Эйфория и балдёж

молодец! Поздравляю.

– Единственное, что плохо – Михаил всё равно не будет с нами жить под одной крышей. Юра у меня такой ревнивец! Эххх...

Мы помолчали немного.

– Кстати, а я звоню тебе с мобильного телефона. У тебя есть мобильный телефон?

– Нету.

– Так покупай! – в этом месте она весьма удачно спародировала возглас Ивана Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». – Очень удобная вещь.

– Я подумаю.

Потом я наконец-то адаптировался к инженерной работе. Правда, я такой бестолковый, что на это у меня ушло в общей сложности лет пятнадцать (в смысле, с момента окончания института). Кстати, на новом месте моя работа была где-то близка к тому, что я делал на старом, и переучиваться сильно не пришлось. Но мне уже стала мешать моя вредная привычка: я вошёл во вкус и всё больше злоупотреблял. Детективы, боевики, водка и прогулки на природе. Детективы, боевики, водка. Боевики, водка. Водка. Водка.

Водка...

Я не мог найти смысла жизни, и меня здорово подкосили проклятые девяностые.

Но я всё ещё удачно маскировался, и на работе пока ничего не знали. Или уже знали? Потому что к этому моменту я очень полюбил разные торжественные мероприятия и банкеты. Правда, только частично. Я обожал спиртные напитки, но ненавидел большие скопления людей, и в разные моменты перевешивало то одно, то другое.

И однажды Николай Петрович сказал мне:

– Вася, тут планируется торжественный банкет на твоей прежней работе. Будет отмечаться юбилей предприятия. Включить тебя в список гостей?

– Да, конечно, включить!

– Хорошо.

Я приехал туда, с нетерпением дожидаясь, когда можно будет как следует выпить. Какой-нибудь придурок мог бы сказать, что я страдаю от алкоголизма, но это в корне неверная формулировка. Что значит «страдаю»? Наслаждаюсь!

Впрочем, на этот раз я не успел как следует насладиться, потому что увидел её. Виктория выглядела почти так же убийственно, как и раньше, а ведь ей сейчас было хорошо за сорок... Кажется, в таких случаях говорят «красиво стареет». Хотя, если посчитать... а сколько было мне? Тоже около сороковника. Я 64-го года рождения, а теперь на дворе стоял не то две тыщи третий, не то две тыщи пятый... Не помню точно, когда это происходило. Водка – зло.

– Ну, здорово, братан.

– Привет.

– Как жизнь?

– Да нормально, не жалуюсь.

– Зарплату вовремя дают?

– Да, с этим делом полный порядок. А у вас?

– И у нас тоже всё наладилось. Правда, я работаю не только здесь, так что для меня задержка зарплаты – это не смертельно. А что ещё новенького?

Я пожал плечами...

Мы выпили за встречу. Она стала что-то рассказывать про свою жизнь, про сына... правда, я ничего не запомнил (водка – зло). Потом поинтересовалась:

– А ты так и живёшь один? Семью не завёл?

Я махнул рукой и поморщился.

– Да ну нах... кому это нужно.

– Ладно.

Она отлучилась ненадолго. Потом вернулась обратно в зал, подошла ко мне, тронула меня за плечо и сказала:

– Пошли...

Если просто читать мои записи, то, может быть, это тоже выглядит как-то глупо, но при общении вживую впечатление совсем другое было. Ну, тут всё зависит от мелочей: как она на меня смотрела, как себя держала, каким голосом эту фразу произнесла... Я задумался.

Она повторила:

– Пошли.

И я пошёл за ней.

__________

Мы спустились на первый этаж, и она привела меня в комнату отдыха охранников. Но самих охранников, как ни странно, сейчас не было. Объяснить это я могу только одним способом: она договорилась с ними, чтобы они покинули помещение. Ничего другого мне тут придумать не удаётся.

В правом дальнем углу помещения стояла широкая кровать. Виктория пропустила меня в комнату и закрыла дверь на засов...

__________

...Потом я на всякий случай поинтересовался:

– А как же твой парень?

Она рассмеялась.

– Миша, что ли? Ничего себе «парень», пятьдесят пять лет! Но ведь мы же ему не скажем? Верно?

