Не ликвидаторы

наоборот, принялись рушить: пустые глазницы окон с выбитыми стеклами, обугленные балконы и стены, кое-где сорванные крыши, вывернутые двери подъездов. Картину дополняло странное зрелище: из окон, с балконов и из подъездов люди в маскхалатах выбрасывали  на улицу всевозможные вещи и бытовую технику. Прямо на тротуар, на землю или на дорогу летели с высоты чемоданы, сумки, матрасы, стиральные машины и холодильники. Все это люди внизу тут же кромсали и грузили  в  машины.
- Вот жизнь! – философски изрек Федя. -  Люди годами наживали, копили, а теперь все в один миг уничтожается.
- Зачем? -  спросила  Надежда.
- Радиация! Этими вещами уже нельзя пользоваться. Вывезут это все куда подальше и закопают.
        Деревня Новошепеличи оказалась довольно большим населенным пунктом. Правда, теперь её никак нельзя было назвать населенной. И от деревни тоже, в общем-то, мало, что осталось. Во всяком случае, в той её части, которая  была ближе всего к городу. Как и в  Припяти, здесь тоже дома имели тот же жалкий вид: сорванные крыши,  глазницы окон без рам и стекла, обгоревшие стены и заборы. И абсолютное безлюдье.
- Ну, куда вас везти-то? – спросил Федя.
- Вон там, возле перекрестка останови, - сказал Александр Владимирович. – Дальше мы пешком дойдем. Тут недалеко.
- Я попросила Федю, чтобы он назавтра  после рейса заехал сюда за нами. Если сможет, конечно.
Он согласился. Мы высадились из кабины и побрели по дороге  вдоль деревни. Этот путь показался мне дорогой войны, безжалостной и коварной.
         Впрочем,  ближе к центру дома и подворья выглядели уже довольно  прилично. Только деревья и кустарники возле домов имели  неестественно бордово-коричневый цвет. Из одного двора навстречу нам выскочили две тощие  кошки и собака, которая своим лаем объявила всей округе о нашем появлении. В один миг мы оказались в окружении голодных животных, которые, задрав морды, принялись подобострастно выпрашивать у нас какую-нибудь подачку.  Мы выдали им все, что было съедобное и что  прямо  у нас на глазах в один миг провалилось в их ненасытные утробы. Подошли к двору, откуда выскочили кошки, и заглянули через забор. Дверь избы нараспашку, через которую туда-сюда снуют куры. Людей, как мы поняли, нет.
- Зайдем? -  спросила Надежда. – Может быть, в доме  имеется какой-нибудь корм?
- А смысл? – спросил Александр Владимирович. – Если какой корм был, то животные и сами его давно уж отыскали.  По всему видать, такая картина тут в каждом дворе. Не будем же мы  во все дворы заглядывать.
         В одном из подворьев к забору приковылял дедок. Нашему появлению ничуть не удивился, а только спросил, за какой живностью мы пожаловали? Его вопрос нас удивил. Но он с помощью крепких русских ругательств популярно объяснил нам, что время от времени в деревню наведываются «ликвидаторы», которые забираются в пустые дворы, отлавливают  бесхозную живность, которую увозят в неизвестном направлении. Мы  сказали старику, что приехали не за живностью, а за матерью Воеводина и его племянницами. Старик вытер платочком глаза, перекрестил нас и остался стоять у калитки, провожая взглядом.
       Мать Александра Владимировича, Анна Петровна, несказанно обрадовалась, увидев нас. Она долго не могла оторваться от сына, потом повела всех в избу и принялась хлопотать насчет обеда.
- А где Нинка с Наталкой? – спросил Александр Владимирович.
- Да в лесу на покосе.
- Что они там делают?
- Да ничего. Прячутся. Собралися, значит, все девчонки там  в срубе и прячутся.
- От чего спрятались-то? От радиации?
