Слова Кэмпса о событиях в предвоенной Европе показывали, что они сыграли в его жизни особенную роль. Кейт сомневалась, имеет ли она право спросить, но всё-таки решилась:
– Простите за откровенность, сэр, когда вы показали фото встречи в Мюнхене, мне показалось, что в те дни вы уже знали – война неизбежна.
На какое-то время Кэмпс смутился и отвёл взгляд в сторону, очевидно, Кейт затронула больную для него тему. Она попыталась объяснить свой интерес:
– Возможно, у вас есть личный опыт, который помог бы мне разобраться с тем, что происходит на фронтах. Хотелось бы узнать и проанализировать то, с чего всё начиналось. Согласитесь, от этого зависит результат моей работы.
– Согласен, – Кэмпс сделал глоток чая, но снова обжёгся. – Что именно вы хотите знать?
Кейт осторожно начала:
– Когда вы сказали: после победы над Германией нам придётся воевать с Советами, что вы имели в виду?
Он собрался с мыслями и поинтересовался:
– Простите, как джентльмен, я не должен об этом спрашивать, но какого вы года рождения?
– Двадцатого – это есть в моём личном деле.
– Изучение анкет сотрудников штаба обороны – прерогатива капитана Дэвидсона и других офицеров контрразведки, мне достаточно того, чтобы мои подчинённые хорошо выполняли свои обязанности, – отметил он.
Кэмпс слегка коснулся стоящей рядом чашки. Она уже немного остыла.
– Ну, наконец-то… – он сделал несколько глотков. – У вашего чайного сбора не только изумительный аромат, но и превосходный вкус… – оценив напиток, он перешёл к главному: – Надеюсь, наш разговор останется строго между нами, к общему делу это не имеет отношения.
Кейт тоже отпила из своей кружки.
– Разумеется, сэр.
– Пока это догадки, плюс личный опыт, – он ещё раз пригубил чашку. – Как только 1918-м году я окончил Королевское военное училище в Сандхёрсте и получил звание младшего лейтенанта, мне не терпелось скорее попасть на фронт. Но волею судеб я оказался в забытом Богом городке на севере России – в Мурманске...
Начало рассказа заинтриговало Кейт – о России тех лет она практически ничего не знала.
– Простите, что перебиваю, но, если не ошибаюсь, в тех местах уже разгоралась гражданская война.
– Вы правы, в этой стране между различными силами шли серьёзные стычки.
– Вы так хорошо знаете эту страну?
Кэмпс всерьёз задумался:
– Пришлось узнать, – пояснил он, мысленно возвращаясь в прошлое. – В Мурманске вместе с русскими в 1915-м году мы помогли создать порт для доставки в Россию военной помощи. Но как только осенью в 1917-м к власти пришли большевики, на следующий день они издали «Декрет о мире». Они обратились к воюющим державам с призывом к всеобщему миру без аннексий и контрибуций. «Благими намерениями вымощена дорога в ад»* – то, что дальше произошло прекрасно доказало это знаменитое изречение, – Кейт кинула вопросительный взгляд, и он проверил свои часы. – Если позволит время, я закончу свой рассказ, и вы поймёте мои слова. Вернёмся к России… В отличие от Антанты, Центральные державы** заинтересовались предложением «красных». Оно позволяло перебросить часть сил на западный фронт. В декабре семнадцатого года противник заключил с Петроградом соглашение о временном перемирии. На линии фронта воцарилась ситуация «ни войны, ни мира». Пользуясь затишьем, солдаты российской армии во время братаний с военнослужащими Австро-Венгрии и Германии делились листовками об идеалах социальной справедливости. Они взывали к всемирной революции. Вскоре в городах Центральных держав, по примеру предреволюционной России, вспыхнули забастовки рабочих. Противнику пришлось срочно принимать решительные меры. И надо сказать он знал, что делать. В начале февраля 1918-го года Берлин подписал соглашение о сепаратном мире с Украинской народной республикой. После этого Германия начала действовать. На фоне действий генерала Корнилова на Кубани она обвинила Петроград в пропаганде революционных идей. Немцы предъявила советской делегации ультиматум о заключении мира на своих условиях – отказ России от территорий по линии Нарва-Псков-Двинск. Восемнадцатого числа так и не дождавшись от русских вразумительного ответа, германские войска перешли в наступление. Советы оказались на краю пропасти. Уставшие от войны, солдаты не хотели воевать. Они, согласно решениям выборных комитетов, массово снимались с позиций и с оружием в руках уходили в тыл. Помню, немецкий генерал Гофман писал о тех днях: «Мне ещё не доводилось видеть такой нелепой войны. Мы вели её на поездах. Сажаешь на вагоны горстку пехоты с пулемётами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берёшь вокзал, арестовываешь совдепов и офицеров старой армии, и едешь дальше...» Малочисленные отряды добровольцев из Красной гвардии пытались остановить немцев, но сделать этого, конечно, не удалось. В итоге к концу месяца Советы оказались в критическом положении, и наше правительство предложило помощь…
Сказанное Кэмпсом поразило Кейт:
– Простите, помощь кому? Большевикам?