– Да нет, конечно.

– Ну и всё...

Я хотел идти обратно, но вдруг она меня остановила:

– Вася, подожди. Я помню, что тебе не нравятся всякие публичные мероприятия, где много народу... если хочешь, отдохни пока здесь.

– Но это же комната охраны! Они скоро придут...

– Не придут.

– ???

– Отдыхай, сколько тебе нужно. Когда уйдёшь отсюда – тогда они и придут. Давай я тебе музыку принесу послушать?

– Лучше коньяк принеси.

Она с сомнением взглянула на меня.

– Ну... ладно.

Она вышла и отсутствовала некоторое время, а потом вернулась, держа в одной руке магнитофон, а в другой – поднос с бутылкой и двумя рюмками. Расставив всё это на столе, она вынула из кармана CD-диск. Магнитофон был такой, на котором можно слушать и плёночные кассеты, и CD-диски, и радио.

Я посмотрел диск – группа «Мановар». Она, заметив моё удивление, произнесла:

– Я же помню твою самую любимую группу. Или у тебя поменялись музыкальные вкусы?

– Да нет... не поменялись.

Я задумался. В голове у меня появились какие-то посторонние мысли, но очень смутные, не получалось их пока ухватить. О жизни и вообще.

– Слушай, Вика... я что-то не пойму. Эта рок-группа – полные отморозки. Кто вообще додумался принести их песни на торжественный банкет?!

– Я додумалась. Для тебя, персонально.

– Ох, ёооооо...

– Ну, что же ты? Заряжай.

Я вставил диск, но, поглощённый своими мыслями, вместо воспроизведения диска умудрился включить радио. Виктория с хохотом кинулась мне помогать:

– Тоже мне, инженер!

– Да подожди... подожди. Пофиг. Пусть играет.

– ...услышите песню группы «Сплин», которая называется... «Бонни и Клайд».

Я стал разливать коньяк.

Началась песня.

Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн...

Мы выпили по рюмке. Я спросил её:

– Ещё будешь?

– Нет.

– Ну, ладно.

Я налил себе.

...Мы лежим на облаках,
А внизу бежит река.
Нам вернули наши пули все сполна...

Я выпил вторую рюмку и собирался налить третью, но тут Виктория отняла у меня и рюмку, и бутылку:

– Хватит... хватит. Достаточно.

И всё-таки она чуть-чуть опоздала. В следующий момент меня развезло, и я перестал себя контролировать. Я уткнулся ей в плечо и заплакал.

Виктория, кажется, сперва растерялась: никогда ещё она не видела меня в таком состоянии. Но потом я почувствовал, как она обняла меня и стала гладить по голове.

– Ну что же ты так расклеился, братан... Ты чего? Надо всё-таки как-то держать себя в руках хоть немножко... А? Ну, чего ты?

Я пытался ей объяснить, как мог:

– У меня на руках было четыре туза... а я всё проиграл, я всё проиграл! Прости меня, дурака... Я тебе всю жизнь испортил...

– Да брось ты... Ничего ты мне не испортил.

– Нет, я испортил!

– Ну ладно, ладно, хорошо. Испортил.

– Но я же не нарочно! Я не нарочно!

– Я знаю.

– Мне так повезло, что я встретил тебя, Ви-ка! Честное слово, ты лучше всех в мире!!!

– Я знаю.

– Но зачем же ты так возишься со мной, ну зачем?? Ведь я полный мудак...

– Я знаю...»

* * *

На этом месте Роман не удержался и громко захохотал: его развеселила последняя реплика. Вдруг за дверью послышались шаги, потом солидный кашель, и появился Николай Петрович.

– Что случилось, Рома?

– Я... вспомнил один весёлый анекдот. Скажите, а этот Вася – что с ним сейчас?

– Умер он давно. – Николай Петрович немного помолчал, видимо, что-то вспоминая, и добавил: – В две тысячи пятнадцатом году.

Роман тоже немного помолчал, прикидывая его возраст на момент смерти, и спросил:

– А он не рано умер-то?

Николай Петрович пожал плечами:

– Так пить меньше надо.