Октавия

-Ты ничего не видела, - королева Мария одновременно смущена, напугана и счастлива. Ей – вечной разменной фигуре, выброшенной прочь из родительского дома в брак в самом начале своей юности, терпящей равнодушие своего супруга – Его Величества Вильгельма, наконец, кажется, улыбнулась судьба и принесла тайное и сильное чувство, позволила любить!
И про себя Мария давно уже решила, что если такова воля богов – она готова скрывать свои чувства к графу Н. – молодому, преданному и обаятельному человеку, не показывать никогда своего сердечного томления от одного его только взгляда, но…
Но оказалось, что и граф Н. полюбил юную и нежную, неиспорченную интригами и жизнью двора, неискушенную королеву и их признание друг к другу было вопросом времени и силы обстоятельств, которые однажды сплелись, омрачая и осчастливливая жизнь любовников.
Впрочем, чего говорить о королеве, которая не знает еще жизни, которая юна и наивна, и впервые полюбила в своей жизни? Королева – это только фигура, которая ничего не стоит без своей свиты.
***
Мария родилась в довольно счастливое время, когда война с севером уже закончилась, а война с югом еще не началась. Ей – дочери герцога Моррэу, суждено было стать кому-то выгодной партией и не думать о чувствах прежде долга. Такова судьба каждого, кто несет в себе хотя бы каплю знатной крови.
Но Мария…она даже не поверила сначала, когда узнала, что король приметил ее. Не поверила и решила, что все лишь шутка, и отказывалась принимать реальность, даже тогда, когда стояла перед алтарем, принимая клятву Его Величества Вильгельма.
Короля Мария не любила. Ее сердце еще не было тронуто чувством, спало. Она вообще еще ни разу не влюблялась. Впрочем, по наивности своей позволила себе предположить, что если король берет ее в жены, то, наверное, это он полюбил ее, однако, это неосторожное предположение вызвало приступ смеха у сестры короля – леди Марди, которую пытались связать браком дважды, но оба жениха не дожили до свадьбы.
-Не судьба, - фыркнула леди Марди и скорбно заметила, что ей придется посвятить себя служению короне, а не мужу.
Мария не поняла тогда смеха сестры короля и воззрилась на нее со страхом, полагая, что сказала что-то настолько глупое, что теперь честь ее дома, начавшего стремительный взлет при дворе, задета и, возможно, сломлена.
Но сестра короля только пожала плечами:
-Это было жестоко. Извини, леди Мария. Я не должна была смеяться.
И она попыталась уйти, но Мария вцепилась в нее:
-Объясните, прошу вас! Я ошибаюсь в том, что король меня любит? Но…он мог выбрать любую.
-Мог, - не стала спорить леди Марди. – И не любит. Он выбирает покорность. Он хочет быть спокойным хотя бы в одном. Ты ведь знаешь ситуацию на юге, леди Мария?
Мария понятия не имела о ситуации на юге или на севере. Она вообще не была допущена отцом своим в политику, и даже в обсуждение финансов своего дома. Ее берегли, словно птицу, в клетке, боясь, что она запачкается или испугается реального положения дел. Но показаться перед сестрой короля полностью неосведомленной было выше сил леди Марии, а потому она  попыталась соврать:
-Разумеется, знаю. А что вы знаете о ней?
Леди Марди больше не смеялась. Она печально вздохнула:
-Ничего ты не знаешь, девочка. Поэтому он тебя и берет. Лишь поэтому.
Мария почувствовала, что вот-вот заплачет. Она была младше леди Марди ненамного – лет на пять, от силы, но та ткнула ее так, словно это были не лет пять, а жизнь.
Свадьба была пышной. Мария попыталась утешить себя тем, что леди Марди – злая женщина, завистница, но сразу же, после того, как возложили на нее корону, поняла, что та права и о любви со стороны короля Вильгельма не было и речи.
