Когда Стёпе нужно было в магазин — он выпрыгивал с балкона. Так было быстрее.
Жил Стёпа на двенадцатом этаже.
Соседи постоянно ругались и даже собрали инициативную группу по отучению Стёпы от балконных прыжков. И то правда — стоишь ты у окна с послеобеденной сигаретой, и вдруг прямо у тебя перед лицом, шурша полиэтиленовым пакетом, проносится мальчишечья фигура в сандалях.
Так и инфаркт хватануть можно.
Инфаркты на счету Стёпы тоже были — в основном у случайно проходящих бабушек. Нет-нет да увидят, как Стёпа шагает из окна, летит вниз и скрывается в кронах деревьев у дома. Увидят, охнут, и давай оседать на тротуар.
Самому Стёпе такой способ спуска очень нравился и неудобство доставлял только одно. Забудешь ключи — придётся ждать, пока вернётся кто-то из родителей, и врать про захлопнувшуюся дверь. Мама вздохнёт раздражённо, папа подтолкнёт легонько и скажет с привычным смешком: «Ну давай, Карлсон, пойдём!»
Раньше ещё пакеты постоянно рвались от набегающего потока, но потом Стёпа завёл авоську, настоящую, тканевую. Можно сказать, это был трофей — очередную пожилую свидетельницу стёпиного десанта увезли на скорой, а авоська осталась на поребрике. Не пропадать же.
Тормозить после прыжка он начинал обычно на уровне третьего этажа. От пяток до земли как будто протягивались две тонкие, почти невидимые ниточки, потом их становилось больше, они утолщались, сплетались в пучок, и пружинисто останавливали Стёпу над самой травой.
Как-то раз они со школьным классом были в музее, там Стёпа видел человека без кожи, а только с мышцами. И удивился — надо же, они точно как его приземлитель, только не невидимые, а красные с белыми прожилками.
Стёпе ужасно хотелось научиться подниматься домой тем же способом. А не лифте и, главное, не мимо лавочки у подъезда. Редко когда удавалось пройти там и не услышать ворчливое: «Ишь, кузнечик, опять скачешь? Все цветы нам потоптал».
Но вверх не получалось. Он вставал к дому лицом, спиной, поворачивался боком, пытался подпрыгнуть сразу после приземления. В ярости скакал как безумный, выкрикивая подходящие моменту слова: «Вперёд!», «Вверх!», «Силовой прыжок!!!».
Ничего не срабатывало — знакомое ощущение тонкой опоры под пяткой даже не думало появляться. Время от времени Стёпа всё ещё пытался подпрыгнуть, но постепенно делал это всё реже и реже.
Только сегодня что-то изменилось. Стёпа брёл вдоль соседней девятиэтажки, глядя под ноги и шикая на выглядывающих из подвала котов. И почувствовал... или ему показалось, что он почувствовал. В ногах. Кажется, да! Стёпа замер, мгновенно покрывшись потом. Вот, вот оно, вот... Он закрыл глаза, согнул колени и мысленно сказал: «Прыжок!»
Ожидая могучего рывка, он распрямил ноги и запрокинул голову. Коленки хрустнули, пятки чуть оторвались от земли, Стёпа потерял равновесие и повалился на бок.
— Вот чёрт, чёрт! — он вскочил на ноги. — Опять ничего не получа... — и тут сверху раздался вопль.
Даша карабкалась по стоящему на балконе велосипеду — велосипед был высокий, взрослый. Она уже добралась до сиденья, чтобы усесться, как большая, когда велосипед дзынькнул и завалился в сторону окна. Мама успела заметить только край зелёного носочка, который исчез в оконном проёме.
«Дашааа!!!»
Стёпа поднял голову, увидел девочку и то ли подумал, то ли крикнул ей вслух: «Нужно тормозить! Сейчас, ну!»
И ощутил, как его пяток что-то коснулось.
И прыгнул.
Из вскинутых вверх ладоней Стёпы к девочке будто протянулись две тонкие невидимые нити, к ним тут же добавились новые, больше, ещё, они свились в тугой пружинистый пучок и... Он схватил её в воздухе и покатился бы кувырком, если бы дело не происходило на высоте нескольких метров.
Шлёп! — звонко ударились о землю подошвы сандалей. Оглушённый Стёпа и сидящая у него на руках Даша смотрели наверх, а оттуда, чуть не по пояс высунувшись из верхнего окна, смотрела на них дашина мама.
На следующий день Стёпа взял авоську, вышел как обычно на балкон. Но почему-то в этот раз посмотрел вниз. И сглотнул. Помедлив, вернулся в квартиру за ключами.
Через минуту на лестничной площадке загудел лифт.
