4
- Врет твой философ.
- Да, ладно.
- Я тебе говорю.
- Вот чья бы корова мычала.
- Конкретики? Ну, чего ты боишься? Ты же уже знаешь, что я из себя представляю. Ну, давай. Будет весело.
- Вот почему-то мне кажется, что я об этом как всегда пожалею.
- Не ссы. Все, ты уже в деле. Смотри, вот он говорит, что многие люди так и остаются по жизни великорослыми дебилами. Говорит?
- Ну, не так дословно.
- Тебя же это коробит? И не только это. Ты интуитивно чувствуешь в его словах ложь. А знаешь почему?
- Ну, и почему?
- Ты религиозен?
- Сам знаешь.
- Правильно, а то как бы ты со мною базарил.
- И что дальше?
- Философ религиозен?
- Точно не знаю.
- А как тебе кажется? Положись на свою интуицию?
- Интуиция говорит, что нет.
- В яблочко! Он не вошел в меру Сократа и даже больше тебе скажу…
- Что ты имеешь в виду?
- Сократ был религиозен? Давай, по интуиции.
- Религиозен.
- В кого он верил? В богов своего народа?
- Мне кажется, что он для себя пришел к неким выводам, которые привели его к чему-то такому, что было значительно выше всего того, во что верило все его окружение, но он об этом никому не говорил.
- Вот. Рождено и произнесено, и даже ни на что не похоже, следовательно, претендует на мысль.
- Кончай уже. Что-то ты слишком любезен сегодня, не мой друг.
- Что говорит твой Бог?
- Ты, о чем?
- Ни я, а Он. Что Он говорит о детях. В смысле веры.
- Будьте яко дети и Царство Божие откроется вам. Ну, или близко к этому.
- Дошло?
- Кажется доходит. Подожди, подожди. А ты прав, кажется. А где подвох? Ты и без второго дна? Этого не может быть.
- Нас-лаж-дай-ся.
- Философ обвиняет людей, сохранивших способность обижаться на окружающий мир и окружающих людей, принимая все эти обиды на свой личный счет и ставя в центре мироздания себя. Ну, в принципе, мне это с самого начала как-то не зашло.
- Разве только это?
- Стоп. Стоп. Стоп. А ну, не торописька.
- Сам ты торописька.
- Неа, ты попался.
- Да, ладно.
- Ага. Я тебя поймал.
- Ты? Меня?
- Ага. Я. Тебя.
- Это исключено.
- Философ не врал.
- Подожди. Ты же со мною согласился.
- Согласился, но он не врал.
- Это как?
- Каком к верху. Вот ты врешь, а он нет.
- Что-то вы, ваше великоразумие перемудровали. Как же можно врать и в то же время не врать? Парадоксис.
- Он не врал. Он так на самом деле думал и что-то мне подсказывает кто-то ему в этом помог.
- Ничего дурнее слышать не доводилось.
- Ага.
- Шо ага. Ты себя слышишь?
- Второе дно. Теперь все стало на свои места. Шельмец мелкий.
- Это я то мелкий? Да, ты знаешь шо я щас с тобою сотворю?
- Ты на мелкого обиделся? Ладно, мелкого беру назад, о величайший из величайших.
- Так-то вот. Вырастил на свою голову. Ну, что ты такой довольный, что забыл, что жизнь не терпит щенячьего восторга? Смотри рожа треснет.
- Да, ты прав, благодарю.
- То-то. Разулыбался он. Тьфу.
- Слушай, так получается, что каждый искренне заблуждается в чем-то?
- Что ты хочешь услышать?
- Я тебя понял. Значит и я тоже, в чем-то заблуждаюсь? Ты чего рыгочешь?
- Видел бы ты себя в зеркало, когда произносил «…значит и я тоже…». Фух. Вот рассмешил так рассмешил. Вот она гордость. Прям обезьяна и очки. Если обезьянка примерила профессорское очки, то разве она стала профессором?
- Спасибо тебе мил человек.
- Кушайте, не обляпайтесь. Каналья, подловил же.
- Не, я случайно. Ты был великолепен, как всегда
- Правда?
- Безусловно.
- Вот ведь зараза…