Он просто выполнял долг. Ее представляли, как королеву, ее садили рядом с королем, но Мария и Вильгельм не говорили – им было не о чем. На любые ее робкие и неумелые попытки заговорить, Его Величество отзывался:
-Ваше Величество чем-то недовольно?
-Нет, мой король, - отчаянно робела Мария, - просто я хотела бы узнать своего супруга получше.
-Это похвально, - равнодушно отзывался Вильгельм, - но вы выбрали неудачный час, моя королева.
И как бы она не выбирала время, всегда ему был неудачный час. А если Мария пыталась пригласить его на прогулку, то получала в ответ:
-Я думаю, что компания ваших служанок будет для вас лучше, чем моя.
И это было отказом.
Первую неделю он приходил к ней каждую ночь. Она ждала его, пыталась заверить саму себя, что любит, но он приходил – почти равнодушный и отвечал на все ее неумелые ласки с привычностью, от которой ее едва ли не воротило.
Но она терпела. На вторую неделю он стал пропускать одну из ночей. Через месяц – две. Через три месяца – три…
Почуяв тревожный знак, леди Мария поделилась с Октавией – своей единственной подругой, занимавшей место служанки, но королева была так одинока, что с радостью приняла дружбу этой бойкой, молодой девицы из обедневшей семьи, и вверилась ей со всей наивностью и рвением одинокой юности.
Октавия, выслушав внимательно свою королеву, печально взглянула на нее и ласково отозвалась:
-Вам следует, моя королева, поговорить с леди Марди.
-Что? – Мария залилась румянцем. Одном дело – уже неприятное, но, хотя бы, объяснимое: поделиться со своей единственной подругой своей проблемой, проблемой супружеской жизни. Другое – идти к сестре короля!
-Пойми, моя королева! – горячо убеждала Октавия, - корона заинтересована в наследнике и до тех пор…
-Не надо. Не говори ничего! – взмолилась, не выдерживая, Мария, - это мой позор!
А отдаление супругов продолжалось. Они знали друг о друге также мало, как и прежде. Потом появился граф Н.
***
Октавия вела свой род от обедневшей фамилии. К сожалению, ее амбиции не позволяли сносить ей унижения хоть какого-то ограничения своей натуре. Она, не имевшая ничего, кроме своей внешности и цепких когтей, обещала себе как-то, что займет высокое место при дворе и все те, кто смеялся и сочувствовал ей (и непонятно, что хуже), все, кто подавал ей и ее семье в долг – все они, все! – буду знать, что она теперь власть.
Ей не повезло в том, чтобы родиться в семье богачей, но ее фамилия все-таки позволила открыть перед ней некоторые двери. Внешность и наглость сделали остальное. Придя случайной гостьей в дом некой леди К., Октавия заполучила ее мужа. Тот, поняв, что девица держит его крепко, и, опасаясь скандала, спросил, чего та желает.
Вскоре Октавия была введена такой же случайной гостьей в дом герцога С., где, недолго думая, смогла окрутить постаревшего, но все еще сластолюбивого герцога таким образом, чтобы тот, опять же, опасаясь скандала, провел ее ко двору…
Уже при дворе, лавируя между партиями, что бились в закулисных интригах за право влияния над королем, Октавия, добиваясь понемногу почестей с помощью ловких услуг своих, огляделась и поняла: здесь не пройдет то, что помогало раньше. Это может стать подспорьем, но не гарантом.
Большая борьба сосредоточена именно на политике, а, перебиваясь между женами и свитами, любовницами и среди женщин – можно добиться только малого. К тому же, Октавия так и оставалась на побегушках у тех, кто и раньше презирал ее. Единственное, что можно было попробовать – это пробиться к леди Марди, которую не выносили придворные дамы за полное отсутствие чопорного этикета и едва ли не абсолютное влияние на короля.
Подруг у леди Марди не было, и Октавия решила, что попробует стать ей другом.
-Наверняка, - рассуждала Октавия, - ей хочется поговорить иногда, а не с кем!
