Особенно, если вспомнить, для чего они предназначаются, - хмуро усмехнулся журналист. – Не отвлекайся. Лирика подобного рода не вызывает у меня усиленной тяги к жизни.
- Очень жаль! – немного уязвлённая тем, что Фертран так просто разгадал её намерения, с вызовом сказала Элен. – Но я, глядя на твою отрешённую физиономию, чувствую себя палачом, рассказывая тебе все эти страсти.
- О, ты зря волнуешься. Ты видно забыла, что я тоже журналист и меня нельзя отправить на тот свет словом.
- Ну, смотри! Так вот, в одну из этих ворон, то бишь крылатых ракет, - не смогла удержаться, чтобы не съязвить девушка, - бандиты…, впрочем, это слово не совсем уместно. Мне всегда кажется, что бандиты - это какой-то плохо организованный сброд недалёких людей. Я, конечно, не навязываю тебе своего мнения.
Фертран на секунду прикрыл глаза в знак благодарности.
- Словом, «письмо» было засунуто в одну из этих ракет и отправлено прямо в океан, а ещё две ракеты, запущенные вместе с первой, чтобы замести следы, взорвали возле берега. На ракету с «письмом» случайно наткнулся японский батискаф и забрал её. Но, его тут же потопил крейсер ЮАР, который как раз шёл туда, чтобы забрать «письмо».
- Я совсем запутался, - сделал плаксивое лицо Леже. – То Япония, то ВТК, а теперь ещё и ЮАР. Я ничего не понимаю!
- Придётся потерпеть! – Элен была довольна представившейся возможности помучить журналиста. – Про это всё, опять же, как-то узнали русские. Так что ты не один стал красный, уже пол-Франции полевело. Русские сообщили нам, а мы, я имею ввиду французские корабли, окружили этот крейсер. Хотели тут же поднять батискаф, но запротестовали японцы, потому, видите ли, что бояться разглашения промышленной тайны и потребовали дождаться их представителя. На это ушло два дня. А когда батискаф подняли, там оказалось два погибших человека. Один был мёртв давно, а второй, совсем молоденький мальчишка, был только немного ранен и задохнулся от нехватки воздуха. Представляешь, какое лицемерие, - возмущённо воскликнула девушка, - «промышленная тайна»!
- Я что-то не пойму, при чём здесь лицемерие, - удивился журналист.
- А при том! «Письма»-то на батискафе, на самом деле, никогда не было!
- Как не было?! – от неожиданности сюжета, Фертран резко подался вперёд, и, в ту же секунду, на столике с приборами замигала какая-то лампочка.
- Что это?! – испугалась Элен.
- Ерунда! Не обращай внимания, - махнул рукой журналист. – Что же «письмо» утонуло?
- Нет, не утонуло, - девушка опять покосилась на мигающую лампочку. – Может лучше позвать профессора?
- Никого звать не нужно, - досадливо поморщился Фертран. – У тебя есть с собой несессер?
- Есть, - не понимая, куда он клонит, ответила Элен, раскрывая сумку.
Журналист вытянул из-за своей головы косу разноцветных проводов и, быстро перебрав, отделил один из них.
- Вот и всё, - воскликнул он, перерезая провод.
- А это не опасно? – спросила девушка, недоверчиво косясь на переставшую мигать лампочку.
- Нет, - нетерпеливо ответил Фертран. – Так куда же девалось «письмо»?
- Ещё до того, как батискаф был подбит крейсером ЮАР, эти люди, по приказу своего начальства, отправили крылатую ракету с «письмом» на какую-то ближайшую подводную базу. А оттуда её вывезли в Японию. Ты понимаешь?! – вновь разгорячилась девушка. – Им просто нужно было выиграть время, чтобы самим заняться исследованием «находки». Что за страна?! Это же какое-то варварство!
- Да, нет, - задумчиво возразил журналист, - страна самая обыкновенная. – Как там у вас в Англии говорят: в конце концов все страсти крутятся вокруг денег. Я не уверен, что, случись нам оказаться на месте японцев, мы бы действовали по-другому. Слишком велик соблазн выскочить вперёд.
- Ну, не знаю, - передёрнула плечами Элен. – Я бы так не поступила.
- Это хорошо, - серьёзно поглядев ей прямо в глаза, одобрительно сказал Фертран.
- Так вот, - смущённо покраснела под его взглядом девушка. – Что началось, когда всё выяснилось! Все страны ЕЭС объявили Японии войну. Установили ей морскую и воздушную блокаду. Тут вмешались США. Вот уж кого не люблю, так это американцев. Не даром к ним все относятся с подозрением. С одной стороны, объявили, что, для того чтобы избежать военного конфликта, становятся на сторону Японии, а с другой стороны, повели переговоры с Общим Рынком, чтобы войти с ними на равных правах в изучении «письма», если они помогут заставить Японию вернуть «находку».
- Ну и чем же кончилось дело? – журналист начал уже терять терпение.
- Японцы попросили Генерального Секретаря ООН быть посредником и через него сообщили, что это действительно послание более развитой цивилизации к нам. Но написано таким образом, что для его расшифровки нужны вычислительные комплексы с такой оперативной памятью и производительностью, каких сейчас нет ни у одной страны мира. Даже, если собрать все «Объединённые мозги» США, Японии, Общего Рынка и СССР с Восточной Европой и переключить на решение только этой задачи, то и тогда, дело выглядит проблематичным и займёт неизвестно сколько времени.
- Да-а-а, - протянул журналист. – Ребята, подсунувшие эту штуку, были не дураки! Значит, в настоящее время поодиночке ни одна страна и даже несколько стран, справиться с этим посланием не смогут. Или объединяйтесь все вместе, или можете положить наш подарок в музей до лучших времён!