– В те дни это не имело значения. Мы и французы уже разграничили зоны интересов в неспокойной России – каждый должен был занять наиболее важные районы, прежде чем те окажутся в руках неприятеля. На наше счастье, это удалось. В конце февраля наш контр-адмирал Кемп обратился к Мурманскому Совету с предложением принять части Антанты для защиты порта и железной дороги от возможных ударов немцев и «белофиннов».
– И что из этого вышло?
– Какое-то время большевикам было не до нас. Советы переводили Петроград на осадное положение. Они искали выход из сложившейся ситуации: к началу марта противник уже продвинулся на восток и оказался на подступах к столице. И «красные» пошли на соглашение о мире на условиях противника – русские лишались четверти европейской части бывшей империи. Она перешла под протекторат Германии. Финляндия, Украинская народная республика и Прибалтийские области, ставшие Балтийским герцогством и Королевством Литва, стали независимыми государствами.
– Неужели в Петрограде так легко сдали свои территории?
– Иного выхода у большевиков не было. Они надеялись, что в ближайшее время в Европе вспыхнет пламя всемирной революции, и рабочие других стран, последовав примеру русских, также возьмут власть в свои руки.
Кейт с интересом слушала Кэмпса. Было заметно – он хорошо знал, о чём говорил.
– Поразительная легкомысленность, – оценила она услышанное.
– Показательный пример постреволюционного хаоса, – жёстко отрезал Кэмпс, всегда придававший дисциплине особое значение. – Кстати, в те дни – в конце февраля восемнадцатого, Советам пришлось создавать совершенно новую армию, ту самую, что сейчас перемалывает на востоке вражеские дивизии. Но всё, что произошло в восемнадцатом, как я понял, началось намного раньше.
– Что вы имеете в виду?
– После появления в 1905-м году у русских выборного органа власти – Государственная Дума, начались попытки преобразований страны. Со временем это, возможно, и принесло бы результаты, но Великая война*** не оставила Российской империи шанса на будущее… – он на секунду прервался и сделал очередной глоток чая.
– В каком смысле?
– Либеральные настроения привели Россию в семнадцатом году к февральской революции. Пятнадцатого марта под давлением командующих фронтов и представителей Временного комитета Государственной думы император Николай II отрёкся от власти. Назад пути уже не было – воюющая страна оказалась в руках Временного правительства и Петросовета… Ничего не напоминает?
– Испания 36-го года, – поражённая точными деталями рассказа, тихо произнесла Кейт.
– Сходство есть, но не забывайте – испанцы не участвовали в Великой войне. Большевикам стоит отдать должное. Они, в отличии от либеральных сил, быстро взяли власть в свои руки. Так что опасения правых в Испании в 36-м оказались вполне оправданы… Но вернёмся к России. Когда вопрос о мире встал для Советов ребром, в Мурманск из Петрограда пришла директива: «Принять содействие союзных миссий», и шестого числа в порту началась высадка наших частей.
Кейт с изумлением посмотрела на Кэмпса. Тот, наслаждаясь чаем, поймал её взгляд и постарался объяснить:
– В Финляндии к тому времени уже шла своя гражданская война. Так что немцы сравнительно легко могли выйти к городу и взять северную гавань, – он сделал очередной глоток. – Вот примерно так в конце июня я и оказался в России. К тому времени в Мурманске находилось уже около четырёх тысяч английских и нескольких сотен французских и американских солдат. Но это оказалось лишь началом. В августе того же года части Антанты высадились в Архангельске, где местные эсеры и «беломоры» объявили о создании Верховного управления Северной области. После этого всем, в том числе и Советам, стало ясно, для чего мы лезем в Россию, – на секунду Кэмпс замолчал и добавил: – Кстати, там же я встретился с нашим общим знакомым – Райли Дэвидсоном, таким же младшим офицером, как и я.
– Чем же вы там занимались? – также попивая чай, поинтересовалась Кейт.
– Да чёрт его знает, – с раздражением ответил он. – Поначалу просто контролировали ситуацию – в Северной области хранилось много вооружения и ресурсов, поставленных в Россию в качестве союзной помощи ещё до отречения Николая II. Но после речи Черчилля, в которой он, как военный министр, призвал «задушить большевизм в колыбели», мы начали поддерживать Белое движение, заодно вывозить из России всё, что можно…
Она удивилась:
– В каком смысле «вывозить»?
– В прямом, – отрезал Кэмпс. – Как рассказал Дэвидсон, помимо компенсационных счетов по Великой войне за русскими числились и другие финансовые обязательства. К примеру, перед Парижским банкирским домом Ротшильдов. Он с XIX-го века субсидировал строительство железных дорог и в лице различных нефтепромышленных и торговых обществ занимался в России добычей нефти и производством керосина. Разумеется, после октябрьской революции его дела, как и других иностранных дельцов, пошли не так, как прежде. Требовались компенсации убытков.
– Что вы хотите
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+
С уважением Виктор.