Программы мёртвых

  - К тебе пришли, - сказала жена спокойным голосом.
  - Кто? – я оторвался от письменного стола, дел была куча, а тут они, я ждал их и всё же спросил. – Они?
  - Они, - таким же бесстрастным голосом ответила супруга.
  - Пусть проходят.
  - Они уже здесь, за моей спиной.
  - Вот как? – я старался всмотреться в их лица – ни одного не узнавал, их было семь. – Чем обязан?
  - Всем. Теперь всем.
Ответил кто-то один, но казалось, ответили все разом.
  - Хорошо, я готов, чуть-чуть времени не хватило, ну да что теперь? Иду.
Мы пошли по тёмному коридору и спускались полчаса, не меньше, по крутой лестнице. Я всё время спотыкался."Что так много за мной пришли? Одного бы хватило, не скручивать же меня".
  - Скручивать? – услышал мой "голос" один провожатый. – Мы это умеем, но не будем с тобой: ты смирен, хотя... – он посмотрел на меня (мы шли, я только "видел", что смотрит), - может быть, ты ещё себя покажешь.
  - Я мёртв?
  - Не говори со мной, вот с ним, - он кивнул в сторону "друга", - он ответит.
Я оглянулся, "друг", на которого было указано, шёл, опустив голову, не смотрел на меня. Взгляд я не искал, но пришёл к выводу, что он не один внутри себя – будто раздвоен. "Как это?" – спросите у меня. Отвечу: "Он многолик, но вижу два лица. Что ещё скажу? Оба лика суровы: один направлен прямо на меня, другой – вглубь, да так, что вижу бездну".
"Да, мёртв, - догадался я, - никогда не заметить мне всего, что замечаю, и люди, что пришли за мной – не люди, сейчас на них плащи, были костюмы: когда переоделись (я всегда с ними)?"
Я успокоился, перестал волноваться: "Что ж, время пришло, значит. Надо готовиться...  К чему готовиться?"
Я читал много книг, в них вся мудрость жизни, научные книги не беру в расчёт, и в книгах лишь надежды на спасение. От чего спасать? От них, что ведут меня куда-то вниз по ступенькам? Дают понять, как я хорош при них, их сопровождение для меня почёт. Я не понял этого: почёт? Оглянулся на двуликого, он усмешкой ответил "да". Я мёртв, меня ведут, эти двое мне известны, пять ещё...
  - Не время.
Чей голос? Оглядываюсь, не узнаю двуликого – он другой: кто? Поменялись местами? Этот смугл, волосы чёрные как уголь, нос горбат, но не мясист – такие легко "взрываются": знавал одного, из скандалов не выходил, такой был гнусный тип. Поздороваться? Я не узнал его: к нам он не входил. Но здороваться не стал, молчу. Кто он? Не даёт покоя неизвестность.
  - Я Крем.
  - Кто?
  - Имя моё Крем, так зовут.
  - А-а.
  - Я не причиняю вреда, только ухожу.
Я оглянулся ещё раз. Он говорил не шевеля губами.
  - "Ухожу" куда? – я силился понять.
  - Ухожу от суеты, как ты когда-то. Много пропустил?
  - Всё пропустил, всё: мамкины причитанья, детские крики, ясли, игрушки...  И не жалею, понимаешь? Не жалею... разве однажды... криком меня отругала мать моего ребёнка, которого я не дал ей родить от меня. Сказал тогда: "Не хочу детей", - и всё, больше не спорил с ней никогда.
  - Она согласна, она согласна...
Кто сказал? Я оглянулся снова: он? Молчит. Он. Я не ругал себя: мне никогда не нравились дети. Жену взял старше себя на десять лет, чтобы не просила ребёнка, она и не просила.
  - Он ушёл, он ушёл...
