образовались свободные дни, и я немедленно ими воспользовалась.
          Решила поехать на неделю в Сочи отдохнуть.
И вот я уже в купе новосибирского поезда. Моей попутчицей стала женщина примерно моих лет, назвавшаяся Таней. Она была из Омска. И как бывает при встрече в поезде, мы быстро разговорились, нашлись общие темы. И уже через минуту создалось  впечатление, что мы давно знакомы, чуть ли не родственники.
          – Вот смотрю на ваши бескрайние степи и сравниваю с природой Западной Сибири, там, где я родилась, – начала Таня, –  и думаю, что никогда бы не покинула своих мест. Здесь в Сибири мои корни, где жили моя бабушка, дедушка, мама, здесь их могилки, которые мы посещаем и ухаживаем за ними. Бабушку звали Хрестинья, а маму – Марфа.
          –  О, как интересно, мою маму тоже звали – Марфою. Расскажи о своих, –  попросила я и приготовилась слушать.
          – В селе Истошино, Бердюжинского района Тюменской губернии в январе 1903 года родилась девочка и назвали её Хрестиньей. Родители ждали мальчика, в семье было уже две девочки и парень, ой как нужен был. Но, что дано природой, ничего не поделаешь. Родители очень любили своих детей и не роптали на судьбу. Потом  у них ещё родится девочка.
          Мама Хрестиньи занималась знахарством, лечила людей и животных, занималась предсказаниями. Летом она собирала травы, знала от чего они помогают и что лечат, готовила снадобья. Ещё у моей прабабушки был дар убеждения. Она могла помочь человеку, пришедшему к ней со своей болью, горем, успокоить. Человеку становилось легче, он уже знал, что делать. В благодарность приносили в семью прабабушки продукты питания, мануфактуру, всё, что люди могли дать, тем и жили. Да ещё в каждой семье держали домашних животных, но что было у них, не знаю.
          Знания ведуньи не передались моей бабушке Хрестьи по наследству, зато её природа одарила звонким, певучим голосом  и любовью к народной песне.
          В это время по вагону прошел проводник, предлагающий вечернего чаю. Пассажиры засуетились. Мы  достали бутерброды и кружки для чая.
Легко поужинав, и, выпив чай, Таня продолжила рассказ.
          – Во время работы в поле, на отдыхе на завалинке бабушка много пела и её голосок был слышен в округе.
          Пареньку из соседней деревни Даниле приглянулась  бабушка, запала в сердце и душу, и по его просьбе родители засватали бабушку.
          Так появилась семья у бабушки Хрестиньи.  Революция 1917года не сразу дошла до Сибири. Люди как работали, так и продолжали, жили своей жизнью. Данила был мастеровым парнем. С отцом они поставили баню, в которой он организовал пимокатню.
          –  А что такое пимокатня? Впервые слышу такое слово, –  спросила я.
          – У нас в Сибири климат континентальный, зимой очень холодно,  летом жарко. А бы в чем зимой не походишь. Для зимней обуви делали валенки, то есть их катали. Это трудоемкая работа. Для валенок использовали овечью шерсть. Сначала её нужно хорошо выстирать в горячей воде, чтобы она стала без жира и запаха, грязи. После этого шерсть требушили, чтобы она напитывалась воздухом, была мягкой,  складывали её слоями и катали специальными,  деревянными брусками. Вначале получался войлок, который накладывали на колодки нужного размера. Потом снова парили, катали и  сушили.
          Хозяйство у бабушки и дедушки было большое. Корова, телята, овцы, куры. Валенки, которые катал дедушка, имели спрос, поэтому пригласили в помощь работницу. В  1924году в молодой семье родился сын Афанасий, мой дядя Афоня, но я его видела только на фото. В 1927 году родилась моя мама, её назвали Марфою. К работнице дедушка и бабушка относились с теплом, сажали вместе с собой за стол, платили за работу.
          Так бы и жили хорошо, но пришла коллективизация, которая сломала судьбы многих людей.
