человеком, Луцием Торкватом. – А так-то его ноги здесь, как видишь, не бывает. – Очень убедительна сейчас Клития, так склоняющая Грехория Аскуллу верить себе с помощью вот такой очевидной логики. При представлении чего, у Луция Торквата прямо нет слов от возмущения на такое вероломство действий Клитии, и он себе кулаки кусает, – О, Клития, невозможное создание! – кто так неслыханно и искусно завирается, и при этом ей верят. Тогда как всё это не так, и он делил с Клитией постель не раз, и на это со всей основательностью доказывает наличие у них шестерых детей. – Правда, отчего-то все говорят, что они все в мать, а от меня в них только косой взгляд. – В сомнении задумался Луций Торкват, чувствуя, что не в ту сторону углубился в свои мыслях.
Но он уже остановиться никак не может и продолжает себя мучить новыми для себя открытиями и подробностями коварной сущности Клитии, сумевшей без лишних сейчас и болезненных подробностей для его мужского эго, убедить Грехория Аскуллу быть во всём ей послушным для начала, а затем приступить к давно вынашиваемому ею плану – вычеркнуть навсегда из её жизни Луция Торквата.
А так как простое убийство для этого не подойдёт, – Клитию до такого бешенства довёл Луций Торкват, что она посчитала, что он в таком случае легко отделается, – то она, со свойственным ей остроумием и женским коварством порешила поставить Луция Торквата перед вот таким невероятным фактом выхода из себя. На что у Грехория Аскуллы имеются вполне резонные сомнения.
– Я не шибко на него похож. Боюсь не признают меня за него. – С нервным тиком делает такое заявление Грехорий Аскуллла, провоцирующее Клитию на непонимание того, что она делает в одной постели с ещё одним трусом. Правда, она предусмотрительно не сказала Грехорию Аскулле о том, что он неединственный кандидат на роль её мужа, к кому с её стороны поступило это предложение, но, тем не менее, она надула губки, принуждая Грехория Аскуллу к смелости и всего-то чуть-чуть к геройству. А чтобы Грехорий Аскулла не слишком боялся и сомневался в верности её плана, Клития ему объясняет на чём крепится её уверенность в том, что именно он будет принят за Луция Торквата, а не сам Луций.
– Я тебя за него признаю, когда дело дойдёт до того, кого за кого признать. – С такой непоколебимой уверенностью и жёсткостью делает это заявление Клития, что Грехорий Аскулла и Луций Торкват, кто всё это себе сейчас надумал, не смеют сомневаться в том, что будет по-другому. А вот сомневаться в другом, то это можно. Что и делает Грехорий Аскулла.
– А этого будет достаточно, чтобы меня принять за Луция Торквата? – со своей заинтересованностью спрашивает Грехорий Аскулла.
– В нашем случае да. – Говорит Клития, добавляя. – Но если по каким-то причинам возникнет не полная ясность по этому вопросу, – судья будет не здешний и ещё не знаковый с жадной прижимистостью Луция Торквата, доводящей до безумства (Клития на этом месте закатила в безумном припадке свои глаза, что указывало на то, как всё её достало и как она искренна в этом деле), и он захочет ещё кого-нибудь выслушать в качестве свидетелей, – то можешь особо не беспокоиться, у него нет друзей, чтобы признать в нём него.
А вот это заявление Клитии заставило призадуматься Луция Торквата, принявшегося перебирать в своём уме людей ему знакомых, кто бы мог назваться ему другом и тем самым за него поручиться.
– Да, это Луций Торкват, мой друг! – Выйдет на форум претор Лидидий Авитус, друг Луция Торквата, как он решил за него так думать. И суд склонен будет думать и решать, что он, Луций Торкват, и есть этот всеми уважаемый гражданин римского общества. А вот попытавшийся весь римский народ ввести в заблуждение на его счёт, самозванец Грехорий Аскулла, выдававший себя за него же, тут же будет схвачен за такое неслыханное прежде самоуправство и самонадеянность в деле вот такого бесстыдства и таких вероломных расчётов на доверие римских граждан – верят они всему тому, что им клятвенно скажут.
И как всеми, не зря присутствующими на форуме гражданами понимается, то такие дрязги с подменой личности Луция Торквата, возникли не на пустом месте, а тут имеют место глубинные причины, проистекающие из семейного конфликта. – Слишком слабохарактерен Луций Торкват в деле главенства в своей семье, где он не может настоять на своём, вот его супруга Клития и начала считать, что Луций Торкват, отец семейства и её можно сказать, повелитель, ей не указ. А такая самостоятельность мысли и приводит к своеволию поведения супружниц, а затем и к вот таким юридическим казусам, с опровержением всех основ и устоявшихся устоев семейной жизни римского гражданина.
Так что тут выводы сами напрашиваются и Луция Торквата уже никто не спрашивает, а Клития вслед за её сообщником, Грехорием Аскуллой, призывается за волосы к ответу, ставясь на колени рядом с этим самозванцем.
Но если Грехорий Аскулла проявляет дисциплинированность и крепость духа – из его окровавленных, беззубых отныне уст и слова не вырвется, то Клития ведёт себя прямо недостойно замужней матроны и вызывающе порицание со стороны присутственных лиц среди судебной комиссии, для которых такие истерические откровения Клитии становятся большими откровениями и предметом дискуссии и открытия новых дел насчёт коррупционной деятельности Луция Торквата, кто со слов Клитии, как оказывается, не честный гражданин, а полностью ему противоположная личность, погрязшая в мздоимстве и обогащении себя за счёт умения обходить законы.