Кто сказал? Нет не он, кто-то впереди меня: я последний, бреду за пьяницей. Он спотыкается на каждом шагу, я поддерживаю, чтоб не упал, слежу за походкой, как ногу ставит. Да это я в юности, таким был... неугомонным, не радовался жизни – развращался только: бабы, выпивка. Это я иду с вечеринки, там девушки были, одну помню, Катей вроде зовут. Что в ней такого? Смазливое личико, босиком танцевала... да, влюбился тогда сильно, а напился... отказала моя Катя. Вышла замуж за другого, а он... был счастлив он с ней? Не помню: я заболел, уехал вскоре, поступил в институт, бросил, завалил экзамен, меня отчислили за неуспеваемость. Всем говорил – надоел институт, а я ленив был, оправдание искал. Потом женился... нет, не тогда. Что ещё было?
  - Предал, предал.
Я не хотел вспоминать: друга посадили из-за меня. Вот он в судейской мантии впереди меня... судит... а я струсил тогда: самому садиться не хотелось, он взял вину за меня, сел. Я благодарил, да что уж? Ему разве вернёт потраченную на меня молодость? Украли... вернее, украл я, красивую статуэтку работы мастера... не помню... мы её разбили потом нечаянно, но хотели продать. Нам простили хозяева вещи, а по закону отсидеть пришлось ему, моему другу, я как не при чём оказался. Я за подругой присматривал, а она ждать не стала, замуж вышла за пропойцу, назло ему, сказала. Что такого он сделал, чтобы она за пропойцу выходила?
  - Не сказала?
  - Нет. Она умерла при родах, так сказали, я поверил.
  - Девочку потом отравил муж.
  - Не захотел ребёнка?
  - Захотел. Не знал, как накормить, няньки не было, вот он в соску своё пойло налил, ему хоть что, а ребёнку смерть. "Думал, уснёт", - сказал на суде, плакал.
  - Наказали?
  - Наказали, условный срок дали – не знал.
  - Я на сестре друга женился: никто не брал, я взял.
  - Герой? Полюбил хоть?
  - Она сказала как-то: "Я бы того полюбила, кто хоть чуточку на меня смотреть будет с лаской". "Я буду, - сказал, - хоть сколько смотреть, выходи за меня". "Брат после тюрьмы выйдет, тогда..." – и глаза опустила вот так.
Зачем я показал, как она глаза опускала? Ведь я не любил её, только жалел. Она потом рассказывала, что о таком мечтала, как я. Я ей на это свою историю влюблённости, предательства... всё ей рассказал, а она сказала, что любит меня всё равно. Мы поженились. Я влюблён не был, но друг был мне благодарен, что осчастливил сестру своим вниманием, сам спился. Рассказывал, что видел на зоне, как жил, и пил всё время за разговором. Я не перебивал, слушал, дышал как он, так же часто и плакал вместе с ним, хотя трезв был. Он умер у меня на руках: жить не хотел, вот и умер. Увижу? Ещё раз раскаюсь, если увижу. С его Зойкой встретился? Не иначе она позвала его, зачем бы ему удавку на себя бросать? Такую смерть себе нашёл.
Я шёл, плакал, слёзы текли по щекам, вспоминал юность... до старости добрался... а здесь... все мученья позади, только одно осталось теперь – раскаяние. Я играл всем своим состоянием на бирже.
  - Проиграл?
Кто спросил? Ах да! Этот господин, что впереди меня, в деловом костюме.
  - Нет, выигрывал.
  - Всегда?
  - Всегда. Знал знающих людей, те подсказывали как ставить: что покупать, продавать?
  - Умело вёл дела?
  - Умело.
  - По трупам не ходил?
  - Ходят все, если выпадет удача – пойдут, не задумываясь, и я пойду... шёл.
  - Что ж, раскаяния не вижу, но доволен тобой. За душу не боишься? – последний вопрос.
  - Нет. Теперь перестал, раньше боялся очень... теперь... как бог...
  - Это не здесь, иди, ещё несколько шагов вверх и очутишься.
  - Где? я?..