          В их деревне началось раскулачивание, под этот пресс попал и Данила. Отобрали всё хозяйство. Данилу, как и других зажиточных людей, сослали незнамо куда, а бабушку с детьми не тронули. Трудные настали для бабушки годы, поднять и вырастить детей. И вот однажды, сколько времени прошло с момента высылки, не знаю, бабушка поздней ночью услышала, что кто-то в окошко поскрёбся. Она вышла в сенцы и о, радость! Это был Данила. Он сбежал с поселения. Как далеко поселение находилось, не знаю, разговора об этом не велось.
          Так Данила оказался на нелегальном положении. С наступлением дня он спускался в подпол, а вечером поднимался в дом, где играл с детьми. Марфу он подкидывал под потолок и она заливисто смеялась от счастья. Но дети не понимали, почему их папа, с наступлением дня уходит в подпол, а вечером – появляется в доме. Недолго длилось это счастье, мир «не без добрых людей», которые сообщили куда надо. Поздно ночью за Даниилом пришли, скрутили руки и увели. Горько заплакала Хрестинья, плакали вместе с ней и дети.
          Однажды вечером соседка шла домой со станции и на железнодорожных путях увидела белый листок и подняла его. Это было письмо от Данилы. Она принесла его бабушке. С волнением бабушка прочитала письмо.      Он писал:
          «Здравствуй, моя ненаглядная Хрестиньюшка! Деточки мои, Афоня и Марфушка! Суда надо мной ещё не было, но везут меня далеко на север, не знаю куда. Свидимся ли ещё – не знаю. Береги деток, моя любимая жёнушка. Прости меня, что такая нескладная, неудачная жизнь получилась. Прощайте, мои дорогие. Целую вас несчётно раз».
          Тысячу раз читала это письмо бабушка, поливая его горючими слезами, но жить – то, поднимать детей, надо. Писем и сведений о Даниле бабушке не поступало.
Куда увезли его, бабушка  так не смогла добиться от властей.
          За окном стемнело и видно, что Таня устала от воспоминаний. Я спросила у неё, где она будет останавливаться в Сочи, на что она сказала, что жилье будет искать по приезду, адреса у неё нет. Я предложила Тане остановиться у моей знакомой, так как я должна была приехать с подругой, но та в последний момент отказалась. Таня согласилась, и мы спокойно уснули.
          Рано утром мы вышли из поезда на платформе Сочи. С востока поднималось яркое солнышко, а небо выглядело чистым, небесно- голубым, без единого облачка.
          – Хорошая будет сегодня погода, –  сказала я.
Мы спустились по лестнице на привокзальную площадь, где женщины встречали приезжающих, предлагая жилье отдыхающим.
          –  Нам не нужно, – ответила я настойчивой женщине и мы перешли через дорогу на остановку, чтобы подождать маршрутку.
Минут через 20 вышли на Курортном проспекте и прошли к домам частного сектора.
          – Здесь недалеко, –  сказала я Тане. Через пять минут мы звонили в дверь знакомой Лидии Ивановне, которая уже ждала нас.
          Поздоровавшись, я представила подругу Таню.  Лидия Ивановна отвела нас в комнату, где всю было готово к нашей встрече. Мы стали распаковывать вещи, а Таня первой приняла душ  с дороги, а потом и я.  Лидию Ивановну, любительницу вяленой рыбки, я угостила  донским лещём.
          – Девочки, я приготовила вам легкий завтрак, поешьте, а потом каждый по своим делам, –  сказала хозяйка, вручая мне запасной ключ.
          Собрав пляжные сумки, надев майки и шорты, мы не спеша пошли к морю, наслаждаясь тонким ароматом цветов, запахом моря.