А это вызывает особый интерес у судейской коллегии, кто наиболее заинтересован в раскрытии вот такого рода дел. И оттого рассмотрение этого дела решается ими перенести на следующий день за закрытыми дверями в виду открывшихся новых фактов, составляющих государственную тайну. А сегодня им нужно собрать улики и побольше материала для этого, как оказывается, и никто до этого момента не предполагал, настолько сложного дела.
– А пока заключите под стражу этих людей, порицаемых в самом лучшем для них случае, а так-то их ждёт куда как более страшное наказание. – Отдаёт команду страже судья. А вот Луций Торкват не совсем понимает, как так можно поступать с его Клитией, бросая её в подземелье с этим, никому незнакомым самозванцем Грехорием Аскуллой. С кем она может запросто сговориться насчёт дальнейшей позиции по своей защите, а не как считает судья, она там ему все его бесстыжие глаза выцарапает за его неубедительность в отстаивании себя за Луция Торквата. – Повёл себя и прямо как Луций Торкват. – Ещё и добавит вот такое недовольная своим новым положением Клития.
Но к прискорбию души Луция Торквата, никто на форуме не вышел, чтобы заверить его в своей дружбе, и он остался один на один против самозванца Грехория Аскуллы и предубеждения на свой счёт со стороны судебной комиссии, увидевшей в этом деле интересный прецедент. И судьи решили, что будет для будущего законотворчества полезно, а для них не скучно и местами забавно, прогнать его, Луция Торквата, по всем инстанциям этого, столь необычного дела, уже получившее в их умах название: «Луций Торкват против Луция Торквата».
О чём и сообщает во всеуслышание судья Кальд Осиний, человек здесь и на судейской должности новый, вот он и теряется и боится сразу принимать чью-то сторону, видя как непримиримо настроены друг к другу стороны, и ему что-то не видно, чтобы Луция Торквата первого (из-за большой вероятности и возможности впасть в ошибку заблуждения, и перепутать настоящего гражданина Луция Торквата с самозванцем, Кальд Осиний решил пронумеровать стороны спора), того, кто выступал с речью на форуме, то есть самого него (вот как в своём нервном состоянии и волнении Луций Торкват углубился во все эти свои мысленные размышления, где даже себя начал бояться спутать с самозванцем, Грехорием Аскуллой), поддержал хоть кто-нибудь. Тогда как у Луция Торквата второго нашлась защита в лице семьи, а в частности его супруги Клитии.
И хотя и у Кальда Осиния есть обоснованные предубеждения насчёт такой защиты Луция Торквата второго со стороны матроны Клитии, – он и сам не раз становился жертвой злонамеренности своей супруги, обладающей невероятным даром убеждения и хитроумия, ставящей его раз за разом в тупик и неловкое положение перед своими гостями, застанными им в неоднозначно понимаемом и классифицируемом положении в месте с его супругой в термах, – он вынужден принять в расчёт то, что кроме матроны Клитии нет более никаких свидетелей по выявлению настоящего Луция Торквата.
– Значит так. – Поднявшись на ноги, объявляет начало ведения судебного дела судья Кальд Осиний. – Первая стадия судебного дела, номинация, как я понимаю рассмотрена. – Здесь Кальд Осиний бросает принципиально важный для него взгляд в сторону собравшегося народа, и тот его поддержал, выкрикнув: «Кальд Осиний, да будет судьёй!». Кальд Осиний, зафиксировав на своём лице удовлетворение оказанным себе доверием народа, следуя судебной формуле ведения судебного процесса, переходит ко второму этапу, интенции, которая выражает притязание истца.
А так как рассматриваемое дело не из простых, и здесь так сразу и не разберёшь, кто истец, а кто ответчик, – вроде как Луций Торкват второй должен быть истцом, если он заявился сюда с претензией и утверждением того, что он настоящий Луций Торкват, – то Кальд Осиний вынужден брать на себя большую ответственность по ведению этого сложнейшего дела.
– Если окажется, что Луций Торкват не Луций Торкват, а другое лицо, то… – на этом месте Кальд Осиний сбивается, вдруг поняв, что в его судебной практике не было таких рассмотрений дел и он не может знать и сообразить, чем и как руководствоваться в этом деле. И получается, что и до наказания, как судебного решения, он пока что не может дойти. Но он что-то ведь должен предложить, и Кальд Осиний плавно переходит к третьему судебному этапу, конденции, осуждению, которое должен высказать претор, осуждая или оправдывая ответчика.
– Лентул Агриппа, – обращается к присутствующему здесь претору Кальд Осиний, – ваше слово. – Очень умело выдвигает вперёд, к ответу претора Лентула Агриппу Кальд Осиний. Ну а тому ничего другого не остаётся, как взять на себя ведение этого судебного процесса «Луций Торкват против Луция Торквата», где исход дела ещё далеко не предопределён, и никто не знает, как там всё в итоге повернётся.
А Лентул Агриппа как раз из таких людей, кто не зарекается на будущее и оттого он не позволяет себе вольности и отступления от формуляров по ведению дела.
– Судья, – поднявшись на ноги и выйдя в центр форума, Лентул Агриппа, претор, делает своё заявление, – присуди Луция Торквата к ответу, если он не он, то нечего с ним церемониться, взяв с него заодно десять тысяч сестерций за ведение этого сложного дела. Если же Луций Торкват окажется самим собой, то оправдай.
И только Лентул Агриппа произнёс эту производную, Луций Торкват с места сорвался в негодовании на такие завышенные судебные издержки и на такой, чуть ли не произвол судебной комиссии. – Это что выходит, – взбеленившись в лице и во всём себе, начинает кипеть негодованием Луций Торкват, – что при любом исходе дела,