- Да какой там радиации? Просто убёгли от этих, которые в балахонах приехали. Ну, после взрыва-то. На станции когда  равануло, тут у нас такое светопреставление началось! Страх! Думали: война началась или конец света. Люди по  сараям да  по  погребам  побёгли прятаться. А потом – ничего, затихло все.  Ну вот, после первомайского-то праздника сразу две  крытые машины приезжают с людьми в балахонах. Председатель сельсовета собрал всех  в клубе, велел забирать документы и еды  на сутки и  на этих машинах куда-то ехать, потому, дескать,  эта самая радиация с минуты  на  минуту до нас доберется. Тут все вскопушились: куды скотину девать, какие вещи брать, кто за дворами будет приглядать? А нам приказывают все бросать и ничего с собой не брать, а только еду и документы. Ну, которые пошли по машинам  грузиться, которые сразу же в лес подались, а которые в домах осталися. Ну, кто, скажи, из нормальных людей  от  родного очага  стронется? В войну с фашистами дома не бросали, а тут  какого-то взрыва  испугались.
- Мама, это не простой взрыв! Это атомный взрыв. Ты ж слышала, чтО такие взрывы натворили в Хиросиме и Нагасаки? До сих пор люди болеют  из-за радиации.  А наш взрыв еще сильнее тех бомб.  Теперь ни здесь, ни в Припяти, ни в других деревнях жить нельзя. И сто лет еще нельзя будет.  В общем, мама, мы приехали, чтобы забрать тебя и девчонок к нам на Кубань.
- И-и,  сынок! – махнула рукой старушка, - Девчонок забирай, а сама я никуда с места не сдвинусь.
- Как это никуда?
- А вот так! На кого я скотину свою брошу?  Загинет ведь без меня моя Марта. И курочки пропадут. Не-е, я не поеду!
Александр Владимирович беспомощно огляделся вокруг.
- А в лес-то зачем девчонки убежали? – спросила я, чтобы хоть как-нибудь разрядить обстановку.
- Да куды ещё, как не в лес? Всю войну, почитай, в лесу хоронились от врага. И теперь, дай Бог, переждем беду.
- И что, они там вдвоем так и сидят?
- Почему же вдвоем? Там с имя еще  Векшины, да Нюрка Субботина, да  Витька Субботин. На днях Нинка с Нюркой прибегали, набрали харчей и опять туды.
- Мама, да  лес-то не спасет от радиации! Э-эх! Темнота!
         После обеда мы спешно подались в лес на  делянку, где давно, еще лет тридцать назад отец Александра Владимировича поставил сруб, чтобы можно было в нем останавливаться во время покоса. По  лесной грунтовой дороге мы прошлепали километров пять. Кроме племянниц Александра Владимировича в  избушке оказались еще три девчонки: Светка, Тамарка и Нюрка. Еще кошка Машка и пес Жучок. Они все очень обрадовались нашему появлению. Как оказалось, им уже порядком надоело куковать в избушке среди леса.
- А где остальные? – спросил Воеводин.
- Мамка с папкой и с Витькой  лесом ушли в Белоруссию до родычей.
- А чего же вас не забрали с собой?
- А нам Нинка с Наталкой сказали, что вы за нами придете. Вот вы и вправду приехали.
Теперь нам ничего не оставалось, как забрать с собой всю компанию вместе с Машкой и Жучком. Надо было только уговорить Анну Петровну.
      По дороге к дому девчонки рассказали, что к ним в деревню повадились какие-то мужики, которые шастают по дворам, режут  живность и увозят куда-то на машине. Ведут себя эти мужики нагло и бессовестно.
- Да и шут с ними! – успокоил девчонок Александр Владимирович. – В конце концов, это даже хорошо, что они скотину режут, По крайней мере, скот не погибнет голодной смертью.
- А сейчас они где? – спросила я.
- Кто?
- Ну, эти мужики?
- А-а, да у Никитичны Марковой в хате. Они всегда у ней останавливаются, когда приезжают.
- А Никитична где?
- Там же, в хате. Она, как и наша бабушка, никуда не хочет уезжать.
- И много у вас тут осталось, которые не хотят уезжать?
- А мы знаем? Деревня-то большая.
        Утром  в доме у Воеводиных дискуссия относительно переезда на Кубань возобновилась. Но, как говорится, стороны не пришли к соглашению.
-  Сказала, не поеду, значит, – не поеду! -  отрубила Анна Петровна. – Я свою корову  и курочек не оставлю на произвол судьбы! Моя Марта мне как родная. Не могу её бросить – и все!
- Да ведь она все равно скоро сдохнет от радиации мучительной смертью. И ты возле нее помрешь.