Оказалось, что Октавия не поняла леди Марди. Та, если хотела поговорить, то говорила. И неважно, хочешь ты ее слушать или нет. к тому же, не имея подруг, она имела множество друзей и активно участвовала в интригах. Еще и пила столько, что Октавия поняла: не вариант.
Если не получилось дружить, можно попробовать служить! Октавия надавила на виконта Р., и тот попросил у леди Марди принять в служанки «его хорошую знакомую». Сестра короля сначала вдоволь поехидничала, что от хороших знакомых виконта уже не протолкнуться в замке, а после смилостивилась и Октавия попала в служанки к леди Марди.
Но не продержалась долго. Полезла, по глупости, из любопытства, взглянуть, кому пишет письмо сестра короля и оказалась поймана ею же.
-Я…простите, я не читала. Я хотела, но нет…я не могла! – Октавия, боящаяся до ужаса не грозной сестры короля, а своего унижения и падения, рыдала и лепетала что-то неразборчивое, пока леди Марди, бледная, пробегала глазами свое письмо.
Пробежав его взглядом, она отложила лист и, не примериваясь, отвесила служанке звонкую пощечину. Негромко, но очень ясно сказала:
-Пошла вон. Не смей приближаться ко мне.
Октавию вынесло в коридорах. Она убежала, путаясь в юбках, и долго просидела на лестнице, гадая, что будет. Но ничего не было. Леди Марди не стала ругаться с нею, не стала доносить, просто – игнорировала. А Октавия кусала губы, ругая себя за собственную глупость.
А потом она увидела будущую королеву и поняла: дож-да-лась.
Мария была юна, одинока, наивна. Ей нужен был друг, и Октавия мгновенно сумела расположить к себе девушку. Еще не свершилась свадьба, придворные еще подозрительно приглядывались к Марии, а Октавия уже была при Марии, чувствуя, что вот она, победа…еще немного и триумф!
Больше с придворными королева Мария сближения не имела. Всюду она ощущала себя чужой и ненужной, лишней. И только Октавия – умевшая быть и тенью, и солнцем, была всегда рядом, утешала ее печали и утирала ей слезы.
Октавия! Верная, мягкая Октавия! Преданная, готовая на все Октавия! Не просившая ничего Октавия подле королевы Марии.
А потом появился граф Н.
***
Граф Н.  появился тогда, когда король Вильгельм, казалось, совсем забыл о своей супруге.  Отдаление между ними было стеной, и только общие приемы – официальные и серьезные, напоминали, что вообще-то король женат.
Это не мешало ему иметь любовниц.
Впрочем, леди Марди, имевшая на него влияние, требовала, чтобы он, хотя бы, скрывал их. И не избегал полным невниманием супругу.
-Пока у тебя нет детей, будь добр, заглядывай к жене! – требовала леди Марди,и король покорно брел к супруге.
У королевы же появление мужа не вызывало никаких чувств, кроме досады. Лучше бюы не приходил!
И мысли: «скорей бы ушел».
Когда при дворе появился граф Н., королева, в груди которой медленно билось сердце, лениво тянущее жизнь, затрепетала и ожила. Один взгляд графа Н., - взгляд ласковый, тревожный дал Марии столько чувств, сколько не было в ней никогда.
Октавия сразу увидела это. Некоторые из советников – тоже. Особенно те, кому не нравилось возвышение дома королевы и появление на ключевых должностях ее родственников.
Королева долго металась, не решаясь на признание и думая, что только в следующей жизни может быть ей повезет, и она будет любима и любить.
-Моя королева, ваш супруг вас не любит, а короне нужен наследник! – шептала Октавия, которая чувствовала, что должна, должна поспособствовать соединению Марии и графа Н.
-Молчи, молчи! – рыдала королева, ломая руки. – Твои речи противны!
Но румянец выдавал в ней неприкрытое желание, которого прежде она не знала.
А потом Октавию, пока она шла по коридору в одиночестве, вдруг схватили чьи-то руки и затолкали в кабинет. Она увидела