          Поскольку я ранее была здесь, привела Таню к пляжу перед гостиницей «Жемчужина». Мы взяли лежаки и стали загорать. Был 10-тый час и почти никто не купался. Когда солнышко поднялось повыше, и люди осмелели, мы тоже пошли купаться. Вода показалась нам обжигающей, но потом привыкли и с удовольствием поплавали. Время незаметно пролетело, пора было подумать об обеде. В кафе мы поели и пошли домой, где, недолго думая, уснули. Около 3-х часов  снова пошли на море. А, возвращаясь домой, зашли в пятерочку и купили каш и молока. Это у нас был ужин в этот и другие вечера.
Вот так каждый день мы ходили на море, смеясь, что ходим как на работу.
          Время летело незаметно, иногда по вечерам  гуляли по набережной. Сходили в Ботанический сад, на ривьеру, к поющим фонтанам.
          Наши тела покрывались легким загаром.
А однажды, выйдя из дома, и, посмотрев на хмурящиеся серое небо, поняли, что море, наверное, бушует.
Когда мы пришли на пляж, море было беспокойным, грязным и мы вернулись домой на квартиру.
          Мне хотелось услышать продолжение Таниного  рассказа о судьбе бабушки,  мамы и попросила её об этом.
          Мы выпили чай, съели печенье и, удобно усевшись в кресла, укрылись пледами. Таня начала рассказывать.
          – Прошло более 10 лет, жизнь выравнивалась, дети подрастали. Афоня –  парень хоть куда, да и Марфа, моя мама заневестилась. Курносенькая, смешливая, веселого нрава, с густыми темно-русыми волосами, сплетенными в косу и уложенные корзинкой, она походила на свою маму, привлекала женихов.
          Жить бы да жить, но пришла большая беда.
Вставай, страна огромная, на смертный бой, на защиту своей Отчизны!
          Что пережили люди в те лихие годины!
          Перед войной Афанасий уехал на работу в Сталинобад Таджикской ССР. Оттуда его призвали  в армию 26 октября 1942года, а может быть он ушел и добровольцем. Писем от него не было. Недолго он повоевал. Дядя погиб 28 августа  1943 года, но где его захоронение нам неизвестно, скорее всего, похоронен  в братской могиле.
          Ничего-то он в своей жизни не успел сделать  – не обнял девушку, не вырастил детей, не построил дом.
Сколько таких мальчишек полегло на полях страны!
Не успевали высыхать материнские глаза от слёз!
          Бабушка и моя мама выехали из деревни, чтобы добраться до Сталинбада, чтобы встретиться с Афанасием, но приехав в Омск, остались там работать и жить. Марфа –  на военном заводе, который эвакуировали из центральной части страны, а бабушка – в паровозном депо.
          Было голодно, не хватало рабочих рук. По городу ездили «вербовщики» и предлагали поработать в других городах, обещая лучшие условия жизни и хорошие заработки. Соблазнилась и Марфа. Уехала в другой город работать за две буханки хлеба. А раз она работала на военном заводе, то по тем временам не имела права без разрешения властей покидать город, поэтому её объявили в розыск, а найдя – арестовали.
          Вместе с такими же глупыми девчонками она шла зимой  в тюрьму.  Марфа обморозила ноги и в камеру её занесли на руках. Как там её выхаживали - не знаю, не было разговоров. Разобрались в милиции и уже летом отпустили несмышленых девчат домой.
          Но на этом не закончились у Марфы приключения. Вместе с подругой рано утром они  пошли на речку. Солнце припекало, подруга  купалась, а Марфа уснула, сама не заметила как. Когда проснулась, стало горько. Ни подруги, ни вещей, ни документов, ни денег – ничего не было. Осталась Марфа в трусиках и ливчике. До темноты пряталась в кустах, а потом под покровом ночи пробралась в избу, где они жили с подругой. Но там след подруги простыл. Нашлась кое-какая одежда и  она поехала домой в Омск под лавкой в поезде, т.к. денег на проезд не было.
          Посоветовавшись дома с матерью, Марфа поехала в Тюменскую область, где она родилась, чтобы восстановить документы.
          Новое разочарование постигло Марфу