- Пускай!
- Мамочка! Да тебя же и похоронить некому будет. И я ничего знать о тебе не смогу:  здесь же никакой связи с миром нет.
- Оставь меня, Саша! Я все сказала. От судьбы не уйдешь. А ежели Марточка моя сдохнет, как ты говоришь, тогда и приезжай за мной.
- Как я приеду?! Нас теперь-то  каким чудом пропустили через кордон – никто не знает.
         Слушать эту перепалку было просто невыносимо. Я вышла во двор. Там девчонки играли в мяч.  Я подошла к Нинке:
- Послушай, а эта ваша Никитична далеко живет?
- Нет! Вон там, видите, где машина стоит?
- Это этих «ликвидаторов» машина?
- Ну да!
- Ладно, спасибо! – сказала я и направилась к дому, где стояла машина.
       Зеленый «уазик», именуемый в народе «бобиком», экзотически украшал безлюдную деревенскую улицу.  А во дворе за дощатым столом по-хозяйски  восседали на длинной лавке трое парней. В воздухе носились запахи жареного мяса и водки.
- Эй, кто из вас тут главный?
Из-за стола вальяжно выкатился парень лет тридцати:
- Ну?
- Я так понимаю, вы здесь занимаетесь заготовкой скота и птицы?
- Это что, преступление? – сразу же ощетинился парень.
- Я этого не сказала. Ты занимаешься своей работой, а у меня свое дело,  - ответила я.
- Ну, и какое же у тебя дело?
- Тебя как зовут?
- Ну, Николай.
- Вот что, Николай, мне надо, чтобы ты со своими ребятами сегодня ночью зарезал корову. По-тихому. И чтобы ни одного звука со стороны коровы, или еще кого-нибудь.
- Ха! Это уже интересно! А что так, позвольте узнать? К чему такая конспирация?
- К тому, что бабку надо отсюда вывезти. Мы за нею приехали. А она не хочет, потому что корову жалко. Не может оставить на произвол судьбы.
- А-а, понимаю! Нет коровы - нет проблемы.  Так, что ли?
- Совершенно верно! Ну, так что, сделаете?
- Подумать надо.
- Слабо, что ли?
- Четвертак.
- Что, четвертак?
- Гони двадцать пять рублей, и работа будет сделана.
- Ты оборзел, Николай!  Сколько коров ты зарезал  абсолютно бесплатно?  А тут ты еще и тьму денег получишь, когда эту корову реализуешь. Ты ж возьмешь всю корову вместе со шкурой и всеми потрохами.
- Но тебе же надо по-тихому?
- Естественно. Иначе я не стала бы с тобой разговаривать.
- Послушай, дорогуша! За все надо платить.
- Да этой твоей работе, сударь, красная цена – пятерка. А ты четвертак загнул.
- Хорошо, пусть будет два червонца.
- Не-е, дорогой!  Мы уж лучше с нашим мужчиной сегодня сами как-нибудь справимся. Я думала, что с настоящим мужиком разговариваю.
- Ладно, шут с тобой! Давай десятку – и дело в шляпе!
- И еще завтра на своей машине отвезешь нас в Припять.
- А это еще почему?
- Потому что  наша машина должна была приехать за нами сегодня. А мы, как тебе известно, еще не готовы.
Николай выторговал у меня еще трешку на бензин, и мы ударили по рукам.
          Все было сделано по-тихому, как и договаривались. Корову мужики не только зарезали, но и перетащили  из сарая в сарай Никитичны, где «ликвидаторы» оборудовали «заготконтору».
Анна Петровна, узнавши о несчастье, заголосила, но мы утешили её тем, что корове было совсем не больно и что эта смерть стала для неё избавлением от тех мучений, которые ожидали её в будущем. Заодно, посоветовали, чтобы она позволила «душегубцам» зарубить и кур. Старушка так была убита горем, что  легко согласилась пожертвовать и курами, числом в шесть штук. Мы все вместе выпотрошили этих кур, три тушки подарили  «душегубцам», а три взяли с собой в дорогу.
А потом Николай  доставил  нас всех на машине прямо к тому КПП,  у которого нас дожидался «жигуленок» Александра Владимировича.
Мы расстались с Николаем почти друзьями.