- Выходит так, - кивнула головой Элен.
- И где же это письмо? Что говорят политики?
- Письмо в ООН. А политики ничего не говорят, им не до того, они воюют с ЮАР.
- С ЮАР?!
- Конечно! Там укрылся практически весь совет директоров ВТК. И правители ЮАР не собираются их выдавать.
- Опять я ничего не понимаю, - с досадой сказал Фертран. - При чём тут ВТК?!
- Сейчас я всё объясню, - успокоила его девушка. – На крейсере, который потопил японский батискаф, был высокопоставленный представитель правительства ЮАР. Он фактически управлял кораблём и велел топить батискаф. Так вот, этот человек оказался одним из содиректоров ВТК. Когда его арестовали и этот мистер Смайлз, так кажется, понял, что ему угрожает, он, за свою жизнь, предложил свидетельства, что похищение письма спланировала и провела Всемирная Технологическая Компания.
- Вот теперь, всё правильно, - задумчиво произнёс журналист.
- Так вот, сейчас все политики и спорят, что же делать с ВТК. Одни, особенно социалистические и развивающиеся, предлагают директоров судить, а весь капитал отобрать. Другие, особенно США, против того, чтобы эта компания перестала существовать. Они согласны только на то, чтобы судить некоторых виновных. Словом, неразбериха, в которой сам чёрт голову сломит.
- Чем же это кончится? – покачал головой Фертран.
- Тем, что вы загнётесь! – раздался вдруг сердитый голос, вошедшего в палату профессора Лайома.
– А вас я попрошу выйти! – повернулся он к Элен. – Чем вы обрезали ему провод?
- Это не я, - испугалась девушка, прижимая к груди сумку.
- Я его перегрыз зубами, - попытался разрядить атмосферу Фертран, подмигивая Элен.
- Как бы эта шутка не оказалась последней в вашей жизни, - проворчал Пьер Лайом, нажимая на кнопку звонка.
- Где ты была всё утро? – с досадой воскликнул Фертран, когда на следующий день возбуждённая Элен ворвалась в его палату.
- Профессор Лайом у тебя уже был? – вместо ответа спросила девушка.
- Нет. Он никогда не бывает у меня раньше полудня. А что случилось?
- Да уж случилось! – Элен нетерпеливо подошла к столику и несколько раз резко нажала на кнопку звонка.
- Я уже здесь, перестаньте трезвонить, - ворчливо отозвался из дверей профессор, входя в палату в сопровождении дежурного врача.
- Словом так, - повернулся он к журналисту, оглядев приборы на столике, - я вас отпускаю, хоть и считаю, что ещё слишком рано. С другой стороны, - вдруг устало добавил он, - возможно завтра, нам всем уже будет слишком поздно, что-либо делать.
- Да, можете вы мне объяснить, что случилось?! – закричал Фертран, хватая за руку Элен, которая бросилась помогать дежурному врачу отцеплять датчики с головы журналиста.
- Ядерная война! Вот что!
- Как?!
- Вы зря так паникуете, мадмуазель, - дежурный врач укоризненно взглянул на девушку. – Не будет никакой ядерной войны. Президент Соединённых Штатов лично заявил, что не допустит этого. Самое большое, что может быть – это несколько ядерных взрывов.
- Над нашей головой хватит и одного, - вздохнул профессор, складывая руки на животе.
Журналист уже набрал полные легкие воздуха, желая разразиться ругательствами и требованиями объяснений, но, тут Элен, вдруг успокоившись, остановила его жестом руки.
- Твой Скарелли вчера заговорил.
- Ну и что?
- Помнишь, ты мне говорил, что дело Бенджамина, это просто смена власти?
- Конечно помню. Я и сейчас в этом уверен.
- Ты просто ясновидец, Леже. Сейчас я тебе расскажу, как всё было.
- Одну минуту, - прервал её профессор Лайом. – Я с вами прощаюсь. Если вдруг почувствуете себя плохо, заходите, - повернулся он к Фертрану. – Если, конечно, мы не встретимся ещё раньше на том свете.
Журналист вдруг увидел, что Пьер Лайом боится. Вначале, ему стало неловко и даже стыдно за малодушие профессора, но, тут же появилась мысль: «А, собственно, почему? Почему человек не должен бояться за свою жизнь? И почему его жизни должен кто-то угрожать?»
- Спасибо за всё, профессор, - подбадривающе улыбнулся он, - На том свете мы скорее всего не встретимся. Я вряд ли попаду туда, - журналист кивком головы, указал на небо.
- Я тоже, - покачал головой Лайом, вслед за дежурным врачом, выходя из палаты.
- А одежда? – крикнул Фертран, вспоминая, что всё ещё одет в больничный халат.
- Сейчас принесут, - отозвался профессор уже из коридора.
- Представляешь, какая тактичность, - повернулся журналист к девушке, - и не слова о плате за лечение.
- А что он должен был говорить, если я за тебя уже заплатила?
- О! Ты меня выкупила?! Поверь я…
- Нет, милый, - прервала его Элен. – Я тебя купила. Теперь ты мой раб!
- Я, конечно, польщён, - насмешливо изысканным тоном, начал журналист, - но стоило ли из-за меня входить в такие расходы. Или может вы полагаете, мадмуазель, что роль Альфонса мне больше к лицу? Не мешало бы спросить и моё мнение на этот счёт.
- Твоё мнение спрашивать бесполезно, - безапелляционно заявила девушка. – И так ясно, что ты не платежеспособен.
- Что?! Разве мой банк обанкротился?
- О, я не знаю таких частностей! Мне
