подзатыльники от не просыхающего от пьянки отца. А еще руки и подслеповатые уже глаза матери…
Ему было безумно жаль себя. Себя, своей любви, своей души, своей жертвы – всего самого себя ему было жаль до ужаса!
Он не понимал, почему какие-то принцы рождаются в замках, у знатных родителей, едят с золота и серебра, носят шелка и бархат, а ему всю жизнь придется работать и работать, не разгибая спины. А у этих принцев что за печаль? Слишком сладкая жизнь? Слишком тесный камзол?
Опять же – принцессы, почтение в народе и любовь.
Королем быть легко – так рассуждал Мэтт Марсер, - сложнее быть крестьянином в честном труде.
Ему казалось, что не было человека, несчастнее, чем он, но одно он решил твердо – не возвращаться. Он не посмеет вернуться туда ни с чем.
Пусть придется погибнуть голодной смертью, пусть придется замерзнуть, заболеть и умереть хоть здесь, под деревом – но он не вернется! Он будет один, он будет свободен и умрет, но хотя бы попытается что-то сделать.
Ах, если бы он умер возле этого дерева! Интересно, пролила бы хоть одну слезу над ним прекрасная Айола? Заметит ли она то, что его нет утром в деревне? Напугается? Или отмахнется? Хочется, конечно, чтобы пролила, но разве он уже не был слишком наивен?
***
Мэтт не знал, сколько точно просидел под деревом, как не знал и того факта, какой сейчас час и как ему удалось подняться с сырой земли. Занялся рассвет, больно резанул по глазам солнечный луч и он как-то в полусне поднялся и пошел, спотыкаясь, медленно…
Он прошел недолго прежде, чем заметил еще двух людей на дороге, выскользнувших бесшумно из кустов.
-А меня уже грабили…- вот оно, спасение, если сейчас он получит от них ножом, он будет свободен! Его душа взлетит куда-то…хорошо, если к чертогам Авалона, старый Друид говорил, что там прощение для всех, а священник пугал, что на небе есть суд, а на суде том решение по делам людским - геенна или рай.
Насчет рая Мэтт сомневался. Он не был плохим человеком до последней ночи, но и хорошего ничего совершить не успел.
К чертям же не хотелось…
-Гроша нет! – Мэтт вывернул карманы камзола, а двое путников переглянулись.
-Камзол снимай, - пролаял один.
-И шляпу, - добавил второй…
***
Встать во второй раз было легче. Теперь, когда его больше не стягивал камзол и голова не тяжелилась под шляпою, словно бы и сам мир обретал краски. Может быть, в этом и было прощение? А может быть, Мэтт Марсер просто обозлился в эту минуту на весь свет и решил, что это все злой юмор жизни? Неизвестно.
***
Когда его остановили в третий раз, Мэтт едва удержался от того, чтобы не захохотать в изрезанное тремя шрамами обветренное лицо:
-Меня уже грабили! Дважды! Грошей нет, камзола нет!
Главарь с изрезанным лицом не моргнул даже глазом, лишь изучающее смотрел на юношу перед собой – злого, тощего, яростного и почти что сломанного…
-И шляпу, - неожиданно злобно выплюнул Мэтт Марсер и притих, ожидая, что вот сейчас его ударят кулаком в живот, уронят в грязь и забьют ногами.
-Обидно, - ухмыльнулся главарь, - ты голоден? Далеко идешь?
-А? – Мэтт даже обалдел и растерянно взглянул на бандита, тот помимо воли улыбнулся, весь его вид был словно у воробушка – нахохлившегося и уверенного в своей наглости.
-Далеко идешь? – спросил главарь. – Как зовут?
-Мэтт…- в горле пересохло. Мэтт понял, что если его и убьют, то не сейчас. – Мэтт Марсер. Я из деревни под правым рукавом Исты.
-Далеко, - главарь переглянулся с двумя своими спутниками, те озадаченно кивнули, поддерживая его удивление, - а я – Огюст, этот, низколобый – Курц.
Огюст мотнул головой в сторону невысокого крепкого мужчины с низким лбом.
-Мастер над удушеньем, - представил он его, - а этот – высокий – вскрывает замки. Его зовут Астрим.
Астрим изобразил что-то вроде кивка.
-Э…- Мэтт всё еще не мог собрать мысли в кучку, - хорошо.
-Пошли с нами, здесь недалеко есть прекрасный трактир. Его хозяйка из бывших рабынь Рима, - Огюст лукаво подмигнул ему, - клянусь чертогами Авалона, ты никогда не видел более роскошной женщины!
-Но…- Марсер покраснел, ему жутко захотелось пойти, посмотреть на римлянку, что содержит какой-то трактир, но у него не было и медяка в кармане!
-Пойдем-пойдем, - с каким-то отцовским покровительством, которое так часто наблюдал в других семьях и завидовал Мэтт, промолвил Огюст и его тяжелая рука мягко легла на плечо, - без работы, без монет пропадешь совсем! А с нами – нет, не пропадешь. Накормим, напоим…
-Спать к прекрасной девушке положим, - хмыкнул тоненьким голоском Астрим и Курц оглушительно заржал, показывая неровные зубы.
-Положим, если надо, - не стал спорить Огюст, - не смущайся. Одному на Тракте быть нельзя, а с нами еще можно…мы же не убийцы. Пойдем, Гайя ждет!
И вот уже вчетвером двинулись по Тракту. Мэтт Марсер был слишком запутан в собственных мыслях и даже не догадывался, что только благодаря его щуплости и внешнему хрупкому виду, был взят в эту шайку, определившую, как и его переход по Тракту, всю жизнь…
